Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
— То есть вам ничего не известно, — с удовлетворением констатировал собеседник. — Вот видите! Лазарева — скрытная особа и неохотно пускает в свой внутренний мир.
— Она не скрытная, — твердо заявила Вика. — Наоборот, слишком часто говорит, что думает. Просто она не любит рассказывать о себе. Пусть я и не знаю чего-то пронее, но я знаю, какаяона.
Талызин, слегка нахмурившись, вздохнул.
— Дело ваше, Виктория Павловна. Я и так болтаю больше чем надо. Ладно, идите на работу, вы уже опаздываете. Нет, погодите! Сколько длится занятие кружка?
— Часа два.
— Вот к окончанию я и подойду, чтобы в присутствии всех уточнить некоторые детали. Попросите людей не расходиться.
— Но ведь некоторых не будет! Например, Галина Николаевна, и Сосновцев, и, наверное, Наташа…
— Не волнуйтесь, их тоже не минует чаша сия. Итак, до скорой встречи. Вас подвезти или предпочитаете на своей машине?
— Предпочитаю на своей.
Обалдевший поклонник исчез, и Вика поняла, что ей очень тошно. Она чувствовала, что вела себя глупо и неправильно. Вместо того чтобы холодно поставить назойливого следователя на место, она то кипятилась, то вдруг распускала нюни и откровенничала. А тот тихой сапой, незаметно выпытал все, что хотел! Он вертел ею, словно тряпичной куклой, а в душе потешался над нею. И вообще, откуда он столько знает? А если знает, зачем выпытывал мнение Вики? Или, что называется, брал ее на пушку — лишь догадывался, а она, как дурочка, попадалась на удочку и подтверждала его догадки? Отвратительно, тоскливо, хоть плачь!
Плакать было не в привычках Виктории Павловны. Позвонив Марине, она предложила:
— Давай я за тобой заеду. Надо поговорить.
В автомобиле Марина выслушала сбивчивый, однако подробный рассказ, несколько сокращенный лишь в том, что касалось нелепых обвинений следователя в адрес подруги. Та постепенно мрачнела, а под конец громко и нервно воскликнула:
— Ну и дуры же мы с тобой! Две старые глупые гусыни…
Вика, у которой на душе почему-то моментально посветлело, покладисто подтвердила:
— Дуры. А почему?
— Таких, как мы, надо сдавать под опеку, — сурово продолжила Марина, — на содержание любимому государству, поскольку индивидуумов с подобным уровнем развития ни к какой работе допускать нельзя. Даже к чистке унитазов. Ты только подумай, Вика! Мы с тобой битых три часа обсуждали убийство с разных сторон, версий напридумывали и не позаботились о той единственной и простой вещи, с которой надо было начать.
— Точно, — согласилась Вика, тут же жадно полюбопытствовав: — О какой?
— Совершенно очевидно было, что твой Обалдевший поклонник будет нас допрашивать, так?
— Так.
— Значит, в первую очередь следовало договориться, чтомы ему скажем, чтобы друг другу не противоречить. У меня что-то не в порядке с головой. Счастье еще, что мы не преступники, — он бы разоблачил нас в два счета.
— К преступлению ты бы подготовилась более основательно, — утешила подругу Вика.
Марина кивнула.
— Он застал меня врасплох, понимаешь? Я считала, подозреваемых вызывают куда-то повесткой. Вот вызвали бы меня повесткой, я бы успела заранее продумать, что стоит рассказывать следователю, а что нет, а когда тебя ловят на перемене посереди коридора, трудно собраться с мыслями. Я и решила на всякий случай быть поосторожнее. Видимо, переосторожничала.
— А когда он с тобой разговаривал?
— Сегодня днем, а потом, видимо, сразу помчался к тебе. Нет, по сравнению с моим идиотизмом твой — кладезь премудрости. Я должна была срочно позвонить тебе и отчитаться. Но началась лекция, потом студенты заморочили вопросами… Да мне и в голову не пришло, что он успеет перехватить тебя до нашей встречи. Энергичный мужчина, не теряет времени даром!
— Он сказал, что получил от тебя очень мало информации, — решила утешить подругу Вика. — Меньше, чем от кого-либо другого. Зато меня жутко мучит совесть. Я, наверное, всех на свете выдала. Тебя, например. Но я не хотела! Нет ничего хуже, чем когда человек вкрадывается тебе в доверие, как друг, а, когда он уходит, получается, что обвел тебя вокруг пальца.
— Талызин — прекрасный психолог, — подтвердила Марина. — У него к каждому свой подход. Но тебе нечего переживать, надеюсь, никого ты не выдала. Насколько я понимаю, он все основное уже знал. Например, про открытый люк. Ведь знал?
— Да.
— А я ему про люк не говорила.
— А он тебе? Не намекал, как мне? Ну, мол, не было ли происшествия? Он спросил, я ответила, что не припомню, и он отвязался. Интересно все-таки, кто именно ему рассказал?
— Мне тоже интересно.
— Постой-ка! Если я правильно поняла, он знал и про Наташу? Про котенка? — Вика задумалась.
— Он конкретно про котенка, кажется, не говорил. Просто про то, что я ездила утешать Наташу. А может, я и путаю.
— Если знал про Наташу, то, скорее всего, про люк сказала она.
Идея Вике не понравилась. Маринка вроде бы утверждала, что если Наташа сообщит следователю про люк, то она и есть убийца.
— С чего ты это взяла?
— Давай рассуждать логически, — предложила Марина. — Кто знал о котенке? Наташа да ты. Вот я, например, беседовала с нею перед премьерой, но она ничего мне не рассказала. Уверена, что никому другому тоже — тема была слишком для нее болезненна. Разве что Дашеньке, они все же подруги. А еще Кириллу, если поверить, что у них роман. Вот тебе полный список лиц, которые могут знать об этом эпизоде. А могут и не знать. Зато Таша знала точно. Похоже, Талызин успел ее допросить, и она ему проговорилась. Ну а заодно рассказала про люк.
— А еще она могла рассказать про котенка Галине Николаевне, — заметила Вика, — потому что та ее тетка. И вообще, ты сама себе противоречишь! Если она рассказала милиции про люк, чтобы отвести от себя подозрения, зачем самой на себя их навлекать, рассказывая еще и про котенка?
— Боялась, что Талызин все равно об этом узнает — от тебя, например. Она ведь не догадывается о степени твоей лояльности. Если б он узнал со стороны, это произвело бы неблагоприятное впечатление, а поскольку от нее самой, то он будет рассуждать, как ты, — мол, никто не станет сам на себя наводить подозрение.
— И все равно, не понимаю, почему это обязательно она. Ты сама говорила, Обалдевший поклонник очень энергичный. Он наверняка еще кого-нибудь успел допросить.
— Вполне возможно, — согласилась Марина, — и даже очень вероятно. Например, он явно беседовал с Сосновцевым, так? Иначе откуда знал о моей ссоре с бедным Преображенским. А, разговаривая со мной, он, похоже, о ней уже знал. То есть я ему, конечно, сама рассказала, но после наводящего вопроса, не ссорилась ли я с кем-нибудь. Да, и он меня тоже пытался убедить, что я якобы плакала да угрожала. Если он не сам выдумал это из вредности — что было бы странно, — значит, все выдумал Сосновцев. Кстати, Талызин подтвердил тебе, что узнал о ссоре именно от него?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
