— Я забыл, что стою под вашим окном, Уэллс! Вы, видать, выклянчили себе одну из лучших комнат в доме! Кстати, вы мне будете нужны завтра рано утром. У нас ленч с Диллингерами, а я пообещал леди Диллингер быть как можно раньше — у нее есть ко мне дело.
Фредерика молчала. Она видела сверху голову Лестроуда — особенно темную в лунном свете — и четкий абрис смокинга. И понимала, как насмешливо искрятся его глаза.
— Как можно сидеть в комнате в такой вечер! — продолжал он. — Сейчас самое время подышать свежим воздухом.
— Розалин с нами поедет? — спросила Фредерика бесцветным голосом.
— Нет. Она незнакома еще с Диллингерами, да и я еду по делу.
— Понятно.
— Разумеется, она с ними скоро познакомится.
— Понятно.
— Ролинсон их приятель, но он останется здесь за хозяина.
— Понятно, — в очередной раз ответила Фредерика.
Губы у Лестроуда расползлись в лукавую улыбку.
— Нет, спасибо! — Фредерика поспешно нырнула в комнату.
Хамфри, облитый лунным светом, двинулся прочь. Он курил сигару, и на террасе еще долго оставался ее запах.
Глава 8
На следующий день через час после завтрака они выехали. На взгляд Фредерики, для визитов чересчур рано — даже если учитывать приглашение на ленч, — и она была просто уверена, что леди Диллингер, которая в силу своего возраста никак не относилась к ранним пташкам, безусловно, не понимала буквально свои слова, когда говорила: «Приезжайте пораньше». Однако Хамфри Лестроуд велел Фредерике сделать большой круг перед тем, как явиться в Эплби-Мэнор, поэтому они подъехали туда в подобающее приличиям время — ровно в одиннадцать, прямо к чашечке доброго английского чая, который был сервирован для них в библиотеке, так что их появление не вызвало недоуменного взлета бровей у хозяина и хозяйки. Петляя по кружной дороге к усадьбе Диллингеров, они увидели множество замечательных мест, которые для Фредерики были откровением, а Лестроуд, в несколько возбужденном состоянии духа, обращал ее внимание на особенно привлекательные, на его взгляд, пейзажи, сопровождая экскурсию россыпью исторических анекдотов и даже парочкой легенд, связанных с тем или иным местечком. На сей раз он сидел подле нее, и это было столь необычно, что сначала, когда он открыл переднюю дверь, чтобы забраться в машину, Фредерике даже показалось, будто он делает это по рассеянности. Однако он тут же дал ей понять, что поступает так вполне осознанно. Он улыбнулся, и улыбка была такая необыкновенно очаровательная, что смягчила ядовитое действие слов — Лестроуд пояснил, что на самом деле чувствует себя спокойнее впереди, потому что собственными глазами может видеть все ее движения и в случае чего перехватить руль. Фредерика выслушала такое объяснение без особого энтузиазма и подчеркнуто сосредоточила внимание на дороге, не откликнувшись на его замечание о том, что они вполне могли бы проехать и воротами «Вдовьего домика». За воротами он попросил ее остановиться и как бы невзначай спросил, не находит ли она, что и в таком заросшем виде петляющая дорожка выглядит очаровательно, поэтому не стала ли бы она уничтожать глицинии, покрывающие стену дома рядом с крыльцом, стань ненароком в нем хозяйкой.
— Конечно, я бы их сохранила, — сказала Фредерика, а про себя подумала, что если он на самом деле имеет в виду ее сестру, как оно, судя по всему, и было, то Розалин, несомненно, велела бы их вырвать с корнем, поскольку считала, что в ползучих растениях живут насекомые, которые прыгают на тех, кто по неосторожности оказывается под ними. А, кроме того, мнение Розалин относительно «Вдовьего домика» было полностью, до мелочей противоположно ее собственному; так что, если Лестроуд замыслил жениться на Розалин и поселиться здесь, единственный человек, у которого он должен был все это выяснять, — это его будущая невеста. Розалин наверняка станет настаивать на том, чтобы место очистили от лишней растительности, а дом перестроили. Фредерика отважилась высказать свои соображения, и Лестроуд, обернувшись к ней вполоборота, с едва заметной улыбкой заметил, не вынимая изо рта сигарету:
— Вы совершенно правы. У Розалин очень странное представление о старине. Но она сама настолько современна, что винить ее не в чем.
— А я и не виню ее, — отозвалась Фредерика, не отрывая глаз от дороги.
Лестроуд откинулся на пригретую солнцем кожу сиденья и некоторое время задумчиво покуривал сигарету. Затем он задал новый вопрос:
— Вы же понимаете, что есть вещи, о которых нельзя советоваться с людьми, лично вовлеченными в эти дела, правда? — Вопрос скорее констатировал факт. — Возьмем хоть вас, например. Если бы я хотел сделать вам подарок, я бы спросил вашу сестру, а не вас.
— Но вы не собираетесь делать мне подарки, — перебила его Фредерика.
— Может, и нет. — Он стряхнул пепел с сигареты в пепельницу на панели. — Но в данный момент мы обсуждаем подарки не вам… а мне бы хотелось знать, что бы вы сделали, если бы вам пришлось ремонтировать «Вдовий домик»? Можете сказать, что бы вы предприняли?
Фредерика почувствовала, что его глаза смотрят на нее с каким-то особым вниманием.
— Прежде всего, не допустила бы никаких коренных изменений. Оставила бы его более или менее в прежнем виде… не считая капитального ремонта водопровода и устройства дополнительной пары ванных комнат. Ну и конечно, если бы это зависело от меня, сделала бы новую кухню.
— Вы считаете, что кухня — это очаг, средоточие дома?
— Это было бы так, если бы она была моей.
— А… но я спрашиваю у вас совета! Мы-то с вами знаем, что дом не ваш, а у другой женщины — другие представления. Ну, скажем, женщины, которая не очень интересуется кухней… На чем бы она, по вашему мнению, сосредоточила свое внимание?
— Если вы подразумеваете Розалин, — вырвалось у Фредерики, — она бы захотела фантастическую спальную с уймой всяких горок и шкафчиков и необъятную гостиную, где бы она устраивала коктейли. Что касается садиков, то ими она особенно утруждать себя не будет, лишь бы они были ухожены и чисты; не особенно занимают ее и комнаты для гостей, поскольку она терпеть не может праздники, когда гости должны оставаться на ночь и их надо кормить; это же можно сказать и о моей матери. Обе они любят развлечения, но только такие, по окончании которых машины подъезжают к крыльцу и увозят гостей по домам.
— Ну, в нашем новом мире это не внове, — почти безразличным тоном заметил Лестроуд. — Обслуживание гостей такая тягомотина, что молодой жене этого не пожелаешь — во всяком случае, не на первом этапе брачной жизни.
— Я полагаю, у вас будет экономка, правда ведь? — проговорила Фредерика, продолжая как бы отвечать и одновременно показывать, что понимает, о чем он говорит.
— Весьма возможно, если жена не умеет готовить… но Люсиль не хочет оставаться.
