Она хотела уйти, но Лео шагнул к ней и, взяв за руку, подвел к матери.
— Мама, я знаю — ты считаешь, что мне следует за кем-то ухаживать. Ну что ж, я это делаю. Я ухаживаю за Верити, и послезавтра мы идем на концерт.
У Верити глаза полезли на лоб. Она не знала, что на это сказать, но тут Амелия Монтгомери пришла в себя.
— Я и не подозревала, что у вас это серьезно. Я думала, что Верити просто работает у тебя. Но ты намного старше ее…
— Я старше, а Верити взрослее. Она, как и я, потеряла близкого человека. Теперь, когда ты знаешь, что я за ней ухаживаю, то, может быть, вам следует поближе познакомиться?
Верити решила не упускать такой возможности и предложила:
— Вы можете прийти пообедать в любое время. Просто позвоните и приходите.
Амелия с удивлением взглянула на нее, словно впервые увидела, и ответила:
— С удовольствием. — Окинув взглядом сына и Верити, она ушла.
— Что тут у вас произошло? — в недоумении спросила Верити.
— Вы пойдете со мной на концерт послезавтра?
— Конечно. Я сначала не поняла, шутите вы или серьезно.
— Я очень серьезен.
— А может, это просто предлог, чтобы не ухаживать за Марджори? — полушутя спросила Верити.
Лео взял ее за плечи и заглянул в глаза.
— Марджори здесь ни при чем. — Он приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы. — Это касается только нас.
В глазах Верити он увидел сомнение, которое ему предстоит рассеять.
Уже почти наступила полночь, когда Верити и Лео наконец положили под елку последние подарки для Хедер.
Отец, сидевший на диване, повернулся к Лео и Верити и сказал:
— Не забудьте положить пирожное для Санта-Клауса. Уверен, что утром Хедер первым делом проверит, пусто блюдце или нет.
Лео рассмеялся.
— Хорошо, что напомнили.
— Я сейчас принесу, — сказала Верити.
— А почему бы нам всем не съесть по куску пирога перед сном? — предложил Лео. — Я сейчас вернусь. Мне нужно кое-что занести в летний домик.
Лео ушел, а Верити осталась наедине с отцом. На елке сияли огоньки, и воздух в гостиной был напоен хвойным запахом. Верити аккуратно положила поделку последний подарок и направилась на кухню.
— Папа, ты съешь пирога?
— Съем. — Отец проследовал за ней и выдвинул стул у стола. — У тебя с Лео роман?
— Намечается.
— Его девчушка, кажется, к тебе привязалась, — заметил отец.
— Да, мы с Хедер поладили.
— Ты живешь здесь совсем недавно. Не слишком ли торопишь события?
Верити не удержалась и выпалила:
— Раньше тебе было безразлично, с кем я встречаюсь. Почему сейчас тебя это волнует?
Отец опустился на стул.
— Да потому, что на этот раз все выглядит серьезно. Потому что… — Он замолчал, затем нерешительно добавил: — Потому что теперь нет Шона, который может тебя защитить.
— Ты раньше полагался только на Шона?
— Я знал, что ты прислушаешься к нему.
— Я и к тебе прислушалась бы. Видишь ли, для меня было очень важно, чтобы ты беспокоился обо мне так же, как о Шоне.
Потрясенный отец уставился на нее и ответил не сразу, а когда ответил, то его голос прозвучал уныло.
— Я всегда заботился о тебе, Верити.
— Но не так, как о Шоне, — тихо сказала она.
Отец запустил пальцы в волосы.
— Шон мальчик, а как быть с тобой, я не знал. Особенно, когда ты выросла. Я растил вас один и старался изо всех сил. Вы ведь близнецы, большую часть времени проводили вместе, так что казалось, что вам никто не нужен. Когда вы были детьми, то у вас даже сложился свой собственный язык. Вы все делали вместе. Помнишь, как я пытался уговорить тебя ходить на уроки танцев, а ты сказала, что пойдешь только с Шоном? А он не захотел, и тогда ты отказалась.
— Помню.
— Вот как раз об этом я и толкую. Я не знал, как помочь тебе заниматься тем, что положено девочке.
— А мне не нравились девчоночьи занятия. Я любила спортивные игры, любила лазить по деревьям и ходить в походы.
Отец покачал головой.
— Я не был уверен, что это правильно. Не был уверен, что тебе полезно по всем подражать Шону. Но я всегда заботился о тебе не меньше, чем о Шоне. А когда ты подросла… я совсем растерялся. Помнишь, я попросил твою тетю поговорить с тобой?
Верити помнила тот разговор. О пчелках и цветочках. Тетя приехала погостить на Пасху, усадила ее рядом с собой и все ей объяснила. Верити не догадывалась, что это отец попросил тетю поговорить с ней.
— По-моему, тетя Апрелия была смущена не меньше тебя.
— Наверное, но я бы стал краснеть и заикаться, не зная, что сказать.
— Ох, папа. — Верити увидела отца совсем в другом свете. — Почему ты не перезвонил мне в День благодарения? Ты хотел провести его один?
— У меня разгулялись нервы, — признался отец. — С тех пор как не стало Шона, мое единственное желание — забиться в нору и зализывать раны. Я знаю, что это эгоистично, знаю, что ты тоже страдаешь, но я не знаю, что надо сделать, чтобы нам стало легче. И поэтому я отгородился ото всех.
— Я делала то же самое, — призналась Верити. — Правда, это не помогло. Но с тех пор, как я здесь, мне не так тяжело. Не знаю, как это объяснить, но когда я играю с Хедер, обнимаю ее, у меня такое ощущение, будто Шон смотрит на меня. Глупо, конечно…
— Нет, совсем не глупо. Ведь вы с братом были очень близки. Когда ты позвонила и оставила на автоответчике свое приглашение на Рождество, я понял, что если мы опять не увидимся, то я рискую потерять тебя, как потерял Шона…
Верити молча подошла к отцу и обняла его.
— Ты меня не потеряешь. Мы с тобой будем вспоминать Шона вместе и сохраним память о нем.
У отца слезы навернулись на глаза… впрочем, как и у Верити.
Раздвижные стеклянные двери со двора раскрылись, и на кухню вошел Лео. Отец почувствовал себя неловко, отодвинулся от Верити и пробормотал:
— Пойду, пожалуй, спать.
— Хедер, скорее всего, проснется на рассвете, — предупредил Лео. — Но это вовсе не значит, что вам тоже надо рано вставать.
— И пропустить то, как загорятся глазки вашей дочки, когда она развернет подарки? — воскликнул Грегори Самптер. — Давно я не наблюдал детскую радость. — Он положил руку на плечо Верити. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, папа. — Верити сжала ладонью его руку.
Когда отец ушел, Лео спросил:
