Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Давайте представим это на более личном уровне. Гилберт и Уилсон предлагают нам представить, как мы могли бы себя чувствовать, если бы лишились нашей неведущей руки. Сравните, насколько бы вы были счастливы по сравнению с сегодняшним днем.
Думая об этом, вы, скорее всего, сконцентрируетесь на том, что будет для вас означать подобное несчастье: лишение возможности аплодировать, завязывать шнурки на ботинках, участвовать в баскетбольных соревнованиях, быстро печатать. Хотя вы, скорее всего, будете вечно сожалеть об утрате, ваше обычное счастье через некоторое время после трагедии будет обусловлено «двумя вещами: а) самим событием и б) всем остальным». Концентрируясь на негативном событии, мы забываем обо всем остальном, что для нас ценно, и таким образом переоцениваем силу нашего страдания. «Ничего из того, на чем вы концентрируетесь, не будет настолько же важно, как вы думаете», — соглашаются научные сотрудники Дэвид Шкаде и Дэниэл Канеман.
Более того, как говорят Гилберт и Уилсон, люди пренебрегают скоростью и силой своей «психологической иммунной системы», проявляющейся в стратегиях рационализации, снижения уровня значимости, вытеснения и снижения степени травматичности. Хотя мы мало знаем о собственной системе эмоционального восстановления, мы смиряемся с утратой функции, разрывом романтических отношений, провалом экзамена, отказом в получении рабочего места, а также личными и групповыми поражениями намного легче, чем мы можем предположить. «Выплакать слезы можно за ночь, а радость снова вернется утром», — говорится в одном из псалмов.
Ошибочное предсказание собственного поведения
Как бы вы отреагировали, если бы кто-нибудь из ваших знакомых попросил вас на три часа побыть добровольным водителем Американского общества онкологических больных? Социальный психолог Стивен Шерман провел небольшое исследование, которое буквально заставило открыть глаза, в ходе которого задавал именно этот вопрос людям, проживающим в г. Блумингтон, штат Индиана, и просил их спрогнозировать их реакцию. Расценивая себя как отзывчивых людей, половина согласилась помочь. Кроме того, Шерман обзвонил такое же количество их соседей с просьбой действительно помочь. Только 4% согласились это сделать.
Давайте снова представим: вы приходите в психологическую лабораторию для участия в эксперименте, и исследователь направляет вас к столу, где уже сидят еще трое. Ваша маленькая группа получает список из 15 мужчин и 15 женщин разных профессий, и вам надо прийти к согласию, какие 12 или 13 из них больше всего подходят для выживания на необитаемом острове. Во время обсуждения один из членов группы мужского пола выдает три сексистских высказывания. Отвечая на чье-либо предложение об атлете/тренере, он говорит: «Конечно, нам совершенно необходимо поддерживать женщин в форме». В свою очередь предлагая кандидата, он бормочет: «Посмотрим, может быть, повар? Нет, одна из женщин может готовить». Позднее он выдвигает кандидатуру женщины-музыканта и отпускает замечание: «Мне думается, что нам надо оставить больше женщин на острове, чтобы мужчины были удовлетворены».
Что вы предпримете, услышав эти сексистские высказывания? Возможно, вы ничего не скажете и посмотрите, как прореагируют другие? Или вы прокомментируете, что подобный подход недопустим? Когда Дженет Суим и Лаури Хайерс опрашивали студентов государственного Пенсильванского университета, только 5% предположили, что они не смогут прореагировать; 48% сказали, что они скажут, что подобный подход недопустим. А как же прореагировали другие студенты, когда действительно оказались в такой ситуации? Ничего не сказали 55%, а 16% (вместо 48%) осудили мужчину (который на самом деле был подослан Суим и Хайерс). Остальные в основном задавали вопросы или шутили.
