– Вообще-то я провел несколько дней, обустраивая это помещение!
В ответ она посмотрела на него, прищурившись и наклонив голову. Он пожал плечами:
– Ну ладно. Я просто отдавал распоряжения и присматривал за рабочими. Если не сможешь тут найти парочку фотографий, которые можно было бы повесить на стенку, тогда дело плохо. Тут фотографии, собранные за всю мою жизнь.
– За всю жизнь, говоришь? – Она наугад взяла коробку с полки. – Ты всегда знал, кем хочешь быть?
Хантер снова пожал плечами:
– Я не могу точно сказать. Часть меня, наверное, всегда это знала. Видит бог, я довел нашего померанского шпица до безумия.
Эбби засмеялась, представив эту картину.
– Но в основном, конечно, я хотел быть как мой отец. Какой ребенок не хочет? – продолжал Хантер.
– Я. Мой отчим занимался ландшафтами. Я никогда не хотела подстригать лужайки.
– Понятно. Вероятно, я думал… – Мысли Хантера унесли его далеко, не дав закончить фразу.
Эбби пришлось потрясти его за руку, чтобы вернуть обратно:
– «Думал» что?
– Что у нас будет что-то общее. После того как умерла моя мама, фотографии стали единственным, о чем мы могли с ним говорить. А потом, когда я стал постарше, он начал брать меня в свои экспедиции летом.
В словах Хантера Эбби слышала печаль.
– Фотоэкспедиции отца и сына, – заметила она.
– Это больше похоже на поездки, где были отец и фотографии, а с ними сын и оборудование. Я ведь работал в команде, помнишь?
– Наверняка это было интересно.
– Да, я многому научился, просто наблюдая за ним. Уже второй раз он упоминал о том, что учился, наблюдая за отцом. А как насчет того, чтобы быть с ним?
– А он сам не учил тебя?
– Мой отец, – начал он таким тихим голосом, какого она от него никогда не слышала, – учил меня не отвлекаться ни на что, если хочешь поймать кадр. Лучшие фотографии останавливают время в нужный момент. Он был тем и знаменит, что мог ждать подходящего момента по нескольку дней.
– Все ради хорошего кадра, – пробормотала Эбби.
– У него действительно было много замечательных снимков.
А как же сын? Чем занимался Хантер, пока отец был полностью поглощен самым важным для него делом?
– Тебе повезло. – Почувствовав, что печаль вот-вот опустится на плечи Хантера тяжким грузом, Эбби сменила тему. – У тебя была страсть. А моим единственным страстным желанием было жить где-нибудь в другом месте.
– Например, в замке Золушки?
– Ты видел, к чему это привело, – закончила она свою мысль. Оглядываясь, она находила свои мечты по-детски глупыми. – Может, если бы кто-нибудь предупредил меня об этом, моя жизнь могла бы повернуться совсем по-другому.
– Но тогда бы ты вряд ли оказалась здесь, – ответил Хантер.
Почему-то от его слов у нее перехватило дыхание.
– Нет, не оказалась бы.
Они улыбнулись друг другу, как пара смутившихся школьников.
Эбби провела рукой по идеально ровно стоящим коробкам. То, что Хантер показал ей эту комнату, можно было считать комплиментом.
Забавно. Эбби думала, что ее жизнь, похожая на прогулку по минному полю, закончится в тот же день, как она уйдет от Уоррена. Но нет. Опять то же самое – постоянно начеку, постоянно все зыбко. Но в этот раз, по крайней мере, нет страха.
В тот день, когда Эбби впервые оказалась в архиве, Хантер рассказал ей о своем прошлом. Он так пристально смотрел на нее, что сердце Эбби забилось как сумасшедшее. Его зрачки потемнели и стали такими огромными, что только темная серебристая полоска была видна вокруг них. Видя, как изменилось при этом выражение его лица, Эбби поняла, что он хотел поцеловать ее. Но не сделал этого.
Она нашла эту коробку совершенно случайно. Она стояла на самой высокой полке и была задвинута к стене Если бы Эбби не подвинула парочку других коробок, ни за что не заметила бы ее. Даты, нацарапанные на одной стороне красным маркером, уже начали выцветать. Эбби улыбнулась. Ранние годы. Осознавая, какую ценность она держала в руках, Эбби не могла сопротивляться любопытству. Кто знает, может, она найдет в ней фото того самого шпица?
Она открыла крышку, почувствовав запах химикатов и прошедших лет. Фотографии здесь лежали в беспорядке, не отсортированные по размеру или темам. Эбби еще раз улыбнулась. Вот это был тот Хантер, которого она знала и любила. Хотя стоп, нет, не любила. Ничего похожего на любовь она не могла чувствовать.
Просматривая снимки, Эбби обнаружила фото того самого шпица и отложила ее. Затем она нашла снимок симпатичного мужчины в льняных брюках и белой хлопчатой рубашке, расстегнутой до самого пупка. Он изучал содержимое металлической кастрюли. Эбби засмеялась. Рейнальдо. И женщина, лежащая в шезлонге, с головой, укрытой цветастым шарфом. Улыбка Эбби пропала. Мама Хантера.
Дальше были фотографии с видом его комнаты, фотографии детей, играющих с мячом, девочки, которая гладит собаку. И конечно же огромное количество фотографий его отца. На съемочной площадке, в офисе, за камерой.
Эбби чуть не пропустила конверт, лежащий на дне коробки. Бумага пожелтела от времени. Она осторожно вскрыла конверт и вздрогнула: сейчас она вторглась в личную жизнь Хантера.
Стопка фотографий упала ей на колени: там были и цветные, и черно-белые снимки. Эбби не удержалась от смешка, когда увидела первую фотографию. На ней был изображен маленький мальчик с пухлыми щечками, предлагающий собаке мороженое. Хантер. Видимо, его матери это тоже показалось забавным, так как она тоже улыбалась. Боже, какая она была красивая!
На другом снимке Хантер с отцом валяются на траве. Оба смеются, их головы откинуты, у обоих улыбки до ушей. На третьем была изображена вся семья. Хантер – нетерпеливый малыш – с гордыми родителями, с любовью глядящими на него.
Неожиданно последний кусочек пазла встал на место. Эти фотографии были сделаны до того, как отец Хантера с головой ушел в работу. Стало понятным настойчивое желание Джозефа держать дистанцию. Неудивительно, что события в Сомали так сильно подействовали на Хантера. Он вдруг нашел людей, к которым привязался. А потом они пострадали.
Бедный Хантер. Эбби еще раз взглянула на фотографию, лежащую на коленях. Ее сердце истекало кровью. Она почувствовала, как слеза бежит по щеке. У них есть что-то общее. Одиночество их уравнивало. Хантер гнал его от себя, прячась за камерой; Эбби же связалась с Уорреном.
Вздохнув, Эбби сложила все фотографии и закрыла коробку. Ей вдруг захотелось обнять Хантера, изо всех сил прижать его к груди и сказать, что все будет хорошо.
– Ну что, ровно висит?
Прошло три дня. Эбби стояла на маленькой табуретке, пытаясь повесить фотографию в рамке над диваном Хантера. Это был снимок бельгийских футболистов. Она приподняла один уголок, прежде чем посмотреть через плечо:
