— А вы против? У вас обеих будет с кем поговорить, — заметил Лукас, надеясь сыграть на руку Кэтрин.
— Ну конечно, — взмахнула рукой Ида, — да она еще более одинока, чем я. — Она вдруг прищурилась. — А как насчет тебя, молодой человек? Вы же оба ходите друг вокруг друга, словно исполняете брачный танец.
Ида расправила плечи и пригнула голову, точь-в-точь как птицы, которых Лукас видел в передачах о животных. Он с трудом заставил себя выглядеть серьезным.
— Ты когда-нибудь видел страуса? — поинтересовалась Ида. — Они прыгают туда-сюда, словно способны кого-то обдурить, но оба знают, что всего лишь хотят побыстрее забраться в койку.
Лукас больше не мог сдерживаться. Он расхохотался так, что, наверно, распугал всех птиц в радиусе пяти миль.
— Неужели все выглядит именно так?
Ида покачала головой.
— Вы оба ведете себя совершенно по-идиотски. Если ты любишь женщину, то не мямли и так прямо и скажи ей.
— Сказать ей что?
Лукас подпрыгнул, услышав голос Кэтрин, которая вдруг появилась в дверях. Он смотрел на нее, гадая, почему она пришла так рано и что ей ответит Ида.
Ида всплеснула руками.
— Кэтрин, брось свою привычку подкрадываться к людям и пугать их до смерти!
— Я не подкрадываюсь, — сделала страшные глаза Кэтрин. — Я просто пришла домой пораньше. У меня сегодня короткий день.
— С какой стати? — спросила Ида.
Кэтрин пожала плечами, и тут Ида присвистнула.
— Да, ведь звонила твоя мать и напомнила, что у тебя сегодня день рождения.
Лицо Лукаса застыло.
— А почему мне ничего не сказали? — спросил он, страшно расстроенный. — И вообще, в день рождения не положено работать.
— Признаюсь, я сглупила, — ответила Кэтрин. — И, честно говоря, сидеть на работе мне порядком наскучило.
— Ничего, мы тебя развеселим, — заявил Лукас, срочно придумывая подходящую идею праздника.
Надо сделать для Кэтрин что-то особенное. Подарить цветы? Сладости? Пригласить на ужин? Он задумался. Ужин — не такая уж и плохая идея. Вкусный ужин в красиво обставленном месте.
— А зачем звонила мама?
— Затем, что она слишком ленива, чтобы приехать сюда самой, — проворчала Ида. — Она хочет, чтобы я прилетела к ним во Флориду в гости.
— Ну и отлично, ты же там ни разу не была.
— Нет, была… с твоим дедушкой. Что ж. Иногда я могу позволить себе съездить к твоей матери. Как ты думаешь?
— Конечно, бабушка. Я буду только рада, ведь там соберется хорошая компания и тебе будет весело.
— Ладно, дамы, — прервал их Лукас и поднялся на ноги, — вот что я думаю. Поскольку сегодня день рождения Кэт, предлагаю вам поехать со мной поужинать. В какой-нибудь симпатичный ресторанчик. Другие идеи будут?
— Будут, — заявила Ида. — Поскольку это не мой день рождения, я не хочу куда-то идти и пропускать свои любимые передачи, тем более что сегодня среда и ожидается все самое интересное.
— Ну, что скажешь, Кэт? — обратился Лукас к Кэтрин.
— Она скажет «да», — выпалила вместо нее Ида.
Кэтрин усмехнулась и покачала головой.
— Ну не могу же я справиться с целым заговором.
— Можешь, — поправил ее Лукас, — но только не с Идой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Лукас потягивал кофе и любовался Кэтрин в приглушенном свете ресторана. Она выглядела просто потрясающе с высоко подколотыми волосами, в открытом сером платье с мелкими розовыми и белыми цветами, с высоким разрезом на юбке, позволяющим видеть ее длинную стройную ногу. Когда Кэтрин вышла ему навстречу несколькими часами раньше, Лукаса буквально зашатало от ее красоты.
И вот он смотрел на нее в свете канделябров, страстно желая дотронуться до пряди волос, которая выскользнула из ее прически и теперь нежно льнула к стройной шее.
За ужином они говорили обо всем на свете, начиная с того, что Кэтрин надоела ее работа, и заканчивая планами Иды на поездку. Единственная тема, которой они избегали, — их взаимоотношения.
Лукас чувствовал, что небезразличен Кэтрин. Но он терзался, не зная, как и когда рассказать ей все о себе и своем богатстве. Нет, он пытался, но каждый раз слова застревали у него в горле. Лукас не верил в то, что она поймет его. Или не верил, что достоин ее любви?
Кэтрин переплела пальцы и положила на них подбородок, слушая нежную мелодию комбо. То и дело очередная парочка, захваченная томным ритмом, вставала из-за стола и рука об руку шла на танцплощадку. Лукас слушал хрипловатый низкий голос певицы, которая пела о любви и страсти, и собственное желание заставило его наконец пригласить танцевать Кэтрин.
Они поднялись и пошли к танцующим, легко подстроившись под ритм, словно всю жизнь вместе раскачивались вот так под медленную, чувственную мелодию.
Глаза Кэт были закрыты, и Лукас, опустив голову, коснулся губами ее волос, вдыхая аромат летнего солнца и экзотических фруктов. Когда Кэтрин подняла веки и встретилась взглядом с его глазами, Лукас больше не смог сдерживаться. Он потерся щекой об ее щеку и поцеловал нежный изгиб ее щей.
Кэтрин затаила дыхание, потом негромко вздохнула, и Лукас привлек ее ближе, захваченный ощущением ее близости.
Когда музыка стихла, они продолжали стоять не шевелясь, обмениваясь взглядами, смысл которых легко читали их сердца.
— Еще? — спросил он.
— Думаю, что еще один танец мне не по силам.
Они побрели обратно к своему столику.
К концу ужина Лукас настоял, что надо отпраздновать тридцать первый день рождения чем-то особенным, и заказал крем-брюле. Он пил вторую чашку кофе, а Кэтрин, зачерпнув ложкой, положила мороженое в рот и провела языком по губам, слизывая взбитые сливки.
— Хочешь? — спросила она, ища чистую ложку.
— Сойдет и твоя, — успокоил он, горя желанием коснуться губами того места, которого коснулись ее губы.
Они улыбались, угощая друг друга и ощущая нежность момента. Лукас заметил, что пора уходить, Кэтрин кивнула, но уходить не хотелось. Они забыли о заботах. Забыли о смущении. Они просто праздновали день рождения.
В машине Кэтрин притихла. Доехав до дома, Лукас проводил ее до двери, желая обнять ее и забыться в ритме музыки, которая все еще звучала у него в голове. Но, оказавшись в прихожей, он заметил, что Кэтрин чем-то озабочена.
— Что случилось? — спросил он.
Кэтрин качнула головой, указав на маленький подзеркальный столик.
— Бабушка оставила записку.
Она подняла листок бумаги с небрежно нацарапанными строчками. Лукас подошел ближе и узнал неровный почерк Иды.
