Через несколько минут она вернулась с бокалом в руке и села за стол.
— Тут замешана женщина, так ведь?
— Как ты догадалась?
— Я и представить себе не могу, что ты способен попросить совета по поводу чего-нибудь еще. Я имею в виду, неужели Сам Мистер Совершенство тоже человек?
Рид состроил гримасу:
— Перестань меня так называть, я не идеальный.
— Скажи это маме.
— Ты перестанешь меня дразнить или нет? Если нет, я доем свой пирог и уеду.
Шеннон закатила глаза:
— Боже, ты сегодня такой ранимый! Хорошо, выкладывай все.
Она его не перебивала, хотя и окинула весьма скептическим взглядом, когда он сказал, что решился пригласить Фелицию поехать с ним на Косумель. Закончив свой подробный рассказ, но все же без упоминания некоторых интимных деталей, он сказал:
— Теперь я не знаю, что делать.
— Рид, скажи мне одну вещь: ты ее любишь?
Это вопрос на миллион долларов.
— Ну, я думаю, что возможно, — в конце концов ответил он.
Она подняла брови от удивления.
Рид тяжело вздохнул, доел свой пирог и допил кофе. Поставив кружку на стол, он встретился взглядом с Шеннон.
— И что тебя останавливает? — тихо спросила Шеннон. — Ты не уверен в ее чувствах?
— Именно так, — признался он. — А что, если она права? Что, если я действительно использую ее, чтобы отомстить Эмме?
Через некоторое время после того, как Рид ушел, Фелиция в конце концов призналась себе, что любит его. Сильно, глубоко, всепоглощающе, безнадежно. И если бы он однажды сказал, что тоже любит ее, она бы рассталась навсегда со своими опасениями и страхами, а также решением больше никогда не выходить замуж.
О, Рид, почему ты не можешь любить меня? Почему все дело только в сексе?
Снова и снова она вспоминала дни на Косумеле, все, что он делал и говорил, как им вдвоем было сладко и хорошо.
Давай же, посмотри правде в глаза, Фелиция. Ему ничего не стоит быть милым с тобой. В конце концов, он добился, чего хотел, не так ли? Он тебя не любит. Забудь о нем, о Косумеле, продолжай жить своей жизнью.
В два часа, заплаканная и измученная, она все же легла спать.
— Плохо спала?
Фелиция поморщилась:
— Можно и так сказать…
— Ну, кофе готов, и я даже принесла от Баретта свежие пончики.
Обычно Фелиция избегала есть пончики, но это было необычное утро. По дороге в их маленькую кухню Фелиция решила, что неплохо было бы добавить к пончикам пару конфет.
К счастью, утро было спокойное. Сейчас, когда весь обслуживающий персонал и участники были предупреждены об отмене бракосочетания (кроме Рида, виновато подумала она), работа в офисе опять была под контролем. Оставалось только позаботиться о нескольких деталях организации назначенного на следующие выходные бракосочетания Джимми Стаунтон, отложенных на последние минуты, однако эти детали были мелкие — ничего такого, с чем бы Фелиция и Рита не могли легко справиться.
К десяти часам Фелиции уже хотелось, чтобы у нее было больше работы, поскольку теперь оставалось слишком много времени на размышления. А думать ей совсем не хотелось.
Только она решила использовать свое свободное время производительно и включила Интернет, чтобы посмотреть на работу ее конкурентов — компаний, организующих празднования важных событий в жизни людей, как открылась входная дверь. Вошла улыбающаяся Эмма в сопровождении своего жениха, Гаррета Китинга.
— Привет, — сказала Фелиция, думая о том, как красива и счастлива сегодня Эмма и как ей идет это прелестное синее платье с крупными цветами. — Что вас сюда привело?
Эмма сказала:
— Мы хотим заказать ваши услуги, что же еще?
Фелиция улыбнулась:
— Правда? Вы договорились о дате?
— Да, — сказал Гаррет, обнимая Эмму и с любовью улыбаясь ей.
Он и в самом деле симпатичный, достойный парень, подумала Фелиция, и гораздо больше подходит Эмме, чем Рид. Но Фелиция не могла думать о Риде. Думать о нем, особенно в присутствии Эммы, — верный путь к беде.
В течение следующих сорока минут они втроем детально обсуждали все возможные услуги, которыми могли пожелать воспользоваться Эмма и Гаррет. Поскольку свадьба должна была состояться до тридцатилетия Эммы 31 августа, чтобы она могла вступить в наследство своей доверительной собственности, для чего-то особенного времени оставалось мало.
— Это не имеет значения, — сказала Эмма, — все равно я не люблю пышных свадеб. Фактически мне хотелось бы, чтобы присутствовал один человек из обслуживающего персонала плюс члены семьи и близкие друзья. — Она посмотрела на Гаррета. — И Гаррет согласен.
— Вы хотите устроить вечер в клубе?
— Боюсь, что да.
— Почему ты так говоришь? — спросила Фелиция.
— Потому что на самом деле мне бы хотелось устроить его в галерее.
— В «Колоре»?
Эмма кивнула:
— Да. Галерея может свободно вместить сто пятьдесят человек — в любом случае это самое большее количество гостей, которых мы хотели бы видеть на нашей свадьбе.
— Я думаю, «Колор» — прекрасное место для проведения вечеров. — Галерея Эммы расположена в историческом районе Иствика, в доме с большими окнами в изящных рамах, построенном двести лет назад. Вокруг дома растет старый сад. И все это восхитительное место огорожено белым штакетником. Фелиция ярко представила себе внутренние помещения галереи, украшенные цветами, лентами и кружевами. Пожалуй, Эмма даже сможет найти викторианское свадебное платье. — Так почему вы не устроите вечер там?
— Когда я предложила это, у моей матери случился приступ, — сказала Эмма, — и, честно говоря, мне просто не хочется ругаться с ней из-за этого. В последнее время мы только и делали, что ругались, и какая разница, в самом деле? Главное, что мы с Гарретом поженимся.
Гаррет кивнул:
— Мы решили выиграть только самые важные битвы. А эта, по всей видимости, не важная.
Фелиция знала, что, скорее всего, они приняли правильное решение, но не могла не переживать за Эмму. Почему ее родители не желают понимать дочь?
— Я хочу, чтобы ты была у меня подружкой невесты, — сказала Эмма. — Конечно, в синем. — Синий — любимый цвет Эммы, и Фелиция тоже часто носила синие вещи.
— Ох, Эмма… — Ее сердце заболело от чувства вины и угрызений совести, и она старалась не смотреть Эмме в глаза, выражая свое согласие и благодарность.
— Что-то не так? — с беспокойством спросила Эмма. — Ты не хочешь присутствовать на моей свадьбе?
