Толкнув нужную дверь, я очутился в пустом прохладном вестибюле. За стойкой с ключами сидел невзрачного вида мужчина-азиат. Это обстоятельство меня немного успокоило — я смутно представлял себе, как в данной ситуации пришлось бы повести разговор с женщиной.
Не успел я подойти к стойке, как «дежурный администратор» — так было написано на табличке — сразу же заявил:
— Мест нет!
Я подошел ближе, перегнулся, насколько это было возможно, через барьер и негромко спросил:
— Где Партизан?
— Какой партизан? — c недоумением уставился на меня администратор. Причем, похоже, с искренним недоумением.
— Ладно… Мужчина такой… — Я обрисовал Сергея Юрьевича. — Здесь останавливался?
— Да, но он съехал…
— Совсем недавно, да?
— Да, но туда уже поселили…
— Хорошо, а дочь его осталась здесь?
— Дочь? — Недоумение усилилось.
— Дочь… — Я назвал ее приметы.
— Ах, значит, дочь…
— Ну да. Меня попросили кое-что передать ему или ей. В каком она номере?
— Во втором…
— Люкс?.. — Я покосился на список.
— Да. Я сейчас ей позвоню. — Администратор склонился к телефону.
— Стой. — Я сказал это тихо и зловеще. — Не надо звонить. Я сам пойду.
— Не положено…
— И ты мне сейчас дашь запасной ключ.
— Да вы что, в самом деле… — возмущенно начал он, но осекся, увидев наставленный на него пистолет.
— Сейчас ты возьмешь ключ, — продолжал я, — и пойдешь со мной. Поднимешь шум — пеняй на себя.
— О Аллах, как вы мне тут все надоели, — с усталостью в голосе произнес администратор. — Каждый день, каждый день… Пойдем. — Он тяжело вздохнул, взял ключ и вышел из-за стойки.
— Вперед, — скомандовал я.
— Знаю уж, — отозвался он.
Мы поднялись на верхний этаж и прошли в дальний угол коридора, где были две двери, ведущие в первый и второй номера-люксы.
— Давай ключ, — сказал я. Получив его, я спросил: — Где черный ход или пожарная лестница?
— Вон там. — Администратор показал.
— Пошли.
— Только по голове не бей, — попросил администратор жалобно. — На ней и так живого места нет… Тут была веревка — если хочешь, вяжи… Я тихо буду сидеть…
— Ладно. Открывай дверь.
Мы вышли на черную лестницу, полную пыли и грязи.
— Доставай свою веревку.
Администратор покорно протянул ее мне, и я принялся тщательно привязывать бедолагу к перилам. Он вызывал одну лишь жалость, и мне было страшно неловко.
— Так, — сказал я. — Бить я тебя не буду. Вернусь — развяжу. Дергаться не будешь — получишь двадцать долларов. Ясно?
Тот закивал головой.
— Ну, бывай. — Я вышел в коридор и двинулся ко второму номеру… Несколько долларовых бумажек я недавно извлек из Курметова бумажника — его он держал в машине. Так что двадцать баксов для меня погоды не делали.
Дверь номера была заперта. Я приложил ухо к замочной скважине. Шумела вода. Замечательно.
Я открыл дверь ключом, запер ее изнутри и внимательно осмотрел номер. Никого. Подошел к двери в ванную. Так, вроде одна…
На глаза мне попался электрофен, я воткнул вилку в сеть и проверил. Фен работал. Его я взял в левую руку, правой достал пистолет, после чего с легкого разбега высадил дверь ногой.
… Она лежала в наполненной до краев ванне и смотрела на меня своими прекрасными голубыми глазами, в которых я читал удивление, ужас и ярость… Она сделала инстинктивную попытку прикрыть наготу руками и открыла рот, наверное. чтобы закричать.
— Не поднимай шума, — сказал я, выразительно пошевелив пистолетом. — Я у тебя в гостях. Здравствуй, красавица,
13. Последняя встреча
Я остановил машину у подъезда и, не успев войти в дом, почувствовал, что происходит нечто непоправимое. Оглядел комнату — Толи нет. Каким-то чудом он сумел развязаться и исчезнуть.
Проклиная все на свете, я кинулся его искать, моля Бога, Аллаха, всех чертей и шайтанов о том, чтобы летчик не успел улететь.
Но он и вправду собрался улетать. На небеса, если таковые принимают самоубийц: когда я вбежал в кухню, то увидел дергающиеся ноги — Толя снял кухонный светильник и повесился на крюке, причем использовал ту же веревку, которой до этого был связан.
Я выхватил из кармана нож, взобрался на кухонный стол и перерезал веревку. Да, еще немного, и… Толина рожа уже начала синеть, но он пока еще издавал утробные хрипы. Я ослабил петлю на его шее — Толя задышал шумно и часто. Очухается. Я закурил сигарету и стал ждать.
Через некоторое время он замычал, заохал, потом приподнялся и посмотрел на меня багровыми глазами, которые пока еще плохо воспринимали окружающее. Сообразив наконец, что происходит, он сел на пол и заплакал.
Я посмотрел на часы — почти одиннадцать. Время не ждет. Может, за мной уже снарядили погоню? надо поторапливаться…
Подойдя к Толе, я отхлестал его по щекам и велел прекратить дуракаваляние. Он, все еще всхлипывая, уставился на меня злым взглядом.
— Ты чего это надумал, идиот? А? — спросил я.
— Сволочь… Все вы ублюдки… Бандиты…
— Это кто бандиты-то? Болван! Я такой же, как ты. С той разницей, что не собирался тебя прокидывать. А ты собирался. С Курметом на пару. Что, не так?! Я ведь все знаю.
— Кстати, где Курмет? — Толя неожиданно успокоился.
— Умер твой Курмет. Ясно?
— Значит, товар у тебя?
— Нет никакого товара! Нет! Ясно?! И никогда не было! Тебя, дурака, опять хотели подставить, так же как и меня!
— О Господи… Все, труба… Рифат, я жить не хочу… Я ведь потерял все… Марина… Мишка, сынок…
— Не будь размазней… жизнь продолжается. Сейчас мы с тобой едем на аэродром и мотаем отсюда.
— Куда? — вяло спросил Толя.
— Ну уж, конечно, не туда, где тебя ждет Партизан, чтобы замочить… Домой полетим. В Россию.
— Домой… У меня никогда не было дома. Разве что здесь…
— Смотри. — Я достал из кармана деньги и пересчитал. — Почти лимон. Рубли и немного баксов. Хватит обоим, чтобы начать жизнь сначала.
— Хватит… Мне было обещано десять тысяч… Не рублей, долларов.
— Вон как заговорил… А кто, интересно, только что в петлю полез? Не ты ли а?
Толя не ответил.
— Так что не глупи, мужик, пошли со мной. — Я встал. — Пошли, пошли.
Толя поднялся.
