Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Минкин смотрел на красивого парня, поддерживающего Шевкию, и думал о том, что Хитов (а это был, несомненно, он) через какое-то время забудет свою невесту. Ведь она умерла, ее нет среди живых. Рано или поздно он встретит другую девушку и, объяснившись ей в любви, приведет ее в уже отремонтированную квартиру. Жизнь продолжается. Не стоит на месте. Потом у Хитова родится ребенок, и он будет счастлив, как счастлив каждый молодой отец, увидевший своего первенца… Этот урод, Камора, ну и урод, рыжий, с насмешливым лицом… Да кто дал ему право ходить по улице с таким лицом, с такой презрительной миной, словно он один такой умный и сильный, а остальные вокруг него – полные идиоты. Откуда это выражение лица? Может, он родился с ним? Вот и он скоро тоже женится. Обнимает свою невесту, чудесную, между прочим, девушку. Вот только лицо у нее какое-то затравленное, испуганное. Кажется, она соседка погибшей, дружила с ней. Глаза опухли от слез. Какая чувствительная, нежная девушка. А вот и еще одна пара. Он – симпатичный, кровь с молоком, еврей с маслеными глазами, она – немного нескладная, высокая девица, млеющая рядом с ним. На ее лице написано, что она счастлива, может быть, уже беременная от этого приторного красавца. У него лицо спокойное, он знает, что его любят, боготворят. А Земцова с Крымовым? Он держит ее за руку и что-то шепчет на ухо. Она отвернулась от него, чтобы он не видел ее блаженного лица. Трудно скрыть свои чувства, очень трудно… Особенно когда тебе плохо, совсем плохо. Когда ты умираешь от любви к женщине, которую сам же и предал. И когда понимаешь, что не в силах ее вернуть.
Он смотрел на нежный профиль Бескровной и понимал, что теперь ему придется видеть ее украдкой, так, чтобы она его не заметила. Он потерял ее, потерял!..
– Таня, успокойся, ничего страшного не произошло… Пожалуйста, прошу тебя, не отворачивайся от меня, я тебя очень люблю, я не смогу без тебя… Прости, прости меня…
Но она, казалось, не слышала его. Смотрела, щуря глаза, куда-то в сторону, и непонятно было, те слезы, что катились по ее бледным щекам, были от ослепительного солнца или она плакала из-за него, из-за них, из-за того, что у их ребенка теперь не будет отца…
Бескровная же мысленно перевозила свои вещи на квартиру к тетке. А оттуда уже – на свою квартиру. Это счастье, что у нее есть собственная квартира. Даст бог, она к родам поменяет ее на большую, светлую, где ее ребенок сможет бегать, ездить на велосипеде… Малыш, как же хорошо, что ты родишься, мне не будет так одиноко.
Таня посмотрела на Земцову. Юля была в черном легком платье, и сквозь тонкий шелк Таня увидела (конечно, не каждому это дано) на груди ее запекшуюся кровь. Хорошо бы ее рана затянулась… К черту такую любовь…
Тане было трудно стоять на одном месте. Ей постоянно казалось, что живот, огромный и тяжелый, перевешивает ее. Ей вдруг стало страшно. А вдруг она сейчас упадет вперед, прямо на живот, и раздавит ребенка? На глазах у всех. Она инстинктивно ухватилась за руку Минкина, и он, словно она его обнадежила, сильно сжал ее руку. До боли. Он не так понял ее. Он понял это так, как ему было удобно. И даже если она простит ему эту девицу, с которой он был вчера, которую целовал, которую… Ей стало совсем уж нехорошо. И даже если она сейчас простит его, то все равно через некоторое время в его жизни появится очередная девица, затем еще… Такой он человек. И она должна была понять это раньше, прежде чем согласиться выйти за него замуж.
Церемония затянулась. Или же Минкину это только казалось. Он еще и сам не понял, хочет ли, чтобы они подольше постояли вот так вдвоем, или же кладбищенский пейзаж, угнетая и без того эмоциональную беременную жену, лишь усилит ее боль и не оставит Минкину никакой надежды на прощение.
