Ругая себя за глупость, он вернулся из магазина и принял душ. Оказывается, он просто не в силах прогнать из памяти женщину, которая живет над ним, которая являлась ему в снах. Джек уже собирался выходить из квартиры, когда запищал домофон: пожаловал Хью со своей невестой. Ему хотелось, чтобы Джек и Надин подружились, поскольку Хью всегда нуждался в одобрении старшего брата.
– Джек, ты помнишь Надин? – начал Хью, когда они вошли в квартиру.
– Да, разумеется. Рад тебя видеть, Надин. Насколько я понимаю, вас с Хью уже можно поздравлять.
– Спасибо, Джек. Обещаю, что буду твоему брату хорошей женой.
Джек заметил, как горделиво засверкали глаза Хью. Он любил младшего брата, и если эта женщина действительно сделает его счастливым, то и слава Богу.
– Мы собрались поужинать в ресторане и подумали, что ты составишь нам компанию, – объяснил Хью. – Но я вижу, ты куда-то собрался?
– На вечеринку, этажом выше. Но я с большим удовольствием поужинаю с вами в ресторане.
– А кто устраивает вечеринку? – поинтересовался Хью.
– Соседка.
– Судя по громкой музыке, которая доносится сверху, думаю, она будет не против еще двух гостей. Мы пойдем с тобой, ладно?
Джек нахмурился.
– Не понимаю, с чего это тебе захотелось пойти на вечеринку к человеку, с которым ты даже не знаком.
– Успокойся, Джек. Просто хочется посмотреть, кому это удалось заполучить к себе на вечеринку труднодоступного Джека Беренджера.
Хью взял Надин под руку, вывел из квартиры, и парочка стала подниматься по лестнице. Джеку ничего не оставалось, как последовать за ними.
И вот сейчас, стоя перед дверью квартиры Грейс, Джек слышал раздававшиеся внутри голоса, вспышки смеха, звук шагов по паркету. Сейчас он уже сожалел, что решил все же пойти на вечеринку, тем более в компании Хью и Надин.
Из-за шума никто не услышал их стука. Хью вскинул бровь и улыбнулся.
– Джек, что за друзей ты завел себе в последнее время?
– Безумие какое-то, – пробормотал Джек. – Идем отсюда. – И он бы ушел, но почему-то не мог отойти от двери, несмотря на насмешливо-подозрительный взгляд Хью и откровенную скуку, написанную на лице Надин.
Проклиная себя за глупость, Джек снова забарабанил в дверь. Но когда и на этот раз его никто не услышал, он просто повернул дверную ручку и вошел. Словно по команде, все гости повернулись в сторону выхода.
– Эй, посмотрите, кто пришел!
Джек узнал друга Грейс, трансвестита, и едва сдержался, чтобы не поморщиться.
– Ну, я так и думал, – пробормотал Хью.
А с лица Надин тут же исчезла скука, она с улыбкой оглядела Марка с головы до ног.
– Джек, неудивительно, что ты не хотел брать нас с собой, – подковырнул Хью. – Хотел скрыть от нас свою новую подружку, а?
Марк подошел к вновь прибывшим гостям. На нем было короткое шифоновое платье, более скромное по сравнению с тем нарядом, в котором Джек видел его последний раз.
Оглядывая присутствующих, Джек заметил еще двух трансвеститов, они общались с пышнотелой дамой, которая не могла быть мужчиной, если только не сделала хирургическую операцию. Еще две женщины и мужчина стояли возле окна, господин в однотонной рубашке, свитере и брюках с манжетами как-то не вписывался в эту разношерстную толпу. В руке он держал стакан, похоже, с апельсиновым соком.
– Ты Джек, да? – спросил Марк.
– Да, Джек Беренджер.
– А я Марк, если помнишь. Это мой друг, Дэниел. Дэни, иди познакомься с новым соседом Грейс.
После знакомства Джека окружили женщины, и он почувствовал себя медведем, загнанным в угол, отчего с сердитым видом озирался по сторонам. Хью и Надин это явно забавляло.
– Вот теперь он похож на того брата, которого я знаю и люблю, – с насмешкой заметил Хью.
– А где Грейс? – спросил Джек. Марк засмеялся.
– Она на кухне, надеюсь, что-нибудь готовит. – Он проводил Хью и Надин в гостиную и принес им выпивку.
А Джек отправился на кухню, где и нашел Грейс. Ее волосы, собранные в узел, растрепались, лицо и фартук были в чем-то перепачканы. Она с сосредоточенным видом склонилась над кулинарной книгой.
Но больше всего Джека поразил наряд хозяйки. Грейс была в ярких оранжевых брюках, обтягивавших бедра, красном топе с блестками, на шее нечто вроде боа из красных и оранжевых перьев. Грейс выглядела одновременно и вызывающе, и маняще, у Джека возникло желание либо набросить на нее плащ, либо скинуть все со стола на пол и овладеть Грейс прямо на кухне, среди этого беспорядка.
– Мне сказали, что ты здесь, готовишь, – проговорил он, весь во власти того смешанного чувства, которое охватило его, когда он увидел ее. Желание? Нет, презрение... Джек сам себе не верил. Неужели его чувства меняются?
Грейс вскинула голову. На долю секунды ее лицо озарилось радостью.
– Джек, ты пришел!
В руке Грейс держала ложку с шоколадным кремом, на столе стоял торт, и, похоже, на данный момент это было единственное готовое блюдо.
Джек подошел к Грейс и протянул коробку.
– Подарок? Мне? – Она открыла коробку. – Шоколадные конфеты! Спасибо, Джек.
– Мой брат настоял.
– Чтобы ты купил подарок?
– Чтобы я вообще пришел сюда, – солгал Джек, не желая признаваться, что просто не в силах был усидеть дома.
– А, ну понятно, тебя могли привести сюда только чрезвычайные обстоятельства, – с ехидцей заметила Грейс. – Буду рада познакомиться с твоим братом. – Не успел Джек что-нибудь ответить, как она добавила: – Еда скоро будет готова.
Джек обвел взглядом кухню. Трудно было поверить, что еда будет готова раньше следующей недели. Он заглянул в сковородки, расставленные повсюду, они были чем-то перепачканы, а на пол просыпалась мука. Неудивительно, что Марк не проявлял особого оптимизма по поводу ужина.
Джека охватило раздражение. Ему расхотелось присутствовать на этой вечеринке. Он не желал находиться ни здесь, на кухне, в обществе Грейс, ни в гостиной, среди ее странных друзей. Внезапно он разозлился на Хью, который заставил его прийти сюда. Нет, такое общество не для него.
Без всякой связи Джеку вспомнилась его жизнь в Коннектикуте. Другая жизнь, не похожая на эту. Если бы только мать дожила и увидела, что старший сын оправдал ее надежды. Стал респектабельным, ответственным человеком.
Они с родителями жили на третьем этаже дома в Бруклине. Соседи сверху часто затевали скандалы, и тогда отец заключал мать в объятия и кружил ее в танце по кухне. Мать смеялась, отец целовал ее в щеку.
Нахлынули и другие воспоминания, годами позже.
– Прекрати, Джек! Что это за ребячество!
