Взвыла сирена. В ее вое потерялся сухой щелчок второго выстрела — и командир патруля, безуспешно ухаживавший за Ириной сержант Акулов, упал на размокшую от дождя землю с лицом, развороченным прямым попаданием пули.
Глава 5
Услышав взрыв во дворе госпиталя, вернее, его глухой отзвук, просочившийся под землю, командир диверсионного отряда чеченских боевиков подал знак остальным: начинаем.
Подрывник, выждав две минуты, привел в действие детонатор, взорвав заряды, расположенные таким образом, что этот взрыв, будто огромный консервный нож, вскрыл потолок канализационного тоннеля. Часть плиты рухнула с апокалипсическим грохотом, и от ее падения земля под ногами боевиков шевельнулась, словно живая. Жижа, в которую упала плита, взметнулась тысячью брызг. В образовавшееся отверстие еще несколько секунд сыпался строительный мусор, а затем боевики, метнув заранее заготовленные крючья с прочными нейлоновыми шнурами, полезли в темную дыру, выходившую точно в подвальное помещение, где раньше размещался класс гражданской обороны и школьный тир.
Дверь подвала была заперта на замок. С ним особенно не церемонились — сшибли выстрелом из подствольного гранатомета. За дверью, как и было обозначено на плане, обнаружилась лестница, ведущая на первый, второй и третий этажи. Еще в этом крыле располагался спортзал, раздевалки и склад гимнастического и спортивного инвентаря.
Раньше располагался.
Теперь же во всех этих помещениях, включая классные комнаты, находились палаты, где лежали тяжелораненые, операционная и послеоперационная палаты, кабинеты врачей и дежурного персонала.
Спортзал пока еще не использовался — предполагалось, что его подготовят к размещению раненых на следующей неделе. Пока же там шел ремонт, суть которого сводилась к очистке помещения от нечистот, скопившихся там после прорыва канализационных труб.
Группа боевиков была предварительно разбита на четверки, и перед каждой стояла вполне конкретная боевая задача — взять под контроль указанное ей помещение, подавить сопротивление, согнать всех заложников в спортзал.
Вырвавшись из подвала на первый этаж, боевики столкнулись с охраной госпиталя, вернее, с одним из ее подразделений. Встревоженные взрывом, охранники как раз собирались спуститься в подвал и выяснить причину шума. Один из солдат успел выстрелить, но пуля прошла мимо цели. Боевики буквально смели их свинцовым дождем из “аргонов” и продолжали путь, не задерживаясь ни на секунду.
Одна четверка тут же заблокировала противоположный конец коридора, упиравшегося в большой холл с центральной лестницей. Они залегли там, взяв под прицел пространство холла и первым делом срезали еще двух охранников, попытавшихся открыть по боевикам ответный огонь.
В паузе между выстрелами один из чеченцев прокричал по-русски и практически без акцента (он учился в одном из московских университетов):
— Если еще будете стрелять, мы убьем всех заложников!
Собственно, они еще не успели захватить этих самых заложников, но все шло к тому, что налет на госпиталь по причине полной своей неожиданности станет-таки успешным…
Двое боевиков принялись осматривать помещения первого этажа. Вторая и третья четверки поднялись вверх по лестнице. Охрана попыталась задержать их на втором этаже, но чеченцы, не мудрствуя лукаво, швырнули две светозвуковые гранаты и в упор расстреляли ослепленных и оглушенных бойцов.
На лестничной площадке второго этажа четверки разделились, и последняя группа отправилась выше — туда, где были расположены операционная и две палаты, в которых приходили в себя те, кто перенес тяжелые операции. И еще — кабинет старшей медсестры.
Охрана этого этажа успела организовать грамотную оборону. Но их сопротивление боевики просто-напросто смяли своей огневой мощью. Двое из них плотным огнем прижали русских так, что те не могли высунуться из своего укрытия, а двое других в это время подобрались к ним практически вплотную и… В учебниках по военному делу это называется “подавить огневую точку противника”.
Время было начинать второй этап зачистки.
* * *
После того как здание вздрогнуло от взрыва стоявшего во дворе бронетранспортера, Панкрат первым делом бросился вон из кабинета. Оказавшись в коридоре, он буквально врезался в молоденькую медсестру — ту, которая просила Ирину подойти с ней в палату к раненому.
— Где Ирина Петровна? — рявкнул он, не заботясь о том, какое впечатление производит.
Девушка испуганно отпрянула, но он схватил ее за плечи и встряхнул:
— Ну?
И тут их крыло вздрогнуло еще раз, теперь уже гораздо сильнее. Что-то над головой Суворина тяжело ухнуло и угрожающе заскрипело; он, почувствовав опасность, едва успел оттолкнуть от себя перепуганную девушку, и тут же получил сильный, обжигающий болью удар по голове. В глазах потемнело, пол вдруг вскинулся и ударил в лицо…
Командир четверки, отбившей у русских третий этаж, ударом ноги распахнул дверь операционной.
На хирургическом столе лежал солдат в обгоревшей форме (снимать было просто некогда), а над ним сосредоточенно склонился врач, которому ассистировали две медсестры. Хирург был настолько погружен в свою работу, что заметил вошедших в помещение боевиков только тогда, когда одна из сестер никак не прореагировала на его команду. Он поднял глаза и увидел направленный ему в переносицу ствол пистолета.
Врач был мужчиной лет пятидесяти, в очках и с профессорской бородкой. Он молча перевел взгляд на полускрытое маской респиратора лицо боевика и негромко, безо всякого выражения произнес:
— Мне нужно закончить операцию. Поколебавшись, он сделал над собой видимое усилие и добавил:
— Прошу вас.
Ответом был негромкий хлопок выстрела.
Одна из медсестер закричала, закрыв лицо руками. Ствол пистолета качнулся в сторону, и следующая пуля пробила ей горло. Хлынувшая из аорты кровь расплескалась по белой стене операционной веером алых брызг. Хирург, выпустив скальпель, рухнул. Звякнули о кафель пола очки. Ноги упавшего несколько раз дернулись, и он затих. Тело медсестры, кровь которой продолжала частыми толчками вырываться из раны, повалилось рядом. Казалось, что у двух марионеток внезапно обрезали нити, за которые дергал их кукловод, и они упали без движения.
Вторая медсестра не пошевелилась. Ее лицо по цвету было неотличимо от чисто выбеленного потолка операционной, а руки сами шарили по столу в поисках скальпеля.
Чеченец позволил себе расслабиться. Его глаза смеялись, в них пылало мрачное, злое торжество. Не двигаясь, он подождал, пока девушка нащупает рукоять скальпеля, и хладнокровно выстрелил ей в сердце, когда она молча бросилась на него, занося над головой свое оружие. Затем он нагнулся, вынул инструмент из ослабевших пальцев упавшей и, коротко размахнувшись, вонзил его в грудь раненого — туда, где багровел страшный, третьей степени ожог и пузырилась мертвая, почерневшая кожа.
