— Да! Вот это ход! Читателям понравится. Но…
— Но — что? — с тревогой спросил он.
— Неужели надо было с такими подробностями описывать кровавое убийство? — поежилась девушка.
— Это было не убийство, это была казнь, — усмехнулся Мэдисон. — Он был нацистским преступником. Жестокосердным мерзавцем. К тому же герой должен быть не только смелым сам по себе, но и для кого-то опасным. Большую часть моих читателей составляют мужчины. Книги дают им возможность помечтать. В жизни ведь бывают случаи, когда кому-нибудь стреляют в голову из револьвера и мозги человека размазывает по кирпичной стене! До такого ни одному писателю не додуматься! Это надо знать.
Слоун с трудом сглотнула:
— Ты что… ты это видел?
— Да-а… Один мой приятель работает в ФБР, и, когда я рассказал ему, что мне нужно, он позвал меня…
— Пожалуй, меня не интересуют подробности, — поспешно остановила его девушка.
— О’кей, — улыбнулся Картер. — Стало быть, ты дочитала до этого места? Ты прочла всю первую главу?
— Я дочитала до четвертой главы. И мне понравилось, Картер.
— Да ты что? Правда?
— Правда, — подтвердила Слоун. — Я не преувеличиваю. — Она по-детски приложила к груди сложенные крестом руки, но выражение ее глаз оставалось серьезным.
Взор Мэдисона задержался на ее груди, но раз уж они заключили соглашение, делать было нечего, и он перевел взгляд на ее лицо.
— Рукопись в полном беспорядке. Ты во всем разобралась? Я то и дело что-то правил. А когда у меня ничего не выходило с последней главой, я срывал злость на остальных страницах, вымарывал целые абзацы.
— Да, в некоторых местах я с трудом разбирала исправления и редакторские значки, но, думаю, мне удалось с этим справиться. Действие у тебя разворачивается так быстро и герой оказывается в таких невероятных ситуациях, что мне не терпится узнать, как он выберется из них. — Внезапно оживление с ее лица исчезло, голова поникла, она словно погасла. — Он, наверное, умрет или что-нибудь в этом роде, ведь так?
Мэдисон усмехнулся, увидев, как она огорчена.
— Нет, он не умрет, — заверил он Слоун.
— Да? В таком случае мне не терпится вернуться к книге. Ты будешь работать сегодня?
— Да. Хочу переделать одну сцену в шестой главе, пока ты до нее не добралась.
Пока они говорили, девушка вытирала со стола, а теперь она стала загружать посудомоечную машину. Она не представляла себе, до чего соблазнительна ее поза, если посмотреть сзади.
— Зачем? — поинтересовалась Слоун, повернув назад голову.
— Ты вдохновила меня.
Хозяйка выпрямилась; с ее рук на пол капала вода.
— Я?!
— Я уже говорил тебе, как ты мне нравишься в джинсах. Вот я и решил вставить это в книгу.
Задумавшись, Слоун вытерла руки полотенцем, стараясь не смотреть на Картера.
— Я надела джинсы потому, что здесь никого нет, а мне надо кое-что сделать в душе.
— Не стоит извиняться за то, что ты чертовски сексуальна в этих штанах, Слоун, — тихо проговорил он.
Оробев, девушка заправила за ухо выбившуюся прядь.
— Я не… Я хочу сказать, мне и в голову не приходило, что я вообще могу быть… сексуальной… чертовски…
Его глаза буравили ее с такой силой, что она просто оцепенела.
— Знаю. Ты не нарочно. И от этого эффект еще сильнее.
Слоун могла бы и не обратить внимания на его слова, если бы проникновенный голос Мэдисона не напомнил ей о норковой перчатке. Эту самую норковую перчатку рекламировали на обложке одного из журналов, и она представляла собой игрушку — сексуальную игрушку, которую придумали специально для того, чтобы любовники могли делать друг другу массаж. Именно об этой вещице и подумала Слоун, услыхав голос своего необычного постояльца. Ее тело покрылось мурашками, когда она представила, как нежный мех ласкает ее кожу. Закрыв глаза, девушка постаралась прогнать от себя это наваждение, не думать о том, как перчатка скользит по ее животу, ее бедрам…
— А к-как ты… как же ты вставишь мои джинсы… в книгу?
— В конце пятой главы моего героя — Грегори — ранили в плечо. Он бродит по улочкам швейцарской деревушки, едва не падая от головокружения и от боли. Лиза, с которой он встретился в четвертой главе, следует за ним по пятам…
— Да, о Лизе я уже знаю.
Картер кивнул:
— Так вот. Когда Грегори все-таки теряет сознание от большой потери крови, его уносят в дом к Лизе, и она сама лечит его рану. Герой несколько дней находится в полубредовом состоянии. — Писатель пожал плечами, похоже, не одобряя этой части романа. — М-м-м… Это, конечно, банально, но производит впечатление. Короче, когда Грегори приходит в себя, Лиза, как ангел-хранитель, склоняется над ним. Он приподнимается в постели и кладет голову ей на грудь, словно для того, чтобы решить для себя, жив он еще или уже умер. Ну… и после того, как его… м-м-м… плоть отвечает на близость женщины, Грегори понимает, что, пожалуй, он все еще на этом свете. Так было в этой главе.
— Не вижу в этом ничего такого, — заметила Слоун, не в силах отвернуться от Мэдисона, глаза которого так и притягивали ее к себе.
— Да нет, все в порядке. — Картер откашлялся. — Только теперь я кое-что переделаю. Когда Грегори откроет глаза, то первое, что он увидит, это будет потрясающая женская попка в тесных джинсах. Лиза наклонится, чтобы поправить что-нибудь в ногах постели. Ну да… — Глаза писателя заблестели от охватившего его возбуждения. — Да! У Грегори ведь была лихорадка, он разметался, и простыни сбились.
Он тянется и дотрагивается до нее… чтобы убедиться, что все это происходит наяву. — Перейдя от слов к делу, Картер потянулся к бедрам Слоун. — Он поглаживает ее попку, — продолжал писатель. — Она упругая и круглая. Лиза отлично понимает, что с ним происходит, поэтому она не противится и стоит спокойно, давая Грегори возможность убедиться в том, что он все еще жив.
…Осторожными, ритмичными движениями Картер ласкал ее, а Слоун тихонько покачивалась, завороженная его словами. Инстинктивно она протянула к нему руки, сняла со лба Мэдисона очки и принялась ласкать его непокорные волосы…
— …А потом, — продолжал писатель, — Грегори поворачивает Лизу к себе лицом и нажимает… здесь. — Он посмотрел на живот Слоун. Полы длинной рубашки были завязаны впереди на узел. Картер положил руку ей на живот таким образом, что средний палец оказался на «молнии» джинсов, а основание ладони уперлось в лоно девушки. — Грегори медленно расстегивает «молнию»… — Слоун закрыла глаза. Она чувствовала все, что происходит в книге, ощущала себя Лизой. — Вот движок «молнии» опускается, и герой видит кружевную оборку ее трусиков. Грегори улыбается — он немного боится, немного удивлен, потому что все еще не верит, что это не галлюцинация. И он не останавливается — он поглаживает нежную кожу Лизы кончиками пальцев. Лиза слегка подрагивает, тихонько стонет, и Грегори рад этому — ведь все происходит наяву! Приподнявшись с глухим стоном, он прижимается лицом к ее животу — такому мягкому и ароматному. Грегори целует Лизу в пупок, ласкает его языком…
