Наконец они добрались до лагеря мирмидонян, и Ахиллес замедлил шаг и выпустил руку Катрины.
– Автомедон! – крикнул он, – Ко мне!
Невысокий мускулистый мужчина, на нагрудной кирасе которого красовалось чеканное изображение колесницы, подбежал к Ахиллесу.
– Агамемнон вообразил, что имеет право приказывать мне. Удвой стражу.
– Да, мой командир! – Автомедон отсалютовал и убежал.
Ахиллес пошел дальше через лагерь, и Кэт видела, что с каждым шагом напряжение ослабевает. К тому времени, когда они добрались до шатра, каменное выражение исчезло с его лица, и он вложил меч в ножны.
– Ты все еще хочешь есть? – спросил он, заговорив с Кэт впервые с того момента, как они покинули шатер Агамемнона.
– Хочу.
– Ужин накрыт вон там. Идем. Еда у нас попроще, чем у Агамемнона, но зато она не такая горькая.
Они направились к костру, над которым висел медленно кипевший огромный железный котел; из котла разносился аппетитный запах. Около десятка мужчин сидели на больших камнях и обломках дерева, установленных вокруг костра. Им прислуживали две женщины, хорошенькие, но одетые в простые льняные одежды. К несчастью, Джаскелины нигде не было видно.
Мужчины запросто приветствовали Ахиллеса, но говорили с ним хотя и с уважением, однако без поклонов и лести. Женщина сразу же подала ему чашу, наполненную ароматной тушеной рыбой, и ломоть свежего хлеба. Кэт заметила, что женщина старалась не смотреть в лицо Ахиллесу. Он показал на Катрину, и та же самая женщина торопливо наполнила вторую чашу и принесла ее Кэт вместе с хлебом. Когда женщина взглянула в глаза Катрины, она вздрогнула. И едва заметно склонила перед ней голову, прошептав: «Царевна...»
Кэт ела удивительно вкусную рыбу и думала, что было бы, пожалуй, куда лучше избегать общества других женщин все недолгое время, что ей предстояло провести здесь. Понятно же, что многие пленницы были родом из Трои и могли ее знать, могли опознать в ней свою царевну. Или, если говорить точнее, могли узнать то молодое тело, в котором Кэт временно пребывала.
– Как прошла встреча с Агамемноном? – спросил Ахиллеса самый старший воин.
– Он ничуть не изменился... высокомерен и груб и по-прежнему пребывает в заблуждении, что может мне приказывать.
– Но ты же поставил его на место, мой командир, так?
Губы Ахиллеса слегка изогнулись, и Кэт уже начала понимать, что это служит ему своеобразным заменителем улыбки.
– Да, и поэтому сегодня ночью нам нужно удвоить стражу, да и во все следующие ночи тоже.
Мужчины одобрительно хмыкнули, не сказав ни слова.
– Я официально отказался сражаться против Трои. – Ахиллес небрежно швырнул в воинов эту бомбу, продолжая жевать.
Катрина внимательно наблюдала за мужчинами и видела на их лицах самые разные выражения – от потрясения до недоверия и даже гнева, хотя только все тот же старший воин решился заговорить.
– Надолго ли, командир?
Ахиллес пожал плечами.
– Пока я не почувствую необходимости сражаться за чужую славу.
– Но, командир, мы-то все сражались за славу Ахиллеса, – брякнул молодой воин, – Чтобы твое имя воспевали многие века!
Ахиллес кивнул, переводя взгляд с одного воина на другого.
– И вы храбро сражались в этой войне почти десять лет, хотя эта судьба и не была вашим собственным выбором. Так что, наверное, пришло время для каждого из нас пересмотреть свою судьбу.
– Ты хочешь, чтобы мы сражались без тебя, мой командир? – спросил тот же молодой человек.
– Я хочу только, чтобы каждый из вас слушался собственной совести, как буду делать это я.