Эти примеры показывают, что наша интуиция склонна ошибаться насчет нашего будущего поведения. Когда Стэнли Милгрэм спрашивал испытуемых, подчинятся ли они требованию применить жесткий электрошок к нерасторопным «ученикам», абсолютно все ответили «нет». Но когда в своем самом известном из экспериментов по социальной психологии Милгрэм поставил похожих людей в ситуацию подобного социального давления, 65% подчинились.
Прогнозирование нашего ежедневного поведения. Все эти остроумные эксперименты имитируют реальную жизнь, но не являются ею. Действительно ли наша интуиция насчет нашего повседневного будущего имеет изъян? Чтобы это выяснить, Сидней Шраугер попросил старшеклассников спрогнозировать вероятность того, что с ними произойдет множество событий в течение следующих двух месяцев (вступление в романтическую связь, болезнь и т. д.). Удивительно, но прогнозы старшеклассников относительно самих себя были едва ли точнее прогноза с точки зрения усредненного общечеловеческого опыта.
Фактически, сообщают Николас Эпли и Дэвид Даннинг, иногда можно лучше спрогнозировать будущее поведение людей, прося их предсказать действия других, а не их самих. За пять недель до ежегодного благотворительного «Дня нарциссов» в Корнельском университете студентов просили ответить, собираются ли они купить хотя бы один цветок с благотворительной целью, а также определить, какое количество их однокашников сделает это. Из пяти человек четверо ответили, что они купят нарцисс, но только 43% на самом деле купили, что ближе к их собственному прогнозу относительно остальных студентов — 56%. В лабораторных условиях была организована игра на деньги; 84% прогнозировали, что они будут объединяться с другими игроками с целью общего выигрыша, хотя на самом деле только 61% участников поступили так (что опять же ближе к прогнозу относительно других людей, который был равен 64%). В последующих исследованиях о пожертвованиях и волонтерской деятельности студенты как группа точно так же переоценивали свое поведение, которое в реальности было ближе к их прогнозам относительно других. В каждом исследовании студенты предполагали, что их соображения морали возьмут верх над эгоистическими устремлениями, но они ошибались. Если Лао Цзы был прав в том, что: «Тот, кто знает других, мудр. Гот, кто знает самого себя, просветлен», то большинство людей скорее мудры, чем просветлены.
В случае такого негативного поведения, как плач или ложь, прогнозирование в отношении самого себя становится более точным, чем прогноз матерей или друзей. Тем не менее наиболее точная вещь, которую мы можем сообщить насчет нашего собственного поведения, — это то, что зачастую его трудно предсказать даже нам самим. Между идеей и реальностью, между побуждением и действием лежит тень. Таким образом, в случае прогноза нашего собственного поведения наилучший совет — это рассмотреть наше прошлое поведение в подобной ситуации.
Обманчивый оптимизм. «Оптимист, — говорит X. Джексон Браун, — подходит каждое утро к окну и говорит "Доброе утро, Бог". Пессимист подходит к окну и говорит "О боже, утро..."». Оптимизм вознаграждается. Без изначальной слепоты относительно пределов нашей компетентности, сколько бы новых рисков мы на себя взяли? В сравнении с беспомощным пессимистом, оптимист наслаждается не только большим успехом, но и лучшим здоровьем и большим счастьем.
Между тем многим из нас присуще то, что психолог Ратгерского университета Нейл Уэнстейн называет «нереалистичным оптимизмом относительно событий нашей будущей жизни». Например, студенты колледжа считают, что у них есть больше шансов в перспективе получить хорошую работу, хорошо зарабатывать, иметь собственный дом, чем у их однокурсников. А также то, что у них меньше шансов испытать такие негативные события, как проблемы с алкоголем, развитие сердечного приступа в возрасте до 40 лет или увольнение. Это очень хорошо можно продемонстрировать в студенческой аудитории: если каждый в группе воспринимает себя как более удачливого, чем его средний одногруппник, в отношении благоприятных событий и менее подходящим объектом для бед, тогда по меньшей мере у половины из них интуиция должна ошибаться.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
