Ее охватил восторг, мигом вернув все надежды и мечты.
Если поцелуй так подействовал на него, то, возможно, он чувствует к ней не только дружескую привязанность? Может быть, он хоть немножко любит ее? Если она сейчас об этом не спросит, то шанса больше может не представиться.
— Значит ли это, что я тебе небезразлична и ты питаешь ко мне интерес… Прошу тебя, скажи правду.
Блейк долго молчал, словно борясь с собой, не зная, что ответить.
— Да, ты мне небезразлична. Больше, чем я думал.
Это не было признанием в любви. Но он ничего подобного раньше ей не говорил. Душа Синди возликовала. У нее получилось!
— Ты влюблен в меня. Ведь так?
И опять он замолчал. Это молчание звенело у нее в ушах, отдавало в груди, накатывало волнами боли. Когда уже больше не было сил выносить это молчание, Блейк наконец произнес:
— Я не целую своих друзей таким поцелуем, как поцеловал тебя. — Он огорченно взмахнул рукой с дорожной сумкой. — Но дальше мы заходить не станем, Синди. Я не тот человек, на которого ты должна тратить свои душевные силы. Тебе не стоит меня любить.
Он по-братски поцеловал ее в щеку и направился к двери.
Синди растерялась. Она никак не находила предлога, чтобы удержать его.
Блейк вышел и прикрыл за собой дверь. Когда он ушел, ее охватило глубокое отчаяние.
Она только что потеряла мужчину, которого любит, мужчину, который мог ответить на ее любовь.
Что же ей остается? Упасть к его ногам и молить о любви?
Но она так поступить не сможет, она не способна на это.
Синди стояла посреди гостиной, испытывая неведомую доселе боль, и слезы ручьем текли по ее щекам.
Заснуть в эту ночь она так и не сумела. Она крутилась на постели, не находя себе места.
Дедушка вернулся домой после двух часов ночи, но она не стала вставать. На цыпочках проходя через холл, он насвистывал все ту же веселую мелодию, что и днем. Уже начинало светать, когда она наконец задремала.
Около десяти часов зазвонил телефон, и она с надеждой схватила трубку.
— Алло!
— Извините, что беспокою вас. — Это оказалась Сюзен Серое Перо. — Могу я поговорить с Блейком?
— Его здесь нет, — Синди не была уверена, что хочет принять сообщение. Она не станет гоняться за Блейком, особенно теперь, когда он держал в своих объятьях Джессику. И она не знала, приедет ли он еще к ним на ранчо. — Он переехал в город, чтобы быть поближе к месту проведения скачек.
— Это не столь важно. Я просто хотела сообщить ему, что чек, который он отправил, я уже получила и дом теперь мой. — Она сделала паузу. — Я хотела поблагодарить его за помощь, особенно учитывая.., ну, вы знаете, все наши несчастья, которые свалились на нас в прошлом.
Синди молчала.
— Почти все, что Блейк вам рассказывал, — правда, — добавила Сюзен. — Я была несчастной женщиной, пока он рос. И скрытым алкоголиком. Но потом вступила в общество анонимных алкоголиков и уже много лет не пью. Вспоминая прошлое, я понимаю, какую тяжелую жизнь я устроила своему единственному сыну…
— Блейк говорил, что теперь ваши отношения стали лучше, — сказала Синди.
— Это правда. Но между нами по-прежнему существует напряжение. И я готова сделать все что угодно, чтобы он понял, как сильно я его люблю. Он только должен дать мне шанс. Я даже собираюсь разыскать его отца, моего бывшего мужа…
— А почему вы думаете, что это может что-то изменить?
— У нас с Клинтом были разногласия. Но он был хорошим отцом и любил своего сына. И Блейк тоже его любил. Он всегда старался быть рядом с отцом. На самом деле Блейк был скорее сыном Клинта, чем моим. И я всегда ревновала их. — Женщина тяжко вздохнула, словно воспоминания до сих пор причиняли ей сильную боль. — Когда Клинт ушел от меня, я была разбита. И в результате больше всего пострадал Блейк.
Вот о каких ранах говорила Шерри. Теперь Синди поняла. От Блейка отвернулись оба родителя. Что может быть хуже для ребенка?
— Я сказала Блейку, что отец не хочет иметь с нами ничего общего. Но это было не так. Мой бывший муж никогда бы не отказался от сына.
— Но отец Блейка мог подать на вас в суд и получить разрешение на посещение сына, — заметила Синди, чтобы успокоить женщину и не взваливать всю вину за происшедшее только на нее.
— Да, и чтобы убедиться, что он не станет этого делать, я уехала из штата, не оставив никому своего нового адреса.
— А вы знаете, где теперь его отец? — спросила Синди.
— Думаю, он в Оклахоме. Его родственники жили там, и он всегда твердил, что хочет вернуться на землю предков. Я могу это выяснить.
— Мне кажется, это было бы неплохо, — Синди подумала, что ей бы это здорово помогло. Может быть, встреча с отцом стала бы первым шагом Блейка к духовному выздоровлению.
— Спасибо, что выслушали меня, — поблагодарила ее женщина. — Мне всегда так нелегко говорить с Блейком.
Да, тут уж не поспоришь.
Когда их разъединили, Синди налила себе чашку кофе и предалась размышлениям о маленьком мальчике, считавшем себя брошенным обоими родителями. О ребенке, который не чувствовал себя любимым.
Но Синди любит его. Очень сильно.
Она понимает его лучше, чем кто-либо другой. Только она знает, как сильно он нуждается в собственной семье, как хочет, чтобы его любили. Ему нужно место, где его всегда будут ждать.
Синди всей душой желала создать ему такой уголок. Если он ей это позволит. Но одно Синди знала точно: она не собирается сдаваться без борьбы.
Через полчаса девушка стояла, одетая в самое сексуальное платье из тех, что купил ей Блейк. Она сознательно выбрала маленькое черное платьице, в котором была в «Алиби», то самое, которое так смутило Блейка.
Тщательно уложив волосы и сделав макияж, она отправилась к месту проведения скачек.
Синди припарковалась около входа. Из автомобиля, подъехавшего минутой позже, появилась гибкая стройная блондинка. Это была Элизабет Дюпре.
Синди всегда считала Элизабет подругой, хотя они нигде не бывали вместе.
— Привет, Синди. — Элизабет дружески улыбнулась ей. — У тебя отличная новая прическа. Мне нравится. Я слышала, над тобой поработал стилист в салоне. Она действительно тебе идет.
— Спасибо. А почему ты здесь оказалась?
Мать Элизабет, Битей Дюпре, была одним из самых ярых членов Комиссии по этике. Элизабет, которая сейчас преподавала первокурсникам, тоже была членом Комиссии, но не таким известным.
— Комиссия всегда поддерживает ярмарку и выставки, — пустилась в объяснения Элизабет. — Мы выступаем только против карнавала, поскольку озабочены тем, как он действует на детей и молодежь.