Несколько минут все молчали, а потом старший воин зевнул, потянулся и сказал:
– Думаю, эти старые кости заслужили отдых от битв. Я останусь с Ахиллесом.
– Я тоже.
– И я.
Все сидевшие вокруг костра мирмидоняне повторили это, став на сторону командира. Кэт наблюдала за Ахиллесом, за человеком, отказавшимся от битв и славы.
Он невидящим взглядом уставился в чашу с недоеденной рыбой и никак не откликнулся на слова воинов.
Когда же Ахиллес наконец заговорил, он обратился к Кэт, а не к воинам, уже вернувшимся к своим разговорам.
– Мой шатер – твой дом. Все, что оставила там Брисеида, принадлежит тебе. Если что-то понадобится, вот эти женщины принесут все необходимое.
Потом он бросил свою чашу к костру, схватил лежавший рядом винный мех и, не добавив больше ни слова, быстро ушел к берегу моря.
Кэт понятия не имела, что ей теперь делать. Мужчины не обращали на нее внимания. Женщины, сидевшие неподалеку от воинов, тайком бросали на «свою царевну» удивленные взгляды. Наверняка Катрина знала только одно: раздражение Ахиллеса к ней не относится. Разве они уже не наладили отношения? Похоже, что да. А потом эта стычка с Агамемноном все испортила. Вздохнув, Кэт встала и подошла к женщине, подававшей ужин.
– Привет! Э-э... я как раз подумала, не знаешь ли ты, где моя служанка, Мелия.
Женщина беспокойно заерзала на месте.
– А могу ли я быть тебе чем-то полезна? Как ты себя чувствуешь, царевна? Они ведь тебя не ранили и не обидели?
– Нет, я в порядке, – заверила ее Кэт. – В полном порядке.
Женщина встала, подошла к Катрине и прошептала:
– Царевна, меня зовут Этния, я была помощницей на кухне во дворце твоего отца. Меня захватили в плен вместе с другими слугами, когда мы ловили рыбу за городской стеной, с тех пор уже больше двух лет прошло. Конечно, это будет нелегко, но мы поможем тебе бежать. Как только ты очутишься так близко к городской стене, что тебя можно будет увидеть, Гектор наверняка явится, чтобы тебя спасти.
Катрина удивленно моргнула, ошеломленная горячим энтузиазмом женщины, желавшей ее освободить.
– Ох, нет, сегодня ничего такого не нужно, – ответила она достаточно громко, чтобы ее услыхали воины.
Потом она понизила голос и прошептала:
– Спасибо тебе, но я не хочу бежать. По крайней мере, прямо сейчас.
И снова заговорила громко:
– Думаю, я пойду в шатер. День был слишком утомительным.
Она быстро направилась к пустому шатру Ахиллеса.
Впрочем, он не был пустым в буквальном смысле этого слова. Шатер был наполнен прекрасными вещами. Кэт одобрительно присвистнула. Не может такого быть, чтобы человек, собравший эти сокровища, оказался бездушной машиной убийства, подчиненной только войне и разрушению. Шатер был огромным, хотя и не таким гигантским, как у Агамемнона. Его освещали мягким светом масляные лампы, подвешенные на потолочных опорах. Под ногами Катрины лежал алый ковер с вытканными птицами и полевыми цветами. На стенках шатра висели искусные гобелены с изображением морских пейзажей и чудесного города со множеством храмов, на холме над морем. И кроме шлема, нескольких копий и золотого щита, на котором был изображен орел, здесь не было свидетельств того, что шатер принадлежит солдату. В дальней части шатра Катрина увидела кровать, застеленную льняными простынями и скрытую за тонкими занавесками. Кэт нервно посмотрела на кровать, думая, что она, конечно, выглядит довольно широкой сейчас, когда в ней нет Ахиллеса, – но вряд ли ей грозит целомудренный сон, если она будет постоянно касаться его кожи, и израненных в боях мышц, и...
