Мне хотелось сказать ей, что, в принципе, его не убивали. И он не умирал в одиночестве. Мне необходимо было это сделать в ближайшее время, но не сейчас.
– Он был такой милый и невинный.
– Верно, – отозвалась я, заставив Клер недоуменно вскинуть голову. – Я сужу по снимкам, – пояснила я, хотя на фотографиях совсем не отражалась та чистота, которая сквозила во взгляде Педера. – Он кажется очень славным человеком.
Она вытащила из кармана бумажный платок и высморкалась.
– Мне надо проверить кухню..
Клер быстро обняла меня и погладила по животу. А в эту же секунду в таверну вошла Эллен в сопровождении смущенного Такера. С ухмылкой поймавшего канарейку кота он охотно принимал многочисленные рукопожатия и дружеские похлопывания по плечу. Внезапно я стала себе противна. Такер был по-настоящему счастливым. Он выглядел влюбленным. Кто я такая, чтобы выражать сомнения в выборе Эллен? Я поняла, что мне нужно вести себя как полагается взрослой и извиниться перед ней.
Вдруг у барной стойки хором запели «Девушку, что ждет меня»: забавно, но солировал именно Оливер. Какой-то из музыкантов, сидящих рядом с помостом для оркестра, схватился за мандолину. С ворчаньем проснулась волынка, а спустя еще пару мгновений к ним присоединились скрипка и банджо. Голоса приглашенных гостей подхватили песню. Айрис отставила свой бокал и начала танцевать с Колином. Вот они, настоящие ирландские поминки. У меня не получилось спасти Педера, но, ощущая, как сквозь меня льется музыка, я почувствовала умиротворение. Я устроилась рядом с мемориалом, откуда мне неплохо был виден оркестр.
До моего плеча кто-то дотронулся. Обернувшись, я обнаружила следователя Кука.
– Он – душа компании, да?
Мне почему-то показалось неправильным обсуждать с Куком Оливера.
– По-моему, вам не следовало сегодня сюда приходить, – парировала я. – Это – сборище для своих, а в списке приглашенных я не видела должности «Следователь».
Я, конечно, не забыла, что Оливер и Кук были близки. Их тайный юношеский роман закончился трагедией, в которую была вовлечена внучка Хило, Грейс. В течение долгих лет Оливер мучился от чувства вины, и, хоть он никогда бы в этом не признался, я знала: он отдал бы жизнь за то, чтобы исправить причиненное им зло. У Кука я подобных угрызений совести не замечала.
– Меня пригласили, – возразил он, демонстрируя мне большую кружку пива.
– Значит, вы здесь в качестве частного лица, а не как полисмен?
– Все зависит от того, есть ли у тебя улики, которые ты пытаешься скрыть, – отшутился он, и его глаза заискрились.
– Ах, инспектор Кук, я для вас – как раскрытая книга!
Он отхлебнул пива.
– Можешь называть меня Адам и обращаться ко мне на «ты», если хочешь. Я тебе не враг. А лучшего друга у тебя в этом помещении нет.
– Не стану спешить с выводами… – произнесла я, сделала паузу и добавила, – …Адам. Однако я готова отказаться от официоза, если ты перестанешь называть меня «мисс Тейлор».
– Ладно, – согласился он. – Но тебя скоро перестанут величать «мисс Тейлор», не так ли? Клер мне сказала, – пояснил он, отвечая на мой вопросительный взгляд. – Когда свадьба?
– Скоро. А что, ты напрашиваешься на приглашение?
– Почел бы за честь, – улыбнулся он и покосился на Оливера. – Полагаю, твой дядя будет вести тебя к алтарю.
– Да. И я надеюсь когда-нибудь оказать ему ответную услугу.
Адам Кук расхохотался. Наверное, сейчас было уместно вмешаться не в свое дело.
– И как долго ты намерен продолжать его наказывать? Ведь вы по-прежнему друг к другу неравнодушны.
– Мерси, если бы все было настолько легко! Я его не наказываю…
– Да?
– Да. Мир отнюдь не так прост, как ты думаешь. Я – полисмен, следователь…
– Похоже, что ты не мстителен, а трусоват!
Адам отодвинулся от меня. Его лицо помрачнело, а глаза потемнели от гнева. Он уже был готов дать мне отповедь, но неожиданно расслабился, и на его физиономии заиграла ухмылка.
– Умеете вы, Тейлоры, дергать меня за веревочки!
– Но они у тебя крепкие, как канаты, Адам! – откликнулась я.
Он сделал еще пару глотков пива и стал озираться по сторонам. Мы оба увидели, как Оливер подхватил Айрис и закружил по таверне, а затем умело передал в объятия смуглого молодого незнакомца.
– Я не трус, Мерси, но здешние жители… Даже эти ребята… если бы они обо мне узнали…
– То что?.. – спросила я, потрогав свой живот, превратившийся в камень. – Избили бы тебя и отняли деньги, которые мамочка дала на молоко?
– Они потеряли бы ко мне уважение. Я всегда старался стать в Саванне авторитетным человеком. Хотел, чтобы моя биография послужила примером для других.
У меня не было желания с ним спорить.
– Ты прав. Некоторые перестанут тебя уважать. Будут обзываться. Смеяться у тебя за спиной. Но мне сдается, что ты сильный человек, чтобы справиться с мелкими неурядицами?
– Так нечестно, – проворчал он.
Стиснув губы, он обвел взглядом зал, явно пытаясь решить, как каждый из присутствующих отнесся бы к такой сплетне.
– Наверное, нечестно. Я ведь толком не знаю, что тебе пришлось делать, чтобы добиться успеха и уважения в местном обществе. И я даже не представляю, с чем тебе придется столкнуться или чего ты можешь лишиться. Но я твердо уверена в одном.
– В чем же?
Адам перестал вглядываться в толпу и уставился на меня. Темп музыки чуть замедлился. Вальс для двух скрипок заставил кое-кого из более стеснительных людей подыскать себе пару. Я с удивлением отметила, что Айрис до сих пор не покинула объятия привлекательного незнакомца, а он, похоже, не имел намерения ее отпускать. Оливер зашел за стойку, чтобы сменить Питера, и теперь помогал Колину наполнять пивные кружки и раздавать стопки с виски.
– Сколько бы Оливер ни утверждал обратного, он всю жизнь будет ждать тебя – если ты ничего по этому поводу не предпримешь.
– И что ты мне предлагаешь?
– Прими решение. Либо ради него ты готов рисковать, либо нет. Если нет, поговори с ним откровенно и дай это ясно понять, чтобы он наконец смог перестать страдать из-за прошлого.
– А если я готов?
– Думаю, ты и сам сообразишь.
– Да, – пробормотал Кук, сделав последний глоток пива. – Извини, но мне пора.
– Конечно.
Я смотрела, как он пробирается между танцующими к бару. Оливер потянулся за кружкой Адама, но следователь покачал головой и взял Оливера за руку. Я никогда не видела дядю настолько потрясенным. Он побледнел, а потом залился ярким румянцем. С глупейшей улыбкой он позволил Адаму вывести себя из-за стойки и обнять. Гости потрясенно замолчали, наблюдая за происходящим, но, когда Оливер и Адам начали вальсировать, музыка стала если не быстрее, то задорнее.
