— Почему?
Прижимая к груди Соломона, Харриет беспомощно пожала плечами:
— Гэй ждет меня к ленчу…
— Вы всегда поступаете согласуясь с желаниями миссис Эрншо?
— Не всегда, но… Гэй не любит садиться за стол в одиночестве…
— Неужели? — Загорелое лицо доктора вдруг вытянулось, помрачнело и, к удивлению Харриет, приобрело осуждающее выражение. — Но тогда это означает, что у вас почти нет своей жизни, верно?
Девушка с тем же беспомощным видом опять пожала плечами:
— О, у меня вполне сносная жизнь.
— Но вы же хотели вернуться в Лондон? Потому что сестра отказывает вам в собственной жизни, когда вы живете с ней?
Харриет пыталась возражать, но потом поняла, что его отношение к Гэй полностью и драматически изменилось. Похоже, от одной мысли о сводной сестре его глаза и губы посуровели, а голос стал скрипучим.
— Послушайте, — сказал доктор Дрю. — Я прекрасно знаю, что при первой встрече отнесся к вам несправедливо, и сам не понимаю почему… но, пожалуйста, не подумайте, что из-за того, что на малейшую долю секунды я заблуждался в отношении миссис Эрншо. Она принадлежит к типу богатых избалованных женщин, такие часто встречались мне за время работы врачом, и, хотя она, вероятно, самая красивая вдова в моей жизни, это не повлияло на мой анализ ее характера. Хитрая как лиса, скользкая как лед и пресыщенная вниманием противоположного пола. Скоро она выйдет за другого богача, и вы окажетесь ненужной, лишней и свободной как ветер… хотите вы того или нет!
Харриет пристально посмотрела на доктора:
— Я думала, вы ею восхищаетесь. Думала…
— Знаю. — Врач сардонически усмехнулся. — Вы удивитесь, как много я знаю о вас и о ходе ваших мыслей… как часто, несмотря на краткость нашего знакомства, терял из-за вас терпение. Сейчас вы отказываетесь от ленча со мной из опасения, что миссис Эрншо узнает и обязательно рассердится…
— Непременно рассердится. Она так старалась увидеть вас на этой неделе.
— Знаю. Обязательно заеду через пару дней.
— Почему через пару?
Впервые доктор Дрю проявил недовольство.
— В самом деле, Харриет, не будьте ребенком, — взмолился он, и впервые в жизни, несмотря на его раздражение, ей понравился звук своего имени, произнесенного им. — Ваша сестра не больна, а моя работа — лечить больных. В последнюю нашу встречу она столько говорила, что во время обеда нельзя было вставить ни слова, и я страшно скучал. Больше не хочу. Во всяком случае, не желаю слишком часто переносить такую скуку. Но раз ей очень уж хочется меня видеть, я заеду, и если у нее есть какая-то особая причина…
— Вы знаете, что есть, — перебила девушка, ожидая, что он выдаст свою осведомленность жестом или выражением лица. Но доктор остался непроницаемым. — Думаю, вы прекрасно об этом знаете.
Доктор Дрю пожал плечами:
— Зачем тратить время, говоря загадками? Мы могли быть уже на полпути к новому загородному ресторану на борминстерской дороге… и, по-моему, там подают очень недурной ленч. Впрочем, может быть, мы заедем туда как-нибудь вечером и пообедаем. Если не хотите даже выпить со мной, может, придете на чай днем? — сделал он резким тоном новое приглашение.
Харриет уже не могла скрыть изумления:
— Вы имеете в виду — в дом доктора Паркса?
— Да, если вам непременно хочется подчеркнуть, что дом не принадлежит мне.
Девушка залилась краской:
— Я… я не хотела.
— Знаю, что не хотели. Вы говорите много всякого, о чем потом жалеете, Харриет. — В голосе Филипа Дрю нарастало раздражение. — Рано или поздно у меня будет дом в этой местности. (Глаза девушки при этих словах широко распахнулись.) Вы придете к чаю, Харриет? Я скажу экономке — или, скорее, экономке доктора Паркса — готовить и на вас?
Харриет снова встретилась с ним глазами, и краска на ее щеках стала еще гуще — они пылали, как розы. Внезапно она решилась и потом поняла, что ей просто не хватило воли отказаться.
— Хорошо, — словно запыхавшись от быстрого бега, проговорила она. — Если вам… вам действительно нужно мое согласие.
— Иначе я бы вас не пригласил. — Доктор опять потрепал уши щенка. — Возьмите с собой этого парня, если хотите… Собственно, для меня так даже лучше. Вероятно, вы вылечили его от привычки оставлять везде лужи, но, если нет, не важно.
— Ваша… ваша экономка очень сердилась в мой прошлый приход? — спросила Харриет охрипшим от волнения голосом, избегая смотреть ему в глаза.
Доктор Дрю улыбнулся:
— Она знала, что я пригласил к чаю гостя. Когда я сказал кого, она удивилась.
— Правда?
— И обрадовалась. Она называет вас «той милой молодой леди из «Фалеза». Из чего я сделал вывод, что ваша сестра ей не очень симпатична.
Харриет быстро отвернулась. Как неудачно, подумала она, что именно сейчас он упомянул Гэй.
— Мне пора, — сказала она. — Я шла к мяснику. Предполагается, что я покупаю отбивные к ленчу.
Филип Дрю проводил ее странным взглядом.
— У нас на ленч было бы кое-что получше, — пробормотал он. — Нектар и амброзия!
К тихой радости Харриет, за ленчем у Гэй не возникло никаких подозрений; и, несмотря на ужасное чувство вины за намерение совершить чрезвычайно неприятный для сводной сестры поступок, она утаила, что дала слово доктору Дрю приехать к нему на чай.
В конце концов, спорила сама с собой Харриет, ничего страшного, если она выпьет с ним чаю. Ни приглашение, ни согласие ничего не значит. (Хотя когда она строго спрашивала свою совесть, то не была так уверена в этом.) Они уже пили чай вместе, и Гэй все еще не знает… Харриет подозревала, что должна бы поставить Гэй в известность. Но разве обязательно делиться с Гэй всеми событиями в жизни? В конце концов, она даже не хочет жить в доме сестры!
Но потом, поразмыслив, Харриет поняла, что все же должна предупредить Гэй по одной очень веской причине. Сводная сестра останется без крыши над головой, если доктор узнает, что эта крыша на самом деле принадлежит ему, и если она, Харриет, не желает причинить Гэй зла, то за чаем будет вести себя очень осторожно.
Путем хитроумно поставленных вопросов можно осторожно выяснить, известно ли доктору Дрю, кто является законным владельцем «Фалеза», и зачем он сюда приехал, если не ради восстановления своих прав. Полученные ответы, наверное, как-то смогут пригодиться Гэй. Но с другой стороны, своими осторожными вопросами она может нечаянно навредить Гэй, разоблачив ее замыслы.
Харриет чувствовала, что разрывается между преданностью сестре и странной, новой преданностью доктору Дрю… и испытывала замешательство и серьезную тревогу, потому что была бы намного счастливее, если бы не знала об истинном положении дел. В общем, направляясь с Соломоном в дом доктора, она казалась самой себе заговорщиком, провалившим доверенное ему задание.
