ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Джорджия с удовольствием потянулась. Ноги и руки затекли. Им было тесно вдвоем на диване, они лежали прижавшись, словно являлись единым целым. Эта теснота была ей приятна, она возбуждала больше, чем самые изощренные ласки.
Они проспали несколько часов.
— Я проголодалась, — прошептала Джорджия и тут же почувствовала, как он, тоже проснувшись, задвигался. — Я ужасно голодная, — повторила она ему на ухо.
Джейсон тихо простонал и прикоснулся губами к впадинке у основания ее шеи, потом поцеловал ложбинку между ее грудями.
— Я тоже, — услышала Джорджия.
Она была оглушена обрушившимся на них шквалом любви, возможностью выразить свое чувство к нему, сознанием того, что годы отчуждения остались позади, и тем, что никакие недомолвки больше не будут омрачать ее будущее. А еще ей страшно хотелось есть.
Но это чуточку позже. Не сейчас. Сейчас снова хотелось его любви. Она провела пальцами по спине Джейсона, ощущая под гладкой кожей крепкие мышцы. На этот раз они начали заниматься любовью нарочито медленно, изо всех сил сдерживая себя, но, по-прежнему, не отодвигаясь друг от друга, получая наслаждение именно от тесноты, в которой находились их тела. Наконец Джейсон приподнялся на локте и убрал волосы, упавшие ей на лицо. Она не отводила своих глаз от его лица.
— Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил он.
Она погладила его по груди, потом спустилась к животу…
— О чем ты думаешь? — попыталась улыбнуться она. Ее мышцы болели, но это была совсем мизерная плата за счастье вот так лежать, прижавшись друг к другу. Теперь они снова обрели любовь, и потерянные годы больше о себе не напомнят.
Но он не ответил на ее улыбку.
— Я думаю о тебе и о ребенке, которого ты потеряла. Ты считала, что я тебя предал. Так оно и было на самом деле — пусть неосознанно. Тебе тогда было так тяжело. — Он ласково поцеловал ее носик. — Как я восхищаюсь твоим мужеством, тем, что ты нашла силы жить дальше. И сколько энергии тебе нужно было потратить, чтобы преуспеть потом в работе, стать такой, какая ты сейчас.
— Да, я много работала. — Ей не хотелось вспоминать время, заполненное исключительно трудом. Теперь оно ничего для нее не значило. Сейчас она снова стала той восемнадцатилетней девчушкой, так хотевшей от него ребенка. Она была все так же влюблена в него, даже сильнее, намного сильнее, чем раньше. Она все так же поклонялась ему.
— Мне хорошо, правда. Все разрешилось, и мы оба знаем: никто из нас не несет ответственности за то, что произошло. — Она дотронулась до темных кругов у него под глазами, до его морщинок и поняла, какое облегчение доставили ему ее слова. Улыбнувшись, он поцеловал ей руку.
— Думаю, нам надо расположиться с большим удобством. Я спал на узком диване, только когда был студентом.
Джейсон поднял ее на руки и, одновременно прихватив одежду, понес Джорджию в спальню. Там он бережно положил ее на постель, бросив все одеяния на пол, и приподнял жалюзи — в комнату хлынул яркий солнечный свет.
— Примем душ, потом позавтракаем. — Глаза его сверкнули. — Ты моя куколка, мне нравится играть с тобой, а потому не превращайся в феминистку и буку, не лишай меня удовольствий.
Она и не собиралась становиться занудой, просто обвила его шею руками и позволила отнести себя в ванную, где он сначала аккуратно намылил, а потом сполоснул каждый сантиметр ее тела.
— Мне нравится такая игра, — призналась Джорджия, когда он стал вытирать ее полотенцем.
— Это только начало, я тебе обещаю. Все, что от тебя требуется, — это стоять смирно и получать удовольствие, — ответил он, выдавливая на ладонь немного душистого масла.
Слово «удовольствие» не совсем подходило для описания той сладкой пытки, которой он подверг ее, втирая масло в ее кожу, массируя все ее тело плавными круговыми движениями, доводя женщину до состояния исступления. Она просто стонала от невероятного блаженства.
— Джейсон, пожалуйста… — она обхватила егоза плечи, чтобы успокоиться. Все ее тело изгибалось, внутри бушевало жаркое пламя страсти, захватывающее каждую клеточку. Джорджии казалось, что если она не найдет в себе силы остановиться, то вспыхнет как свечка и сгорит.
— Терпение, — со смехом произнес он, оборачивая полотенце вокруг бедер. — Сначала завтрак. Ложись в кровать, а я сейчас все принесу. Тебе надо набираться сил, учитывая то, что я собираюсь с тобой делать следующие несколько дней, — в его голосе зазвучали чувственные тягучие нотки. — Я собираюсь любить тебя до тех пор, пока у тебя не закружится голова, пока ты не выкинешь из памяти все неприятности и будешь думать только о любви и страсти.
Терпение? Джорджия с неудовольствием восприняла такой неожиданный и внезапный переход к реальности. Голова у нее кружилась. Она наблюдала за тем, как Джейсон выходит из комнаты, как перекатываются мускулы на его широкой спине, какая стройная и сильная его полуобнаженная фигура.
Когда же за ним закрылась дверь, глаза женщины наполнились слезами. Она не верила, что заслужила такое счастье.
Джорджия направилась к постели и повалилась на нее, гордясь своей великолепной наготой. Она была создана для него, только для него одного — она поняла это с первой встречи. Все эти семь лет она хранила целомудрие не потому, что, как пыталась убедить саму себя, боялась эмоциональной привязанности к кому-то еще, просто потому, что она была женщиной для одного мужчины.
А следующие несколько дней, о которых он упомянул, будут прелюдией к их совместной жизни. И ей не нужно сейчас бояться, что любовь и страсть пройдут — ведь они будут вместе всегда.
Джорджия уселась поудобнее и подложила под спину подушки. Осталось и для него несколько штук, но, вернувшись, он присел у нее в ногах, поставив поднос между ними.
— Теперь я могу любоваться, как ты ешь, — произнес он, игриво блестя глазами. — Нужно извлечь максимум приятного из нашего совместного бегства от реальности.
Она собиралась было сказать, что их любовь, их близость реальны, но не успела. Стоило ей открыть рот, как меж ее губ оказалась сочная аппетитная долька ананаса.
Он положил на поднос все фрукты и ягоды, которые только мог найти, — манго, клубнику, спелые душистые бананы, виноград.
— Я очень проголодалась, — еще раз произнесла Джорджия. — Но, если мы съедим все это, как же Блоссом? Ведь она придет готовить нам завтрак…
— Не придет. — Он выбрал самую спелую клубничку и положил ей в рот. — Я оставил ей записку, что мы уже поели, и ей нужно только собрать нам продукты для пикника, а дальше мы позаботимся о себе сами. Так что не беспокойся. Он заговорщически улыбнулся. — Это у себя в агентстве ты можешь изображать деловую леди, а здесь последующие несколько дней твой имидж должен быть другим. И именно я сделаю тебя немного легкомысленной, обеспечу прекрасным расположением духа, подниму твое настроение.
