– Джеймс? – снова позвала я.
– А не заткнуться ли тебе? – он повернулся, чтобы видеть меня. – Мама спит уже наверху, ты что, забыла?
– Прости, – я перешла на шепот. – Просто хочу убедиться, что ты в порядке. Ты мне показался… – я очень тщательно подбирала слова, – несколько расстроенным, что ли, когда мы покидали дом Хеллс.
– Расстроенным? – Джеймс встал, приблизился и навис надо мной. – С чего бы мне быть расстроенным, Сьюзи-Сью?
Я вся измучилась, вспоминая, о чем особенном мы беседовали за обедом. Говорили о музыке, ценах на дома, общих друзьях (на это Джеймс уже откровенно зевал), о праздниках, последних кинопремьерах (и это подстегнуло Джеймса пуститься в рассуждения о том, что современное кино – это мусор и ничто никогда не сравнится с фильмом «Харви», потому что это его любимый фильм). Говорили и о том, будут ли новые забастовки и митинги из-за повышения налогов, – тут Джеймс не преминул похвастаться, что он-то точно выберется из тюрьмы практически сразу, если его посадят, потому что он, дескать, в друзьях с половиной лондонских полицейских, включая в том числе начальника городской полиции, который был женат на лучшей подруге его матери. Ничего сверхъестественного, ничего – ни слова! – о моих бывших парнях (Хеллс уже была предупреждена не говорить о них при Джеймсе) и никаких разговоров о моем прошлом, которые могли меня как-то скомпрометировать.
– Ничего такого, да? – Джеймс подошел еще на шаг и упер мне в лоб свой указательный палец. – Ты серьезно не припоминаешь ничего, что могло бы меня расстроить?
Я отрицательно покачала головой.
– Нет, не припоминаю. Мне казалось, вечер прошел мило.
– Врешь!
Лицо Джеймса было очень близко от моего, дышал он горячо и пах какими-то специями, которые Хеллс добавила в курицу, кажется, карри.
– Я не…
– Ты лживая сучка!
– Я не такая, Джеймс, я не говорила, что…
– Хочешь сигарету, Сьюзи? – Джеймс говорил каким-то высоким кукольным голосом, но я уже поняла, к чему это он: он имитировал Хелену, когда та после обеда протянулась через стол и предложила мне «Мальборо Лайт», а потом и сама взяла одну. Кровь внезапно прилила к моим щекам, я вся стала огненной.
– Хеллс! – Джеймс продолжал говорить не своим голосом, его лицо раскачивалось перед моим взглядом туда-сюда, слишком близкое, чтобы уловить его выражение. – Хеллс, ты же знаешь, я больше не курю-ю-ю! Я бросила две недели назад, помнишь?
– Она же просто забыла, Джеймс. Мы привыкли делиться сигаретами на работе, это просто привычка. Она забыла, что я…
– Гребаная ваша привычка!
Я отшатнулась от Джеймса и вытерла плевок – Джеймс случайно плюнул мне в глаз.
– У меня отец умер от курения, Сьюзи. Умер, понимаешь ты? Умирал долго и мучительно. Я его держал в руках, когда он отходил в мир иной, пытался дышать, но не мог сделать ни вздоха.
Странно, его мать – я слышала сама – сказала, что отец покончил жизнь самоубийством. Так почему же Джеймс…
– Мне что, придется и с тобой через все эти муки ада пройти, да? – Джеймс толкнул меня в грудь. – Придется, Сью? Да?
– Нет! Я не начинала снова курить, Джеймс. Я же дала слово…
– Врешь!
Он был прав. Я действительно врала. Я не начинала снова курить регулярно, но быстро затянулась сигаретой Хеллс недели две тому назад. Мы пошли поесть, и я не смогла отказаться от сигаретки. Это была всего лишь одна сигаретка, но Джеймс не понял бы. А я его люблю достаточно для того, чтобы сдержать обещание и завязать.
