– Почему бы тебе не пригласить его в мой клуб? – спросил он.
– В «Звездную пыль»?
– Да. Почему бы нет? Он мог бы быть нашим почетным гостем.
– Ты уверен, что это хорошая идея?
Мне очень хотелось произвести на Огунгбе хорошее впечатление, но я боялся какой-нибудь вульгарной выходки со стороны Гарри. Разумеется, сказать ему об этом откровенно я не мог. Гарри иногда бывает очень обидчивым.
– Чем тебе не нравится мой клуб? – с негодованием спросил он.
– Он мне нравится, просто… – Я вздохнул. – Нужно показать ему, что мы не какая-нибудь шпана.
Гарри от души расхохотался.
– Хорошо, хорошо, ваша светлость, не беспокойтесь, – сказал он. – Я буду хорошо себя вести.
25 февраля, четверг
«Комитет 1922 года»[22] одобрил новую систему выборов нового лидера путем голосования членов парламента. Сэр Алек держится храбро, но дни его сочтены: в ближайшее время ему все равно придется подать в отставку.
27 февраля, суббота
Принимая Огунгбе в «Звездной пыли», Гарри, пожалуй, немного переусердствовал в своем старании сделать все, чтобы наш почетный гость чувствовал себя комфортно. Он, впрочем, все же не забыл пригласить нескольких знакомых бизнесменов, которые могли бы вложить деньги в африканский проект. Не обошлось, разумеется, и без неизбежной «фотографии на память».
Поначалу мистер Огунгбе и мистер Старкс отнеслись друг к другу не без некоторой настороженности. Мне также показалось, что Джон приглянулся Гарри не только как потенциальный деловой партнер. Когда я только представил их друг другу, он хитро подмигнул мне, словно мы оба были участниками заговора. В манере Гарри держаться было что-то чрезмерно дружелюбное, и это меня обеспокоило. Не знаю, как Гарри относится к расовым различиям. Мне известно, что он довольно болезненно реагирует на любой намек на свою еврейскую кровь, однако я понятия не имею, питает ли он какие-либо предрассудки в отношении цветных. Мне, впрочем, показалось, что он готов говорить об этом предмете без всякого смущения. Правда, Гарри поспешил перевести разговор на спортивную тему, но это, вероятно, потому, что бокс – единственная область, в которой ему приходилось непосредственно сталкиваться с черными. Как бы то ни было, он перечислял имена цветных чемпионов с таким видом, словно Джон мог лично знать каждого, и без колебаний признавал их преимущество над белыми боксерами. «Белые парни больше не голодают, – пожаловался Гарри с сокрушенным видом. – Во всяком случае, не так сильно, как раньше». Должно ли это умозаключение служить оправданием для чувства расового превосходства, которое он мог бы иметь в отношении цветных, я так и не понял. К счастью, Гарри не стал дальше развивать свою мысль, и я вздохнул с облегчением. Больше всего я боялся, что он может брякнуть что-то неподходящее.
Джон Огунгбе, впрочем, чувствовал себя достаточно непринужденно. Он громко смеялся шуткам, которые отпускал Гарри, и часто улыбался своей зубастой улыбкой, но, как и в тот день, когда мы познакомились, взгляд его оставался непроницаемым и холодным. Я видел, однако, что Гарри нигериец понравился.
– Джон – настоящая находка для нас, – доверительно шепнул он мне, улучив подходящий момент. – Он ведь сын вождя!
К концу вечера мы все здорово напились. Гарри с самого начала планировал доставить гостю максимум удовольствия, хотя предложенные им развлечения и не отличались изысканностью. Не будучи полностью уверен в склонностях и вкусах Огунгбе, Гарри позаботился о том, чтобы в зале присутствовали не только юноши, но и несколько девиц легкого поведения. И когда Джон заинтересовался одной из них, Гарри устроил так, что они уехали вместе.
28 февраля, воскресенье
Ужасное похмелье. Чувствовал себя вывалянным в грязи и духовно опустошенным. Сходил к вечерне в церковь Всех Святых на Маргарет-стрит.
Сегодня – сыропустная неделя. Торжественная служба подействовала на меня на удивление сильно. Я испытал глубокое чувство благодарности за то, что хотя бы здесь, в храме, человек может найти несколько спокойных минут, чтобы помолиться Искупителю. «Упрямые колени, гнитесь; сердца сталь, стань мягкой, как младенца мышцы! Возможно, хорошо еще все будет…»[23]
1 марта, понедельник
Огунгбе появился в моей квартире на Итон-сквер внезапно – как с неба свалился.
– Гарри очень понравился твой проект, – сказал я. – Да и сам ты произвел на него очень приятное впечатление.
Огунгбе крякнул и кивнул. Он показался мне куда более мрачным, чем третьего дня.
– Гарри говорит, что ты – сын вождя. Это действительно так?
Огунгбе хрипло рассмеялся.
– Мой отец работал в железнодорожном ведомстве. Я сказал Гарри, что я сын вождя, потому что знал – это на него подействует. Еще я сказал, что у меня шесть жен, но это его не особенно заинтересовало.
Теперь уже я не удержался, чтобы не рассмеяться.
– Гарри и сам как вождь, правда? – лукаво спросил Огунгбе.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Да брось ты… Я ведь не дурак. Думаешь, я не догадываюсь, откуда у него деньги? Да и та шлюшка, с которой я провел ночь, – она тоже кое-что мне рассказала.
– Надеюсь, ты не откажешься иметь с ним дело из-за этих… пустяков?
Огунгбе снова засмеялся.
– Не беспокойся, я имею представление о том, что такое британские правила игры. Вы думаете, что мы, африканцы, – дикари, невинные аборигены? Так вот, это заблуждение. Во всяком случае, нам известно, как делаются дела. С нами довольно долгое время обходились нечестно, но теперь мы разобрались, что к чему.
Должен сказать, что новый Огунгбе, который только что сидел в моей гостиной, нравится мне куда меньше, чем прежний. Я не знаю точно, чем кончится наша затея и каковы могут быть ее последствия, но меня пугает сама мысль о том, что африканец может обвести нас вокруг пальца. Тем не менее я договорился с ним о полномасштабной деловой встрече, на которой мы сможем обсудить все подробности предстоящей совместной работы.
5 марта, пятница
Встреча состоялась в офисе Огунгбе на Юстон-роуд. На большом столе разложены архитектурные планы и чертежи. Есть даже небольшой макет будущего поселка. Огунгбе сам объяснил нам все детали проекта, как он его видит.
Гарри приехал с Дэнни Гульдом – маленьким еврейчиком, который занимается у него финансами. Малыш Дэнни сидел молча, и только часто моргал сквозь круглые очки, пока Огунгбе выкладывал перед нами чертежи и документы. Гарри, напротив, был оживлен и полон энтузиазма. Он то и дело вставлял свои замечания или задавал вопросы.
