— Звонила? Ставлю новую шляпу, что звонила!
— Он нажал кнопку, услышал сперва собственный голос, произносящий фразу автоответчика (прозванную Гусманом «перейдем к сути»), а затем: «Силанпа. Это Моника. Да будет тебе известно, что я начинаю уставать от твоей крутизны. Если не желаешь разговаривать со мной, по меньшей мере имей мужество поставить точку, сказав это вслух. Сейчас пять часов. Я дома и никуда не пойду. Позвони мне сразу, как появишься».
Три раза пискнуло, потом зазвучало следующее сообщение: «Говорит Эмир Эступиньян, прием! Докладываю, что во время повторной беседы с Лотарио Абучихой не получено дополнительных сведений, представляющих интерес для следствия. Договоренность о завтрашнем посещении гаража в Тунхе остается в силе, однако Абучиха предпочел бы не ехать на своем грузовике по двум причинам: во-первых, чтобы его не опознали; во-вторых, у него барахлит реле. Это все. Конец связи».
Пи, пи, пи…
«Силанпа, уже семь часов. Знаешь, что я придумала? Раз ты не разговариваешь со мной, чтобы я, не дай бог, засомневалась в твердости твоего характера или еще в чем-то таком, у меня к тебе есть предложение. Ты приезжаешь ко мне домой, мы заказываем по телефону пиццу, садимся у телика и смотрим „Веселые субботы“. Если после этого тебе захочется говорить — поговорим, если нет — ты уходишь. Оʼкей?»
Силанпа испуганно посмотрел на часы. Он понимал, какого разговора добивалась Моника. Десять минут девятого… За окном светились огни города. Силанпа подошел к окну, закурил сигарету и спросил себя, должен ли он позвонить ей. «Звонить или не звонить?» Два раза поднимал телефонную трубку и снова клал на место. Наконец пошел на кухню и поставил греть воду, чтобы приготовить себе спагетти с тунцом на оливковом масле. Сев на табурет, почувствовал легкую боль и вспомнил, что весь день геморрой его не беспокоил. Может, парная помогла? В комнате зазвонил телефон. Силанпа только посмотрел на него, взял из пепельницы сигарету и остался сидеть.
— Ку-ку! Узнаете? Я тайком от вас переписала номер вашего телефона. Чао!
Это была Кика. Через минуту новый звонок, включился автоответчик, и раздался голос Эскивеля:
— Звоню, чтобы напомнить — сегодня ваша очередь дежурить ночью в редакции. Вы, конечно, забыли? Так вот, с одиннадцати вечера, не опаздывайте!
Силанпа поужинал на кухне, потом решил посмотреть «Веселые субботы» и перенес телевизор в ванную комнату, чтоб совместить приятное с полезным. Наполнил ванну, разделся, залез в горячую воду и уже начал тереть губкой руки, когда услышал звонок в дверь. Завернувшись в полотенце и дрожа от холода, он прошлепал босыми ногами в прихожую. Неужели Моника? Однако, посмотрев в дверной глазок, увидел искаженное линзой лицо незнакомой женщины.
— Вам кого?
— Сеньор Виктор Силанпа?
— Да…
— Я к вам по срочному делу, откройте!
— Секундочку…
Он отпер дверь, и его словно в грудь ударило: перед ним стояла блондинка из турецкой бани, та самая, что наняла Абучиху перевозить на своем грузовике загадочный груз.
— Извините за мой вид, вы меня прямо из-под душа вытащили. Посидите, я быстро.
— Не беспокойтесь. Если не ошибаюсь, именно это тело я уже видела сегодня в парной.
Силанпа оторопело глянул на нее, удалился в ванную и вернулся в халате и шлепанцах.
— Чем могу быть полезен?
— Виктор, я прочитала в полицейской хронике ваши статьи о том деле… Как бишь вы его окрестили? «Преступление на Сисге», кажется?
Силанпа стеснялся своей наготы и постоянно поддергивал полы халата, прикрывая костлявые бледные ноги. Женщина была одета в элегантное платье винного цвета и курила длинную сигарету «пэлл-мэлл».
— И знаете, что я вам скажу? Мне кажется, именно расследование этого дела привело вас в наш клуб. Я угадала?
— Позвольте предложить вам выпить… пива или, может, чего-нибудь покрепче?
— Виски, если у вас найдется, а нет — так лучше кофе.
— У меня есть виски.
Пока он вставал и шел на кухню, женщина не спускала с него глаз. У Силанпы по спине пробежал холодок.
— Вы мне не ответили.
Силанпа подал ей стакан. Она сунула в него язык и погоняла им кубики льда.
— Сеньора, я работаю репортером. Круг моих профессиональных обязанностей гораздо шире, чем обычное полицейское расследование. Я, если хотите знать, пишу также на темы светской хроники. О вашем клубе мало кому известно, а между тем он может представить интерес для многих наших читателей.
— Виктор, я пришла сюда не затем, чтобы выслушивать всякую хрень. — Она пристально посмотрела ему в глаза, медленно положила ногу на ногу и глубоко затянулась сигаретой.
— Как вы раздобыли мой домашний адрес?
— Вы сами указали его в анкете для вступления в клуб, забыли?
— Да.
— Поговорим начистоту. Вы подозреваете нас в причастности к тому бедняге, которого кто-то посадил на кол, так или нет?
— Я провожу расследование, сеньора. Могу налить вам еще виски, если хотите, но отвечать на ваши вопросы я не обязан.
— Я пришла к вам с миром.
Женщина переменила позу, и Силанпа, опустив взгляд, заметил, что на ней нет нижнего белья.
— По роду моей профессиональной деятельности мне не раз доводилось встречаться с женщинами, похожими на вас — уверенными в себе, привлекательными, привыкшими повелевать мужчинами.
— Я пришла не соблазнять вас, Виктор. Скорее — купить, если говорить без обиняков, поскольку знаю тарифы и знаю, что вы имеете свою цену.
— А что именно вы хотите купить?
— «Земной рай» не имеет ни малейшего отношения к тому трупу, но в своем расследовании вы избрали опасный путь. Я готова предложить вам один миллион песо в обмен на то, чтобы вы оставили нас в покое. Можете и дальше приходить париться в турецкую баню, но не вмешивайтесь в дела, не имеющие лично для вас никакого значения.
— Лучше бы вы меня соблазнили — миллион песо для меня чуть ли не издевательство!
— Назовите свою сумму. — Она достала из сумочки чековую книжку. — Но прежде… — Женщина посмотрела ему в глаза долгим взглядом. — Не могли бы налить мне еще виски?
Силанпа пошел на кухню и уже оттуда громко сказал:
— Спрячьте чековую книжку, сеньора! Я не продаюсь.
— Тогда мне придется соблазнить вас.
— Что ж, это мне нравится больше.
Вернувшись в гостиную, он увидел, что гостья с любопытством разглядывает муньеку.
— Как ни странно, у нее грустное выражение лица.
— Оно меняется в зависимости от освещения.
— Вижу, вам по вкусу неподвижные тела — может, потому вы так увлеклись тем несчастным? А она милашка, поздравляю!