– Если ты наврала о своей грязной привычке курить, – Джеймс снова шагнул ко мне, придавливая своей грудью, так что я вынуждена была отступить на шаг назад, – о чем же ты еще мне наврала, Сьюзи?
Я закрыла рот руками и сквозь пальцы проговорила:
– Ни о чем не врала…
– Правда? Прямо вот не врала? Ты не… – он отбросил мои руки ото рта и сжал в своих, – ты случайно тайно не трахаешься с Рупертом?
– Нет же, – я пыталась высвободить пальцы из его железной хватки, – конечно же нет…
– Ходите, наверное, в наши любимые отели и там, как кролики, а?..
– Нет! – я смогла высвободиться наконец. – Боже, Джеймс, ты должен отпустить ситуацию с Рупертом, переключиться. Ты словно одержимый.
– Одержимый? А как насчет того, что ты ходишь с ним попить кофе по несколько раз на неделе? И я должен верить в то, что вы правда кофе пьете? Что два человека, когда-то трахавшие друг друга, наедине, без родителей, сидят пьют кофе и совсем не хотят снова завалиться в постельку? Ты, верно, решила, что я полный идиот.
– Да, господи, Джеймс, – я и правда не могла поверить в то, что мы снова вернулись к этой теме, – сколько раз мне еще говорить об этом? Руперт просто друг, ничего больше. Я к нему привязана, как привязана к Хеллс, которая – прежде, чем ты что-то скажешь сейчас – не вызывает никаких желаний, кроме дружеских. С ней я тоже могу пойти выпить кофе.
Джеймс покачал головой.
– Ты ведь и правда не понимаешь, Сьюзи? Я же тоже мог остаться в дружеских отношениях с моими бывшими, но не остался. А все почему? Потому что ценю наши отношения. Ценю тебя больше всего остального в моей жизни. Я тебя люблю, Сьюзи, ты же знаешь об этом?
– Да, – сердце дрогнуло от его смягчившегося голоса, никто меня еще никогда так страстно не любил, так отчаянно. Раньше меня даже никто не ревновал. Просто всем было все равно. Натан, например, спокойно в течение часа наблюдал, как я флиртую с незнакомцем на новогодней вечеринке. Джеймс, конечно, слишком далеко зашел с ревностью к Руперту, но, глядя ему в глаза, я точно могла сказать, что он так вел себя, потому что боялся. Боялся потерять, уступить другому мужчине.
– Я тебя тоже люблю, Джеймс.
– Нет, – он взял меня за подбородок пальцами правой руки, так, чтобы я не могла отвернуться и смотрела ему прямо в глаза. – Я тебя по-настоящему люблю, Сьюзи. Ты для меня все. Все.
Его левая рука легла мне на талию, и он уже прижимал меня к себе, грубо, жадно, так же жадно впивался губами. Целовал взасос, и вместо того, чтобы разозлиться – все же меня обозвали лживой сучкой, – я ответила ему…
Глава 10
Схватив мобильник Шарлотты, я стала его вертеть туда-сюда и, наконец, заглянула в конверт, в котором он лежал. Ничего – ни записки, ни открытки, ни стикера. Просто сотовый телефон, и все.
Я выскочила из дома и помчалась по усыпанной гравием дорожке, с сотовым телефоном Шарлотты в одной руке и вскрытым конвертом в другой. Добежав до улицы, притормозила. Куда, куда мог скрыться тот, кто принес мне это? Повернулась лицом по направлению к городу, побежала дальше. Миновала женщину с детской коляской, пожилую леди, толкавшую перед собой тележку из супермаркета, парочку подростков, державшихся за руки. Обогнала 19-й автобус, позади остался ларек с газетами и три или четыре пивных. А я все бежала и бежала. Непонятно, кого я искала и куда спешила, но притормозить смогла только когда увидела, что Милли бежит рядом со мной, ее язык свесился изо рта набок. Я не драматизирую, но ей все же тринадцать лет, сердце сбоит и глаза уже плохо видят. Ей вообще не стоит бегать, тем более по улице, на которой полно машин и повсюду таится опасность.
