Джорджия рассмеялась.
— Нет. А если бы и был, то бабушка увела бы всех женихов.
Между ними опять разверзлась тишина. Джорджии ужасно хотелось зевнуть, но двойная спальная полка и спальный мешок были слишком близко. Она протерла глаза.
— Я рассказала тебе о своем необычном прошлом, а как насчет твоего? Почему ты все время в пути? У тебя же должна быть семья?
— В Лондоне. — Рори устроился поудобнее на кресле водителя. — Мой отец давно умер. А мать живет в Лондоне… вместе с моим братом.
— Да? — тут же подхватила Джорджия. — Он старше тебя или младше?
— Старше на четыре года.
— Как его зовут?
— Руфус.
Джорджия была очарована:
— У него рыжие волосы?
— Нет. — Голос Рори стал таким твердым, что мог бы разрезать стекло. — Он похож на меня. Поэтому мама и хотела назвать меня Рози, понимаешь? Руфус — сын, которого она очень хотела, а я должен был родиться девочкой.
— Это не твоя ошибка, так же как и я не виновата, что появилась на свет. — Джорджии взяла последний кусочек шоколада. Теперь она понимала, почему они так хорошо понимают друг друга. — И вы не ладите? Ты и Руфус?
— Я ненавижу его, — сказал Рори. — Он мне противен, я его терпеть не могу.
У него на душе было что-то еще. И Джорджия это чувствовала. Но чтобы не разорвать хрупкие узы дружбы, она усмирила свое любопытство. Рори сам расскажет ей, если захочет. Впереди была целая ночь.
— В моей жизни был еще один человек. — Его взгляд не отрывался от снежинок, которые кристалликами налипали на лобовое стекло. — Девушка по имени Стефани. Мы прожили вместе четыре года Я… в общем, однажды я пришел домой раньше, чем обычно, и застал ее в постели с другим мужчиной. Они занимались любовью…
— О, боже! — Джорджия чуть было не обняла Рори, чтобы утешить, но вовремя опомнилась. — Какой ужас! Как… И что было дальше?
— Ничего. Я просто не верил своим глазам. Я помню, как стоял в дверях и смотрел на них в оцепенении. Ничего не чувствуя. Просто смотрел. Этим другим мужчиной был Руфус.
— Твой брат?! Господи Иисусе! — Джорджия чуть не подавилась слюной. — Ой, как я тебе сочувствую. Ты его ударил?
Рори покачал головой.
— Мне хотелось убить их обоих, и я знал, что способен на это. Они принялись причитать вокруг меня, извиняться, оправдываться. Я ничего не слышал. Я только видел их перед собой. Вместе. И я понял, что если останусь, то просто наброшусь на изменников. Поэтому я ушел оттуда и колесил по Лондону несколько часов, чтобы дать им время исчезнуть. Я не мог вынести предательства. Я любил их обоих, понимаешь?
— Да. — Джорджия прикоснулась к его руке. — Это самое ужасное. То есть, в любом случае — это ужасно, но твой брат… А что было потом?
— Ничего. Я помню, как шок снова сменился яростью, а потом — болью. — Он иронично улыбнулся. — Наверное, я тогда побил каждую стену в южном Лондоне. Как ни странно, это помогло. Я вообще-то человек не агрессивный и ненавижу жестокость. — Рори пожал плечами. — Когда я вернулся, их уже не было.
— А они все еще вместе?
— Нет, что ты. Руфус хотел Стеф только потому, что она была моей. Он всегда все прибирал к рукам и не мог смириться с мыслью, что у меня есть что-то свое. Разумеется, Стефани пришла ко мне, когда Руфус потерял к ней интерес, и просила простить ее.
По радио играл Генри Манчини. Никаких других звуков, кроме завывания ветра, слышно не было.
— Я послал ее к черту и с тех пор больше не видел.
— Ты все еще любишь Стефани?
— Нет. Но я никогда не забуду ее… точнее, того, что она сделала. Этого предательства. Я никогда не прощу ее… и Руфуса. Я оставил ту квартиру, семейный бизнес и пустился в скитания.
Джорджии передалась его боль, и она поняла, как ей повезло, что не пришлось испытать в жизни подобных страданий. Бедный Рори. Это многое объясняло. Особенно его реакцию на то, что она оставила тогда Алана Вудбери одного. Если бы только она могла все это знать раньше.
— А что твоя мама? Ты ей рассказал?
— Нет. Это ничего бы не изменило. Моя мама считала, что даже задница Руфуса светит, точно солнце. К тому же ей никогда не нравилась Стеф. Мама подумала бы, что я просто слишком бурно на все реагирую. Итак, мисс «Диадема», теперь ты знаешь, почему я стал странником и почему, как только я хочу где-нибудь осесть, в моей душе начинает ныть вновь открывшаяся рана.
— Теперь все будет по-другому. Начни жизнь с чистого листа. Тебе просто нужно научиться снова доверять людям. Ведь, если честно, большинство людей хорошие. В «Диадеме» все — просто замечательные, хотя и разные. У тебя появятся верные друзья.
— Сесилия была права. — Он заложил руки за голову и облокотился о полку. — У тебя действительно очень доброе сердце, и я был дураком, когда подумал иначе.
От таких слов ее душа вспорхнула, как золотая бабочка. Немного подумав, Джорджия лениво потянулась.
— Хочешь, я расскажу тебе о других сотрудниках «Диадемы»?
И она ему обо всем рассказала. И об успехах Шалуна, и о том, как Сабрина и Оскар присоединились к их пастве. К тому времени, когда Джорджия закончила, Рори уже имел представление обо всех, кого мог встретить в Аптон-Поуджез.
— Ого! Посмотри, сколько времени!
— Пора отправляться спать, — сказал Рори. — Утром мы должны встать как можно раньше.
— Да, я тоже так думаю. — Джорджия выглянула в окно. — Пожалуй, я рискну добежать до бытовки, чтобы сходить в туалет и почистить зубы.
— Я тоже.
Они кое-как натянули на себя куртки и ботинки, шарфы и перчатки и, вздохнув поглубже, нырнули в метель.
Возвращение в кабину было подобно погружению в ванну из разогретого желе.
— Оо-о! Какое блаженство! — сказала Джорджия со вздохом, избавляясь от теплой одежды. — В такие ночи я чувствую себя виноватой: мне тепло и сухо, а кто-то мерзнет на улице.
— Я тебя понимаю. — Рори начал аккуратно убирать мусор. — Все-таки постарайся не думать о брошенных животных и бездомных людях. Я всегда клялся, что если выиграю в лотерею, то куплю огромный дом и буду ездить по стране, подбирая на своем пути всех, кто нуждается в крыше над головой.
Джорджия посмотрела на него с восторженной улыбкой. На секунду ей представилось, как они, две добрые души, вместе занимаются этим благородным делом.
— Ну, пора подумать о насущном. Кому достанется полка?
— Тебе… вместе с одеялами. Я буду спать в спальном мешке, на сиденье. Хорошо?
— Договорились! — Джорджия не знала, радоваться ей или огорчаться. Она и раньше проводила ночи в кабине «магнума», в компании с Джедом или Барни, и никогда не возникало проблем. «Но, надо признаться, — подумала Джорджия, пока они раскладывали спальные принадлежности, — Рори Фолкнер — это особый случай». Она забралась на полку и укрылась одеялом. Перед тем как задернуть занавеску, Рори сказал:
