Полли яростно затрясла головой, все еще не поворачиваясь к Даллас.
– Ты с ума сошла. Я никогда не хотела этого ребенка. Не планировала его. Надо было отделаться от него, как только я поняла, что беременна, но я, наверное, была тогда не в себе, а потом оказалось слишком поздно. Но это не значит, что у меня не хватит мозгов использовать случай.
– Ты действительно считаешь, что можешь счастливо жить на деньги, которые получишь, продав собственного ребенка?
– Ладно, – тихо сказала Полли. – Может, и нелегко отдать Майре ребенка. Я бы хотела, чтобы все было иначе. Понимаешь, чтобы я не видела ребенка. Но так не получается. И у меня нет выбора…
– Ты можешь оставить его.
– Да, конечно, – фыркнула Полли. – Я не знаю, как кормить его, что делать, если он заболеет… черт, я даже не смогла бы помочь ему с домашними заданиями.
– Есть люди, которые помогут тебе со всем этим.
– Даллас, я не могу быть ничьей матерью, – подавленно повторила Полли. – Ты не понимаешь.
– Почему?
– Все дело в том, кто я такая. То есть я планирую все изменить, как только доберусь до Мичигана. Может, найду настоящую работу. Но я не смогу начать новую жизнь, если придется заботиться о ребенке.
– Сможешь, если захочешь.
– Как? Вернувшись на улицу? Ты считаешь, что такая мать нужна ребенку?
– Совершенно не обязательно возвращаться на улицу.
– Ты не понимаешь, – повторила Полли. – Черт, ты что, никогда раньше не видела проститутку?
– Какое это имеет значение? Это была твоя жизнь. Твой выбор. И теперь у тебя есть выбор. Ты можешь продать ребенка людям, которых деньги волнуют больше человеческой жизни… или можешь сохранить его. Воспитать. Сделать из остатка своей жизни что-то стоящее. Даже если ты не хочешь ответственности, ты можешь поступить справедливо по отношению к ребенку. Ты можешь отдать его официальному агентству по усыновлению. Там тщательно отбирают потенциальных родителей, убеждаются, что ребенок попадет к людям, которые смогут хорошо воспитать его, а не к тем, у кого есть деньги, но нет совести.
– Ты и вправду наивна, – прошептала Полли. – Ты веришь, что бывшая проститутка может стать хорошей матерью… и что так называемое законное усыновление гарантирует ребенку безопасный, счастливый дом. И ты действительно думаешь, что Майра будет спокойно стоять в сторонке и смотреть, как я обманула ее. Может, еще скажешь, что мой труп не выловят из реки?
– Я не так наивна, как ты полагаешь, – возразила Даллас, хотя слова Полли обожгли ее, ведь Сэм бросил ей в лицо почти такое же обвинение. Она не наивна… жизнь постаралась. Но что плохого в надежде на лучшее? Даллас знала, что удача улыбается не всегда и не всем. В своей работе она сталкивалась с самыми темными сторонами жизни и очень редко ловила отблески светлых ее граней. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, – сказала Даллас, уже обдумывая завтрашние планы.
Полли снова пожала плечами и отвернулась.
– Послушай, я не хочу больше об этом говорить. Ни сейчас, ни потом. Я уже пожалела, что захотела помочь тебе. Ты неосторожна, из-за тебя мы обе закончим жизнь в реке.
– Я буду осторожна, – пообещала Даллас.
– Тогда держи рот на замке, слышишь? Со своим ребенком делай что хочешь, а меня оставь в покое. Если не желаешь иметь дело с Майрой, тогда тебе лучше исчезнуть. Найди другое жилье. Здесь для тебя небезопасно.
– Спасибо за заботу.
Терпение Полли лопнуло. Она устало потерла поясницу, покачала головой и подхватила свою коробку.
– Тебя слишком много, Пуласки. Пока.
Даллас вздохнула. Она сделала все возможное, чтобы убедить Полли отказаться от выбранного ею сомнительного пути.
* * *
Бесплатная клиника была больше похожа на сумасшедший дом. Беременные женщины толпились в крошечной приемной, некоторые – в сопровождении малышей, носившихся по помещению с криками и визгом. Жужжали компьютеры, плакали дети – кто от страха перед осмотром, кто от боли прививок. Даллас только удивлялась, как женщина-регистратор умудрялась оставаться такой спокойной и невозмутимой.
– Я Даллас Пуласки, – сказала она, убедившись, что Полли не отстала. – Думаю, меня ждут.
Женщина за конторкой даже не моргнула.
– Дальше по коридору, третья дверь слева, – сказала она.
Даллас повернулась к Полли, удивленной этим разговором.
– Ты пойдешь со мной? Пожалуйста.
– Хорошо, пойду, если доктор не будет возражать.
– Не будет, – уверила ее Даллас и пошла по коридору. Дойдя до третьей двери слева, она остановилась, сделала глубокий вдох, мысленно произнесла короткую молитву и взялась за дверную ручку. – Вот мы и пришли.
Даллас пропустила Полли в кабинет, вошла за ней и решительно закрыла дверь. Спиной к ним стоял мужчина, поглощенный изучением какого-то сложного медицинского оборудования, стоявшего в углу. Когда женщины вошли, он обернулся.
Полли остановилась как вкопанная.
Даллас сглотнула комок в горле и мысленно скрестила пальцы.
– Привет, Сэм!
Сэм обошел стол и удобно оперся о него.
– Привет, – сказал он, не сводя глаз с нахмуренного лица Полли. – Привет, Полли.
– Какого дьявола ты здесь делаешь? – спросила Полли и повернулась к Даллас:
– Если ты знала, что он здесь, зачем притащила меня?
– Полли, мы с Сэмом хотим поговорить с тобой. О твоем ребенке. Мы хотим помочь тебе. Мы можем помочь тебе, если ты нам позволишь.
Полли прищурилась… но тут же глаза ее расширились.
– О, черт, – пробормотала она, отступая на шаг. – Ты – полицейская ищейка! – прошептала она обвиняюще.
– Мы оба полицейские.
– Я арестована?
– Ты не арестована, – успокоила ее Даллас. – Ты не сделала ничего незаконного… пока не сделала. Мы предлагаем тебе помощь и неприкосновенность. В обмен на сотрудничество, конечно.
Полли ответила коротко, но выразительно.
Даллас вздохнула.
– Я ожидала такой реакции. Вначале.
Полли молча слушала, как Даллас объясняет, что они хотят от нее в обмен на обещанную юридическую неприкосновенность. Сэм мудро держался поодаль, прижавшись спиной к двери, скрестив на груди руки, несомненно убежденный, что Даллас справится лучше его.
– А если я откажусь?
– Тогда мы пустим слух, что ты разговаривала с полицейскими. Даже без доказательств Майра и ее дружки не рискнут продолжать дело. Или они исчезнут, или ты.
– А если я все равно откажусь? – с вызовом спросила Полли. – Если я просто выйду отсюда и уеду куда-нибудь на автобусе?
