Он повернулся к ней.
— В каком смысле?
— К арабам. Из-за тебя арабов считают сумасшедшими. Благодаря тебе все мы кажемся спятившими из-за Корана и бомб, и. Боже, я хочу сказать — очнись!
Зрачки у Абдула расширились.
— Хорошо, довольно. Хала, ты наверняка оставляешь Абдулу право верить в то, во что он хочет верит, не так ли?
— Ну да. Наверное.
— Хорошо. Все началось с Колина, давайте на нем и закончим. Я даю тебе выбор, Колин. Ты можешь уйти, а можешь остаться. Если перестанешь ходить на занятия, это повлияет на твою оценку посещаемости. Однако я не сообщу администрации о твоем отсутствии. Учащийся не должен ходить на занятия, если не хочет. Честно говоря, придя сюда без подготовки, ты в любом случае отрицательно повлиял на свою посещаемость. С таким же успехом ты можешь уйти. Ты, похоже, уверен, что у тебя есть более интересные дела. Как я уже несколько раз сказал, это твой выбор.
Все пристально смотрели на Колина. Он же не сводил глаз с меня. Через несколько секунд Колин встал, поднял с пола рюкзак и вышел.
— О Боже!.. — громко выдохнула Лили.
Дверь тихо закрылась за ним.
Впервые ученик ответил на мой вызов.
Абдул поерзал на своем месте. На лице Ариэль было написано неподдельное изумление. Рик изучающе на меня смотрел. Джейн застенчиво улыбнулась. Альдо смотрел на Ариэль, ожидая реплики. Кара попыталась сдержать подступающий смех. Лили покачала головой и недоверчиво проговорила: «Ничего себе». Хала следила за мной, мусоля кончик ручки.
— Вы все обладаете одинаковыми правами. — Я вынул из стола фотокопии и стал раздавать им. — Предлагаю вам тот же уговор. Если вы считаете, что эти занятия каким-то образом вам навязаны, пожалуйста, не приходите. Меня вы этим не обидите. Здесь достаточно учащихся, которым интересны наши занятия, кто продемонстрировал настоящую готовность изучать материал. Те из вас, кто полагает, что может с большей пользой употребить это время, пожалуйста.
Закончив раздавать заметки, я сел на край своего стола и в упор посмотрел на Ариэль.
— Вы все вольны поступать, как считаете нужным.
Она улыбнулась мне так, словно я пригласил ее выпить.
Я отвел глаза.
— Что ж, такова моя позиция. Перед вам лежит заметка из сегодняшней «Либерасьон». Хала, переведи, пожалуйста.
— Конечно. — Она набрала воздуху и прочла заголовок: — Мужчина погиб: его столкнули под поезд метро.
Она посмотрела на меня.
— Продолжай.
— Тридцатидвухлетний Кристоф Жоливе умер в понедельник утром на станции метро «Одеон», после того как его столкнули под прибывающий поезд. Нападавший, двадцати девяти лет, был психологически… не знаю, полагаю, это будет неустойчив. Его содержали в психиатрической больнице Святой Анны. С жертвой он, по всей видимости, знаком не был. Полиция заявляет, что он не находился под воздействием наркотиков или алкоголя, но при аресте был в возбужденном состоянии. По словам полиции, он действовал, под давшись «внезапному порыву». За нападавшим числится длинный список насильственных действий. Его остановили и задержали несколько пассажиров. Представитель АОТП[27]Анн-Мари Идрак поблагодарила пассажиров за мужество и сдержанность. Вот. Примерно так.
— Спасибо, Хала. Кто-нибудь знает, почему я дал вам эту заметку?
— Потому что она в какой-то мере доказывает эту точку зрения.
— Что ты имеешь в виду. Кара?
Она смотрела на парту, очерчивая пальцем большие круги вокруг заметки.
— Это еще один пример того, насколько мир случаен, насколько все бессмысленно, насколько ты ни в чем не можешь найти смысл. Все просто, ну, не знаю, полный хаос.
— А почему ты делаешь такие выводы из этой истории? — спросила Ариэль. — Я хочу сказать, может, этот парень заслужил, может, он был ужасным человеком. Не знаю, он мог быть наркоманом, например.
Джейн, которая с начала года почти не раскрывала рта, резко подняла голову и сердито посмотрела на Ариэль.
— Это просто… это… прости, но ничего глупее я в жизни не слышала. Ты шутишь?
— Прошу прощения? — резко бросила Ариэль.
— Джейн, возможно, есть способ получше выразить свое несогласие. Попытайся объясниться.
— Простите, — пробормотала она, глядя на стол и постукивая пальцем по тетради.
— Продолжай, Джейн.
— Ну, просто я… не знаю… Это трудно объяснить.
— Все равно попробуй, — велел я.
Она села ровнее, глядя на доску у меня за спиной. Ее круглое лицо залилось густым румянцем, от подбородка по шее кожа пошла красными пятнами. Девочка сделала глубокий вдох.
— Просто я думаю, мысль о том, будто этот парень каким-то образом заслужил подобную смерть, потому что мог быть… как? Как ты сказала? Наркоманом? Просто это, ну, мне это кажется бессмысленным. Просто я не верю, что все происходящее может быть… не знаю… Ну, что можно это объяснить.
— Но разве не в этом заключался смысл того, что ты читала при подготовке к занятию? Что ты не можешь это объяснить, но у Бога есть свои причины, и мы должны просто верить Богу? — спросил я.
— Простите, но это просто…
— Чепуха, приятель, — подала голос Лили.
Альдо засмеялся, и Лили повернулась к нему.
— Черт, от тебя когда-нибудь можно услышать что-то по делу или ты только бурчишь и ходишь за Ариэль, как щенок?
— Ладно, ладно, хватит. Все успокоились.
Открылась дверь, и вошел Гилад. Он подал мне записку. Я прочел ее, жестом пригласил его сесть и дал копию заметки.
— Мы как раз обсуждаем это.
Он посмотрел на заголовок, посмотрел на меня и кивнул:
— Я видел.
Абдул поднял руку.
— Не нужно поднимать руку, Абдул.
— Хорошо. Я хочу сказать, что мы не… то есть я согласен. Я согласен с ней. — Он произнес это, глядя на свои руки.
— С кем?
— С ней. — Он метнул взгляд на Ариэль, которая сердито на него смотрела.
— Так, продолжай, — подбодрил я.
— Ну, у Бога на все есть причины. Все, что происходит на земле, происходит потому… потому что у Бога есть план.
Ариэль, которая, похоже, не разделяла убежденности Абдула, стала смотреть в окно. Хала театрально уронила голову на руки. А Гилад, тихий Гилад повернулся к Абдулу и просто спросил:
— Что?
Абдул казался таким кротким и напуганным… Ему стоило больших усилий сделать свое заявление, однако не высказаться он, похоже, не мог, словно боялся, что понесет наказание, если промолчит.
