Книга Модницы - Линн Мессина

Я тоже так считала, пока не появился третий вариант.

— Вы мне обязаны. Я изменила жизнь вашей сестры, — объявила я оскорбленным тоном. Вот именно такие глупости и говоришь, когда все идет наперекосяк, так что Келлера я только насмешила.

Он расхохотался так искренне и с таким весельем, что даже Квик встал и побрел к нам, чтобы выяснить, в чем дело.

Вот после этого унижения я и собралась заняться шантажом.

— Для меня это тоже впервые, — говорит он; моя попытка вымогательства его только забавляет. — Но мы оба интеллигентные люди. Я уверен, что рано или поздно мы сообразим, как это делается.

Гангстерские фильмы не подготовили меня к такой реакции. Объекту полагается расправить плечи и нахмурить лоб в праведном гневе — мол, он никогда не уступит бессовестному шантажу, — а через несколько минут сдаться.

— Помогите нам свергнуть Джейн, и я никому ничего не скажу о вашей двойной жизни. — Я, конечно, блефую и при любом исходе никому не расскажу о его двойной жизни. Объекту, однако, это знать ни к чему. — Как бы вы ни поступили, что-то изменится. Нет гарантии, что новому главному редактору больше понадобится ваше присутствие, чем Джейн. Однако если я расскажу бюро персонала о ваших планах, вас уволят. Это гарантировано.

Келлер кивает.

— И что мне надо будет сделать?

— Просто добавить одно событие в список тем для будущих номеров.

— Да, но какие детали? Какое событие, в каком месяце?

— В ноябре. Это открытие выставки под названием «Позолоченная лилия». Художника зовут Гэвин Маршалл. Хорошо бы еще вы добавили несколько суперзвезд, чтобы убедить Джейн, что событие действительно важное. Об остальном позабочусь я, — говорю я, и меня пронзает ужасное ощущение собственной подлости. Быть жестким шантажистом сложнее, чем я думала.

— И все? Просто внести Маршалла в ноябрьское расписание событий? — повторяет он, будто определяя условия контракта. — И в обмен на это вы никому не расскажете о моей двойной жизни? Это все, что мне надо сделать?

— Это и все, что вам придется сделать. — Чувствую я себя гадко, получая вынужденное обещание, но отступать поздно.

— Ну хорошо. А что мне мешает рассказать Джейн о вашем коварном заговоре? — говорит он, разворачивая ситуацию в обратную сторону.

Сердце мое уходит в пятки — я понимаю, что выдала слишком много информации. Крыть нечем. Ничто не может помешать ему все рассказать Джейн. Наше взаимоуничтожение обеспечено, и я смотрю на него с другой стороны стола переговоров. Созерцаю все варианты будущего и выбираю, какой мне больше подойдет. Увольнение с работы, которую я никак не соберусь бросить, — это не трагедия. Я бесшабашно улыбаюсь. Шаловливым ручкам не место на кнопке сброса ядерной бомбы.

— Тогда ладно, это уже не важно, — говорю я, делая шаг назад от глобальной термоядерной войны. Келлер вовсе не такая важная фигура, как мы думали. Он так редко бывает в редакции, что план можно было провести в жизнь без его помощи и без его ведома. Нам просто надо было привлечь Делию. Делия наверняка только обрадуется возможности продвинуться по издательской лестнице, чтобы предрассудки Джейн не приковывали ее к нижней ступени.

— Не важно? — подозрительно повторяет он.

— Не важно. Вы меня ловко обошли, так что не важно. — Я улыбаюсь, чтобы дать ему понять, что я не обижена. — Так или иначе план был рискованный.

Келлер поглаживает Квика по голове и некоторое время молча сидит рядом со мной. Женщина с чихуахуа встает и зовет:

— Куки, Куки, мамочка собирается уходить. — Но Куки уходить не собирается. Хозяйка уже справилась с субботним кроссвордом, а вот Куки еще не наигралась и продолжает гонять расфранченного черного пуделя вдоль периметра собачьей площадки. Раздраженно вздохнув, женщина откладывает газету и бежит вслед за собакой. Мы с Келлером наблюдаем, не особенно стараясь скрывать веселье.

— Я это сделаю, — говорит Келлер, когда женщина наконец хватает Куки за поводок.

Я так заинтересовалась этой сценой, что до меня не сразу доходит:

— Что?

— Я сказал, что сделаю это.

— Почему? — Теперь я не готова к полной капитуляции. Когда я заговорила об этом полчаса назад, то считала возможность реальной, но после шантажа и антишантажа оставила всякую надежду.

Келлер улыбается.

— По трем причинам. Первое — все равно ничего не выйдет. Второе — я свое отгулял. И третье — Делия заслуживает лучшего.

— Вы не знаете всего плана, — говорю я обиженно. Не стоит ругать то, чего не понимаешь.

— Я примерно догадываюсь, — говорит он, — но в основном я согласился не поэтому. Делия последние два года делала мою работу, но я оправдывал себя только верой в то, что грею для нее место. Новый главный редактор может повысить ее, как она того заслуживает.

— Именно об этом я и думала.

— Знаю.

Я удивленно гляжу на него.

— Знаете?

— Вы прозрачны, Виг. По вашему лицу сразу ясно, о чем вы думаете.

Раньше мне такого не говорили, и я не верю, что я такая уж прозрачная. Я способна на крупные хитрости и уловки. Но поскольку он согласился помочь, я на него не нажимаю.