Мы всегда много занимались любовью, мы продолжали активно жить друг с другом до последней минуты.
Наше последнее объятие было на рассвете, с еще закрытыми глазами, того дня, в который я упал. Семь часов утра. Мой будильник оживил, как по команде, наши тела, а вот сознание разбудил только наполовину. Еще неловкие руки находят под одеялом желание другого, чтобы польстить ему и ободрить его своей лаской в мире, который существует только на миг и в котором время не властно.
Я прикасался к ее коже руками в последний раз. Тогда я еще не подозревал об этом.
Мой последний оргазм на заре, прекрасный, как прощальный утренний поцелуй. Тогда я еще не подозревал об этом.
Тогда я еще не подозревал, что в этот день за какую-то долю секунды удача обернется ко мне своей изнанкой и швырнет меня с небес на землю.
Тогда я еще не подозревал, что насекомые бывают такими толстыми и что между паркетными досками выживает, перебиваясь с плохого на худшее, целая неизвестная науке цивилизация.
Точка зрения ползающих и пресмыкающихся — тогда я вряд ли задумывался о самом ее существовании.
Тогда я еще твердо стоял на ногах и был, откровенно говоря, счастливым невеждой.
50
Теперь ее затылок, должно быть, еще привлекательнее, чем раньше. Ее тонкая кожа растянулась и стала еще эластичнее. В этом смысле потолстеть это плюс. Полнота может стать превосходным лекарством от скуки, например. Если вы толстый, у вас лучше сцепление с землей, вы как будто прилипаете к ней. А в грязи ваши следы продержатся дольше, чем у остальных. Толстяка никто не толкнет на улице. И в очереди за билетами в кино вы можете толкаться сколько вам влезет, люди просто боятся толстых и затыкают свои позорные глотки. У избыточного веса есть и другие не менее удивительные преимущества.
Если вы посмотрите на это дело как следует, то увидите, что преимущества чрезмерной полноты просто неисчислимы.
Полнота, если хотите, особенно если вам плевать на то, что все говорят, это лучший способ жизни.
Если вы толстый, вы можете всегда оставаться в покое, к вам никто просто так не полезет.
Конечно, не нужно пожирать свой горячий круассан на глазах у всего честного народа. Не надо уплетать жареное мясо с картошкой в ресторане при всех. Тогда взгляды окружающих становятся злобными и ясно дают понять: ничего удивительного, что он перевалил за центнер, свинья. На его месте только траву щипать, толстый индюк.
Но если вы действительно толстый, вам должно быть плевать на всех с высокой колокольни. Иначе вы превратите вашу жизнь в сплошную неприятность. Тут надо быть осторожным.
То, что я пытаюсь до вас донести сейчас, сводится, в сущности, к одному: лишний вес — это ни в коем случае не человеческая слабость. С таким же успехом это может быть сознательный выбор и даже смысл жизни, почему нет? Конечная цель этого мероприятия, правда, ускользает пока от моего понимания, но я первым потерял невинность в этом вопросе и не смотрю больше на вещи с легкостью, не утверждаю огульно, что здесь все просто, хотя, возможно, это так и есть. Теперь для меня все имеет значение, во всем я вижу скрытое коварство, вплоть до полета голубя, вплоть до малейшего скрипа в квартире. Все вещи в сговоре, и даже у погоды, вне всякого сомнения, есть свой тайный расчет.
Вот спросите ее: почему она вдруг потолстела? А потому что она сделала это с умыслом!
Воображение, которое стало для меня второй жизнью, за неимением первой, рисует на сетчатке моего глаза бесчисленное количество непристойных сцен одну за другой. И в его эротических сценариях я, как нигде, ничтожен. Любить толстушку? Для этого надо иметь глаза, в которые влезет больше, чем в ее живот, не так ли?
Моя жена — как огромный торт на десять человек. Она — мой палач, мой сердцеед — как масляный пирожок, набитый вареньем.
Мой стальной член входит в эту мякоть, в середину, в варенье, а руки по локоть врезаются в тесто.
Я не должен ни при каких обстоятельствах. Но я мечтаю об этом.
Это все одиночество, вынужденное одиночество. Я, по-моему, уже где-то писал об этом.
51
Одиночество, легко сказать.
Тут даже подохнуть спокойно не дадут. Обязательно найдется какой-нибудь моральный урод, который, где бы вы ни были, будет с удовольствием доводить вас до ручки, пока вы не испустите дух у него на глазах.
Она вернулась. Да-да, в буквальном смысле. Я говорю: она вернулась насовсем! Переехала обратно со всеми своими пожитками.
Я же вам говорил, что она и профессионального ясновидящего оставит с носом.
Вы уже забыли? Это было всего пару минут назад. В районе полудня, я думаю. Такой трамтарарам, как по возвращении из отпуска, в сочетании со звучными перебоями сердца, харкающего от натуги, и глухими ударами об пол усталого чемодана, царапающего стены. Шумы сами по себе безобидные, но в моем положении они заставляют вздрогнуть и навострить уши. И почти встать на дыбы, благодаря неожиданному взлету моего слухового отростка, который вдруг наплевал на мою вечную горизонтальность, задрав мой скелет кверху. Я сказал «почти», расслабьтесь.
Это значит, что ничего особенного не произошло и я по-прежнему стелюсь по земле, только задрав как следует правое ухо и немыслимо вывернув его в сторону источника шума. Со стороны я должен выглядеть забавно, как последний придурок. Только и всего.
Мое тело добровольно отказалось от меня уже в доисторические времена, теперь пришел черед отречения разума. Он из кожи вон лез, чтобы дотянуть меня до меня сегодняшнего, но матушкин палец и возвращение палача — это уж слишком. Чаша его невинных страданий переполнена. Мои глаза еще держатся из последних сил, а мозг говорит мне последнее «прости» и порывает со мной окончательно.
То, что я вижу, потихонечку испаряется в виде мутной и красноватой жижицы. Это вытекает мой мозг. Он капает у меня изо рта небольшими регулярными порциями.
Что-то течет у меня по подбородку — липкое, теплое и сладкое, как мед. Это моя кровь. Я так сильно прикусил язык, что он лопнул, как перезревший фрукт. Я захлопнул челюсть и закатал губы. Теперь гемоглобин заливает мне горло своим привкусом ржавого железа, который невозможно не узнать. Он струится, а я глотаю небольшими глоточками свое собственное тело. Пью самого себя.
Похоже, я перехожу на самоокупаемость. Теперь я буду питаться самим собой.
Автоканнибализм? Вы когда-нибудь слышали про такое? Этот способ жизни я открыл сегодня. Невольно прихожу к мысли, что всякий померевший с голоду, который был найден без укусов на собственном теле, просто не до конца боролся за жизнь. Ведь у него еще оставалось под рукой несколько литров крови, которую можно выпить, и пара-тройка десятков кило костей, которые можно обглодать.
Меня сейчас больше волнует другое. Я почему-то не чувствую голода. Вот так навскидку. В моем-то положении.
