— Калпеппер был поверенным моего отца, — начала она. — Несмотря на разницу в положении, они по-настоящему дружили, насколько мой отец мог дружить с человеком, на которого смотрел свысока. Они были похожи во всем, кроме положения в обществе и темперамента. Калпеппер был вполне благожелателен, в то время как отец весьма суров. Но Калпеппер беспрекословно соглашался с ним во всем. Они полностью сходились в своих подходах, оценках, идеях, мнениях и отношении к жизни. Создавалось впечатление, что Калпеппер поддерживает в моем отце деспотизм и властолюбие, какие бы чудовищные формы ни принимала его тирания.
— Зачем же вы пользуетесь его услугами? Разве вы не противились его влиянию?
— Да, очень сильно! Но он желает только добра. Он полностью предан мне, как когда-то моему отцу. Но дело в том, что… — Она вновь вздохнула. — Его взгляды вообще невозможно изменить. Он, например, искренне верит в то, что женщины не способны здраво мыслить.
Джордж чуть было не рассмеялся:
— Даже вы?
— О да. — Она криво улыбнулась. — Невозможно заставить его изменить свое мнение. Он тут же начинает говорить о френологии, приводить отрывки из Библии, научных трудов. Вспомнит все, что может подтвердить его правоту, причем написанное, разумеется, мужчинами. Женщины, без сомнения, низшие существа. Мозг меньше, тело слабее и так далее. А еще у нас нет моральных устоев. Вы в курсе?
Он моргнул:
— Не знал.
— Калпеппер убедит вас, что так и есть. Без руководства и защиты мужчин женщины были бы не только беспомощны, но и развратны.
Джордж небрежно закинул ногу на ногу.
— Подумать только. Я потерял столько лет, пытаясь совратить женщин с пути истинного, не понимая, что разврат у них в крови. Надо же так притворяться! Что, кстати, Калпеппер думает по этому поводу? А как насчет вашего умения говорить так, что это кажется разумным? Теперь-то я понимаю, что женщины учат английский, как попугаи…
Оливия захихикала.
— Не знаю, как там попугаи, — сказала она смеясь, — но большинство знакомых мне женщин прекрасно владеют речью. Да и отвечают не наобум, не то что птицы.
— А я знавал и таких, — задумчиво произнес Джордж.
— Ваша милость, мы все дальше отходим от темы, — строго напомнила Оливия. — Позвольте мне закончить рассказ.
— Пожалуйста.
— Калпеппер составил завещание моего отца. Вы знакомы с материальным положением моей семьи?
— Немного.
Он проводил небольшое расследование, когда собирал сведения об имеющихся наследницах. Информация о леди Оливии была весьма ограниченной.
— Я знаю, что вы ребенок второй жены покойного графа.
Она кивнула:
— Совершенно верно. Первая жена моего отца, Блайт, родила ему сына, ныне графа Бадсворта. Она умерла, а отец вскоре женился на моей матери. У нее было довольно большое приданое. В рамках брачного соглашения все ее состояние должно было сохраниться для ее детей. Я оказалась ее единственным ребенком. Она умерла, когда мне было семнадцать, и я все унаследовала. До последнего пенса. — Оливия сделала паузу и уставилась на свои руки. — Мой отец немедленно заставил Калпеппера искать способ отобрать у меня наследство, так как я была несовершеннолетней, и к тому же женщиной. Справедливости ради должна сказать, что поручение отца пришлось ему не по вкусу, и они впервые разошлись во мнениях. Однако он сделал все, чтобы выполнить поручение. К счастью, это ему не удалось.
Она вновь подняла глаза на Джорджа.
— Нет нужды говорить, что мои отношения с отцом стали очень напряженными.
— Не могу в это поверить.
— Мама много лет играла роль посредницы в наших с отцом отношениях, я не понимала этого в детстве. После ее смерти я в полной мере испытала на себе его тиранию. Он пытался полностью подчинить меня, следил за каждым моим шагом, но я изо всех сил сопротивлялась. Не самое лучшее было время.
— Отвратительно.
— Мой брат Ральф меня не поддерживал, скорее радовался нашему противостоянию и подстрекал нас забавы ради. А сторонника я неожиданно нашла в лице Калпеппера. Он по возможности сглаживал наши конфликты и даже пытался объяснить мне поступки отца. — Она усмехнулась. — Калпеппер считал, что мой долг — подчиняться его требованиям независимо от того, справедливы они или нет. Он просто старался облегчить мое положение.
— Какая необыкновенная доброта, — сухо заметил Джордж.
— И все же, — возразила она, — он желал мне добра. Напряженность в наших с отцом отношениях нарастала. Мне повезло, что он всего на несколько месяцев пережил маму. Он погиб на охоте прежде, чем я успела убить его. — Она осеклась и покраснела. — Прошу прощения. Такими вещами не шутят.
Он улыбнулся:
— Мне можете говорить все, что угодно.
— Нет! Это низко. Но спасибо вам за то, что вы не осудили меня. — Она покачала головой, легкая улыбка коснулась ее губ. — А теперь о завещании отца.
— Милостивый Боже, неужели он вам ничего не оставил?
— Не все так просто. — Она поморщилась. — Какое-то наследство он мне оставил, но какое — не знаю. Да, ваше удивление вполне понятно. Ну разве это не смешно? Я получаю с него доход, и неплохой. Калпеппер выделяет мне его небольшими порциями. Сумма одна и та же каждый квартал. Но я понятия не имею, откуда она берется.
— А вы не спрашивали у поверенного?
— Само собой! Но таковы условия завещания. Наследство сохраняется, но никакой информации ни по состоянию счета, ни по вложениям я не получаю. — Она невесело рассмеялась. — Может, все вложено в ценные бумаги? Может, я владею судоходной компанией или фабрикой по производству шерсти, или алмазными копями в Африке? Можно ли его распродавать? Можно ли вложить деньги более выгодно? Я не знаю, следовательно, не могу проконтролировать. Я не имею ни малейшего представления о своем собственном капитале. Не могу ни приумножить его, ни растратить. Если, конечно, не выйду замуж. — Ее голос зазвенел от гнева. — Калпеппер имеет право открыть правду только моему мужу. Который, по английским законам, будет распоряжаться моим наследством.
Джордж кашлянул:
— Дорогая моя Оливия, на вашем месте я бы немедленно вступил в брак, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку. Ваш муж наверняка откроет вам тайну.
Оливия поморщилась:
— В этом случае наследство уже не будет принадлежать мне, и я утрачу к нему всякий интерес. — Она сжала ладонь в кулак, глаза ее сверкали. — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
Джордж предпочел не комментировать ее заявление и, изобразив на лице сочувствие, спросил:
— Разве не Калпеппер составлял завещание?
— Он самый. Но идея принадлежала отцу. Я уверена. Он хорошо меня знал. Чтобы свести меня с ума, лучше ничего не придумать. — Она печально улыбнулась. — Осмелюсь предположить, что я похожа на него гораздо больше, чем мне казалось. Я пришла в ярость и ушла из дома. Навсегда. Ральф с радостью отпустил меня, и мы с кузиной переехали в Челси, где я и живу по сей день. Как только я получила первую выплату по завещанию отца и узнала размеры своего дохода, сразу же основала школу имени Хелен Фэрфакс, вложив в нее все мамины деньги.
