— Тебе хорошо известно, где находится кухня. — Театральным жестом он ткнул рукой вниз. — Если думаешь, что у тебя получится лучше, милости просим.
— Конечно, у меня получится лучше, — все еще смеясь, проговорила Элла. — Я ведь профессиональная повариха.
— Вот и отлично. Отныне будешь готовить ты. А я посижу с наследником.
— Ну уж нет! Так легко тебе от кухни не отделаться! — Она обмакнула ложку в похлебку, приготовленную Маком, и попробовала ее. — Чего ты сюда намешал?
— Вермишель. Тунец. Сыр.
— А еще?
— Нарезанный кусочками бекон и кетчуп. Ах да, еще соевый соус. И картофельные чипсы.
— А ты уверен, что эти черные кусочки — не лучший корм для собак?
Мак зарычал.
— Ну ладно, так и быть, — Элла сменила гнев на милость, с кислой физиономией кладя ложку на стол, — больше ты к готовке не допускаешься.
— Благодарю покорно, — ответил чрезвычайно довольный Мак. Еда его приготовления ему самому аппетитной не казалась.
— Знаешь, меня очень беспокоит, куда уехал — да еще так надолго — Клайд. Целая неделя прошла, а его все нет и нет. — Во взгляде ее сквозила неподдельная тревога. — Ты уверен, что Клайд ничего не говорил о том, когда собирается вернуться?
— Да нет, никаких дат он не называл. — Мак опустил голову — лгать, глядя Элле в глаза, было выше его сил.
— Очень странно.
— Иногда врачи советуют пациентам прекратить спешку, жить поспокойнее. — Мак принялся намазывать маслом тост, который умудрился не сжечь.
— Все понимаю и все-таки волнуюсь.
— Ну, волноваться нечего, Клайд — взрослый мужчина и, где бы ни находился, неплохо, должно быть, проводит время.
И Мак принялся сосредоточенно есть тост. Его тяготило сознание своей вины — ведь он утаил от Эллы правду — и мрачное предчувствие, что их семейному счастью скоро придет конец. Элла неизбежно узнает, что он купил закусочную, и уж тогда выскажет все, что о нем думает. Мак поспешил переменить тему разговора:
— Давай сюда свою тарелку. Раз ты это есть отказываешься, пойду сооружу тебе сэндвич.
— Да нет, не стоит, — улыбнулась Элла. — Пока ты возился на кухне, я заварила себе кашу.
— Ах так! — Мак, надувшись, собрал посуду и понес к раковине.
— Только не сердись на меня.
— Да как же не сердиться! Я весь день жарюсь у раскаленной плиты…
— Я не была уверена в твоих кулинарных талантах, — засмеялась Элла и, подойдя к Маку, обняла его.
— Подлизываешься, да? Хочешь загладить свою вину?
— Да, хочу. Изо всех сил стараюсь, а ты ноль внимания.
— Ах вот как! Ты жаждешь внимания! — прорычал Мак и обнял ее. — Это всегда пожалуйста! — внезапно охрипшим голосом буркнул он, зарываясь лицом в ее волосы.
Элла вздохнула, а Мак блаженно закрыл глаза и провел руками по ее спине. Как приятно было ощущать ее тело!
Даже зная, что они еще очень не скоро смогут лечь в постель как муж и жена, Мак был не в силах оторваться от Эллы. Он желал ее. И с каждой секундой, проведенной с нею рядом, желание возрастало.
— Ох, Мак! — выдохнула Элла.
Снедаемый тревогой и страхом за будущее, он еще крепче прижимал Эллу к себе, осыпал поцелуями ее щеки, шею, губы.
Им необходимо поговорить.
Не откладывая в долгий ящик.
Надо лишь найти подходящий момент.
Сейчас он еще не наступил, подумал Мак, медленно отрываясь от Эллиных губ и стараясь дышать ровно.
— Нам надо… — чтобы продолжать, ему пришлось откашляться, — помыть посуду, прежде чем Гарт проснется.
Словно услышав его слова, малыш пискнул.
— Полагаю, эту почетную миссию мы возложим на тебя, — насмешливо проговорила Элла, целуя Мака в нос. — Но не горюй, мы будем рядом. — И она подняла захныкавшего ребенка на руки.
— Везет же мне, — пробормотал Мак совершенно искренне. Пока она усаживалась с малюткой в кресло-качалку, его терзали страхи — что ждет его впереди? Но комната наполнилась сладкими звуками голоса Эллы, разговаривающей с сыном, она, расстегнув блузку, дала ему грудь, и Мак вдруг почувствовал, что он ближе к раю, чем кто-либо из смертных. Несмотря на то, что будущее его покрыто мраком.
Вздохнув, он повернулся к раковине и принялся мыть посуду. Сквозь запыленное окно ему хорошо было видно садящееся солнце. Как быстро бегут дни здесь, в Доглеге. Вот и еще один день миновал. Он взглянул на крошечное личико своего сына и внезапно понял, почему его родителям неизменно хотелось не только иметь много детей, но и жить вместе с ними.
Покончив с посудой, Мак перекинул мокрое полотенце через плечо и, прислонившись к кухонной стойке, с облегчением вздохнул и оглядел комнату. Элла кончила кормить и теперь пеленала Гарта на ночь, все время ласково улыбаясь и вполголоса напевая. Маку она показалась необычайно красивой, впрочем, как и всегда.
И снова им овладело отчаяние. Как она отреагирует, узнав, что он купил у Клайда закусочную? Решит, что снова попала в западню? Пригрозит уходом?
Если так, он стеной станет на ее пути. Ни за что не даст ей еще раз уйти, каковы бы ни были руководившие ею причины. Вдвоем с Эллой они преодолеют любые препятствия. Именно это обещал он ей, предлагая выйти за него замуж.
Элла последний раз погладила животик Гарта, положила его в колыбельку, ласково улыбнулась ему и, выпрямившись, потерла виски.
— Готов лечь спать? — шепотом спросила она, взглянув на погруженного в мрачные мысли Мака.
— А-а-а. Гм. Да. — Очнувшись, он вздохнул и повесил мокрое полотенце на ручку холодильника.
Да, он готов. Больше, чем она может предположить.
Глава девятая
— Ты не спишь? — еле слышно спросил Мак.
— Не сплю, — так же тихо ответила Элла, поворачиваясь на бок, лицом к нему. Тишину в комнате нарушало лишь легкое посапывание Гарта, а за окном громко щебетали птицы, приветствуя первые лучи солнца.
— Так я и думал. — Глаза его скользнули с ее лица на светлую массу волос, разметавшихся по подушке. Он провел пальцами по ее обнаженному плечу. — Отчего не спится? Тебе нужно как следует отдыхать. — Мак играл прядями ее волос.
Элла пожала плечами.
— Не хочется спать.
— Почему?
— Так, разные мысли лезут в голову.
— О чем же ты думаешь?
— Ну, как тебе сказать… — Элла сомневалась, стоит ли делиться с ним своими страхами и опасениями. Но так или иначе им придется об этом говорить. Они все время откладывают серьезный разговор, однако это не может длиться вечно. — О тебе. О том, как мило с твоей стороны, что ты остался с нами и мучаешься тут столько времени.