…Он очнулся лишь тогда, когда увидел, как к ним пробирается Земцова. Она явно хотела что-то сказать Бескровной. Минкин весь напрягся. Ничего не чувствуя, кроме своей вины, он думал сейчас только о том, что Земцова могла каким-то образом узнать о его связи с Вероникой и теперь вот собирается рассказать это Тане. Однако он ошибся. Юля не собиралась скрывать от Минкина какую-то потрясающую новость.
– Звонил Чайкин, просил, чтобы мы срочно приехали к нему. Он сказал, что не может говорить по телефону, что это надо увидеть… И голос у него был какой-то странный, словно он увидел привидение. Или он напился, что очень для нас плохо, или же случилось нечто из ряда вон…
– Может, умерла жена Виктора Львовича? – предположила Таня и замотала головой, отказываясь верить в собственное предположение.
– Ты думаешь, вид женщины, умершей от рака, может произвести на него, человека, много повидавшего в своей жизни, настолько сильное впечатление, чтобы он позвал и нас посмотреть на нее? Чайкин не такой дурак… – пожала плечами Земцова. – Крымов высказал предположение, что звонок Чайкина связан с кем-то из той компании, что собралась на Ивовом острове…
– Но они же все здесь! – воскликнула Бескровная. И Минкин, подбодренный тем, что его жена не плачет, не рыдает, а ведет себя так, словно ничего и не случилось, взял ее за локоть. Локоть дернулся так, что Бескровная чуть не упала вперед. Теперь уже она схватилась за руку Земцовой.
– Меня сегодня что-то вперед тянет, словно живот стал тяжелее… – пожаловалась Таня подруге.
– Это не страшно. Виталий, ты подержи ее, а я пойду, скажу Крымову, чтобы подогнал машину поближе. Мы втроем поедем в морг. А тебе, Виталий, кажется, пора на работу? – Она весело подмигнула ему, из чего Минкин понял, что Земцовой, конечно же, ничего не известно про его интрижку с Вероникой. Да и как он вообще мог такое подумать?!
– Ты действительно хочешь прямо отсюда, с кладбища, отправиться в морг, Таня? – Он попытался еще хотя бы несколько минут побыть мужем Бескровной.
– Отсюда – и в морг… Звучит очень символично… – мрачно пошутила Бескровная.
– Может, тебя отвезти домой? – вздохнул Минкин, уже и не зная, что делать и что говорить.
– Поезжай на работу, – даже не глядя в его сторону, процедила Бескровная. – Юля, я с тобой.
И они, Земцова и Бескровная, взявшись за руки, пошли. Минкин стоял возле свежей могилы, вокруг которой еще недавно толпился народ, а теперь никого, кроме него, не было, и с тоской смотрел в спину удаляющейся жены. Вот она, страшная картина, которую он не единожды уже представлял себе, совершая преступление за преступлением. Да, он преступал и преступал те грани, за которыми была пустота, и он знал об этом, и все равно преступал…
Над головой его надрывались, кричали встревоженные пришлыми людьми вороны, шумела листва старых дубов и палило равнодушное солнце. С табличек на Минкина смотрели умершие когда-то люди и словно упрекали его: вот, мол, ты живой, а что натворил, а жизнь ох как коротка… Ему показалось, что смерть подошла к нему совсем близко…
Он достал платок, вытер слезы, которых не было, и быстрой походкой направился к машине – ему действительно пора, его ждали пациенты.
Глава 10
Чайкин стоял возле стола, на котором лежало тело, прикрытое простыней, и ужасался тому, что он натворил. Он слышал о том, что слова и мысли – материальны, но чтобы до такой степени?! Это была красивая и совсем молодая женщина, девушка, пусть и не самая воспитанная и умная, но все равно имеющая право на жизнь. И не такие живут. А они устроили ей настоящую травлю, просто так, чтобы прикрыть Крымова. За что? За то, что она пришла в чересчур короткой юбке и прозрачной блузке? Разве за это казнят? Наказывают? «Девушка, мы не работаем с представительницами вашей профессии… Обычно мы расследуем дела об убийствах представительниц древнейшей профессии… Одна такая особа, к примеру, лежит сейчас на столе в морге…»
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
