– Довольно, брат, – холодно сказал Джулиан. – Харриет, ты не пострадала?
Все еще пребывая в железных объятиях Фрэнсиса, я умудрилась пролепетать несколько слов, которые, по-видимому, означали отрицание. Потом прошипела:
– Фрэнсис, пусти меня сейчас же!
Я почти физически ощутила ход его мыслей. Он мог побороть двух таких, как Джулиан, но для этого надо было освободить меня. А я сейчас же побегу с воплями о помощи. И он принял решение.
– Я прошу прощения, Харриет. – Он опустил меня, и ноги мои, наконец, коснулись земли. – Боже мой, вы, наверное, неправильно поняли мою шутку. Меня подвело мое чувство юмора...
– Оно непростительно, – процедила я сквозь зубы, – и я не...
– Вы не... что? – вежливо осведомился он.
– Я... ничего.
Он сыграл на моем нежелании поднимать шум. Как много Джулиан смог услышать, я не знала, но вряд ли что видел – было слишком темно. Я подошла к нему.
– Благодарю тебя, Джулиан, – я старалась говорить спокойно, – пойдем в дом.
Я оставила своего освободителя в холле и отправилась к себе.
Что же мне теперь делать?
* * *
22 сентября
Я ничего не стану предпринимать. Наверное, я сошла с ума. Могло ли это быть лишь одной из «шуток» Фрэнсиса? Когда я его встретила на следующее утро за завтраком, он посмотрел мне прямо в глаза и спокойно приветствовал, как будто вчера ничего не произошло. Я не могу понять, что все это значит. Надо сделать над собой усилие и просто забыть обо всем.
* * *
26 сентября
Сегодня мы впервые почувствовали, что лето закончилось. Погода до сих пор стояла ясная и теплая, что необычно для этой части страны, насколько мне известно. Но когда я проснулась, небо было затянуто серыми тучами и резкий ветер срывал желтые листья с деревьев. Такая погода вполне соответствовала моему настроению. Как бы мне хотелось, чтобы мистический ветер пронесся и сорвал все мертвые листья мыслей, облепившие мою голову!
Я решила совершить прогулку, пребывание в доме стало невыносимым. О цыганах ничего не было слышно, а больше бояться было некого. Я решила прокатиться до руин, надеясь, что древние развалины успокоят мое беспричинное волнение и тревогу. Прогулка пошла мне на пользу – первая часть ее, по крайней мере. Холодный ветер, казалось, вымел паутину мрачных мыслей из моей головы, у меня улучшилось настроение. Рано или поздно абсурдная привязанность Ады сойдет на нет, Фрэнсис уедет в Эдинбург. И тогда мы с мистером Вольфсоном возобновим наши приятные беседы в библиотеке, а там и Ада с Джулианом...
Я грезила наяву и не заметила, как лошадь взобралась на холм и прошла к воротам через густую траву. Она прекрасно знала мой любимый маршрут. Умное животное остановилось, и я увидела, что во дворе уже кто-то есть. Фрэнсис сидел на большом камне у противоположной стены. Он был погружен в собственные мысли и меня не заметил. Его отношение ко мне в последнее время было безупречно – он был почти ласков со мной. Но тем не менее я не хотела встречи с ним наедине.
Неожиданно перед нами появилась одна из собак. Я уже не боюсь их, знаю, что они не тронут меня. Фрэнсис нагнулся и поднял камень.
– Убирайся отсюда, зверь! – крикнул он.
Собака остановилась. Она смотрела немигающим взглядом, который был вполне осмысленным, почти человеческим, переводя его с лица Фрэнсиса на его руку с камнем. Пасть широко раскрылась. Из нее вывалился язык – собака-волк как будто усмехалась. Потом повернулась и не мешкая больше удалилась через проем, ведущий к подвалам.
Тут все и случилось – неожиданно и быстро. Стена из трех-четырех каменных блоков прямо над головой Фрэнсиса пришла в движение. Я издала сдавленный вопль. Он заставил Фрэнсиса вскочить и повернуть голову в мою сторону. Никогда не забуду его взгляд, когда он увидел меня, наверное, на моем лице застыла гримаса немого страха. Я не могла предупредить его словами, да и времени не было. Но все-таки сумела поднять руку, и этот жест помог ему узнать причину моего ужаса. Он взглянул наверх, и тут же камни рухнули. Мне показалось, что обрушилась вся стена.
С проворностью, которой я от него никак не ожидала, он бросился на землю и откатился в сторону, что и спасло ему жизнь. Одновременно раздался грохот, но из-за поднявшегося облака пыли я ничего не могла видеть. Я нашла его по другую сторону груды камней. Он сидел на земле и смотрел на меня, по-видимому не узнавая от перенесенного шока. Но слава богу, кажется, он не был ранен. Потом он с трудом поднялся на ноги, держась за один из ближайших камней одной рукой, и я увидела, что его левая рука повисла.
– Я здесь, – быстро сказала я, голос мой задрожал от радостного облегчения, – это Харриет, Фрэнсис. Я помогу тебе добраться домой.
Мне кажется, он меня не видел, потому что дико оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то. Но когда я дотронулась до него, тут же схватил меня за руку.
– Ну-ка, возьми меня за кисть двумя руками и держи крепко, как можешь.
Я повиновалась машинально, но когда он дернул руку, отпустила, боясь, что ему будет больно.
– Проклятие! – воскликнул он. – Держи и не отпускай! Дергай!
Он зло оскалился, и мне ничего не оставалось, как исполнить приказ. Послышался хруст, кость встала на место, и мне стало дурно, пальцы мои разжались. Фрэнсис, шатаясь, сделал шаг назад, прислонился к стене, медленно сполз по ней и сел на землю. Из уст его посыпались проклятия. Я поняла по его ругани, что ему лучше. И впервые задумалась о случившемся. А подумав, испугалась.
– Фрэнсис, – я подошла ближе, – кто-то столкнул эти камни.
– Неужели?
Я не обращала внимания на его сарказм, у меня были достаточно серьезные опасения.
– Нам надо скорее уходить отсюда.
– Дай дух перевести.
– Нет, нет, не время. Он может вернуться, он может попытаться...
– Нет, пока ты здесь.
Тем не менее он поднялся и отправился за лошадью. Потом обследовал место за стеной. Там, разумеется, никого не было. В густой траве не осталось ничьих следов.
– Тебе говорил Джулиан, что в окрестностях снова появились цыгане? – спросила я по дороге домой.
– Нет, но я знаю.
– Было очень неблагоразумно ездить одному.
– Почему, какого дьявола?
– Месть...
Он фыркнул:
– За что?
– Ты им испортил план похищения Ады.
– Ерунда.
– Но, Фрэнсис, если не цыгане, то кто мог это сделать?
– Харриет... – Он поймал меня за рукав, остановив лошадь.
– Что?
