— Я так и думал, — отозвался исбьорн, и в голосе его прозвучала печаль. — Я увижу тебя за ужином?
— Разумеется, — откликнулась она, сосредоточившись на книжке. — Как обычно.
Она не слышала, как он ушел.
«Дорогое мое семейство, — написала она в книжечке, — это я, пика. Надеюсь, все вы в добром здравии».
И тут она поняла, что не знает, о чем писать дальше. «Я живу во дворце изо льда»? «Каждую ночь в моей постели спит незнакомый мужчина»? «Мне прислуживают лакеи, но они не люди»? «Дворец построен троллем»? Все эти фразы тревожили и в то же время не отражали истинного положения дел.
Не зная, как поступить, ласси закрыла книжку и положила на нее правую ладонь. Сосчитала до десяти и снова открыла. Написанные слова исчезли. Она пролистала остальные страницы, но больше ничего не появилось.
— Ну, — сказала она Ролло, — и что теперь?
— Мне это не нравится, — припечатал волк. — Лишний кусок тролльской магии.
— Разумеется, это магия троллей, — огрызнулась девушка, — но если она позволит мне разговаривать с Хансом Петером, тогда я не… Ой!
На открытой странице перед ней возникло слово.
«Ласси?»
«Ханс Петер?» — быстро нацарапала она.
«Ты здорова?»
«Да! А ты? А папа? А остальные?»
Слова появлялись на странице так быстро, как брат успевал их писать.
«Очень хорошо! Аскель завалил исбьорна и продал шкуру королевскому меховщику в Христиании. Теперь король и слышать не желает о других охотниках. Аскель поставляет мясо к королевскому столу и меха для королевских одежд. Аскель с матерью живут в прекрасном доме в Христиании. И Эйнар с ними».
Ласси мрачно усмехнулась. Именно этого ее мать всегда и хотела.
«А ты? — написала она. — И папа?»
«Мы с отцом остались в хижине. Хотя ты бы ее не узнала. Крыша новая — подарок Аскеля. Но мы добавили еще комнату и новую обстановку благодаря папиной собственной удаче».
Ласси остановилась и прочитала написанное нетерпеливому Ролло. От последней части у нее захватило дух.
«Папиной удаче?»
«На следующий день после твоего отъезда в первом же срубленном им дереве оказался клад. Стальной сундук с золотыми монетами закопали рядом с деревом, когда оно было еще молоденьким побегом. Дерево оплело его корнями и скрывало, пока не пришел отец».
Ласси очень обрадовалась. Она понимала, что процветание исключительно благодаря Аскеладдену уязвляло отцовскую гордость. Теперь он мог похвастаться (хотя ни за что не стал бы) собственным богатством.
«Ой, я так рада», — написала она.
«Сама-то как?» — спросил Ханс Петер.
«Осмелюсь высказать догадку, что ты знаешь, какова моя жизнь. Я живу в ледяном дворце».
«Этого я и боялся».
«Ты же был здесь, да?»
«Моя трусость навлекла проклятие на всех нас. Прости, сестренка».
«Что ты имеешь в виду? Что с тобой произошло?»
Долгое время ничего не появлялось, и ласси уже начала бояться, что брат ушел и оставил книгу, не в силах отвечать дальше, — слишком горько было у него на душе. Она в тоске мерила шагами комнату, каждые пять шагов возвращаясь взглянуть на книгу и мечтая, чтобы появились новые слова. Когда это наконец произошло, она рванулась к столу так быстро, что споткнулась о кресло. Пришлось с минуту прыгать на одной ноге и ругаться, прежде чем слезы высохли и она смогла читать.
«Не могу сказать. Даже спустя все эти годы и на таком расстоянии — не могу. Ее власть слишком велика. Прости, сестра, но тебе придется плутать во мраке так же, как моей Тове».
— Тове? — Ласси моргнула и взглянула на Ролло. — Кто такая Това?
— Не знаю, — отозвался волк, в нетерпении скребя хозяйку лапой по ноге. — Спроси его.
«Она была красивая, — писал дрожащей рукой Ханс Петер. — И добрая. Тебе бы она понравилась. Теперь ее нет. Я слышу, меня зовет Рольф Симонсон. Скажу папе, чтобы написал тебе сегодня вечером, когда вернется».
И отец написал, радостно умоляя дочку рассказать ему о благополучной жизни во дворце и делясь домашними событиями. Найденное золото позволило Ярлу послать достойное приданое своим замужним дочерям.
«Это чудесно, папа, — написала ласси. — Я так рада за всех за вас».
Было поздно, и она уже переоделась в ночную сорочку. За ужином девушка рассказала исбьорну о своей беседе с Хансом Петером, умолчав о загадочной Тове и о проклятии. Медведя ее восторг от подарка порадовал, но он снова предупредил, чтобы она не упоминала о нем ни при ком другом. Каждый раз, когда заходила Фиона с переменой блюд, он переводил разговор на другое.
Эразм по-прежнему не показывался.
В тот вечер ласси и Ярл переписывались еще некоторое время, причем каждый отчаянно старался казаться веселым и притворялся, будто они болтают, сидя за столом. Ярл обещал посвятить в их тайну Йорунн, когда та приедет в следующий раз, и заставить ее тоже написать ласси.
В приподнятом настроении, но уставшая, ласси закрыла книжечку и забралась в большую кровать. Голова ее была так занята прокручиванием событий дня, что она едва заметила, как явился ночной сосед и забрался в постель рядом с ней. Когда же храп сообщил ей о его присутствии, она просто протянула руку и ткнула его так же, как поступила бы с одной из сестер. Он перевернулся на бок, и оба заснули.
Глава 15
Теперь, когда ласси разобрала тролльский язык — и узнала, что это он, собственно, и есть, — она уже не могла остановиться. В поисках нечитаной резьбы и вышивки она прочесала весь дворец, а затем переключилась на библиотеку. Найдя пустую книгу, девушка начала записывать то, что узнала о принцессе троллей, фавнах, Хансе Петере и себе самой.
Она разыскала норвежский словарь и принялась заносить на поля тролльские соответствия к норвежским словам. Это занятие заставило ее осознать, насколько скудны ее познания в тролльском языке. Но ласси решила, что такие слова, как «амбидекстр» и «пенультимат»,[4]ей вряд ли пригодятся.
— Разве что я встречу второго с конца тролля и он будет одинаково ловко владеть обеими руками, — рассудила она вслух и хихикнула.
— Простите, госпожа?
Ласси подпрыгнула и захлопнула словарь. Она обернулась, чувствуя себя виноватой — ведь ее застали за порчей книги, — и увидела мадам Грей. Горгулья стояла в дверях библиотеки с перьевой метелкой для пыли в руке. Похоже, ее вовсе не волновало, что ласси писала в одной из книг, и девушка расслабилась.
