Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
– Да нет, неудобно как-то, – опомнилась Вика, думая, что женщина предлагает ей войти в дом.
– Вот! Что я говорила? Ей неудобно! Миша! Ты слышишь? Ей неудобно! Всем неудобно! – закричала женщина. – Пойдем, пойдем, – она схватила Вику за руку и потащила за собой. – Тут кафе, между прочим! Миша! Ты меня слышишь? У нас посетитель! Нормальный посетитель! Миша! Я орать должна? – кричала женщина невидимому Мише. – Садись, вот, читай меню и заказывай! – заорала она в ухо уже Вике.
Вика покорно взяла меню и начала изучать. На первой странице стояло название кафе – «Мельница».
– А я думала, что та мельница просто для красоты стоит, – сказала Вика женщине, о чем тут же пожалела.
– Миша! Ты слышишь? – Женщина, видимо, совсем не умела говорить тихо или невидимый Миша воспринимал только повышенные до масштабных децибелов тона. – Твоя мельница для красоты стоит! Ты бы ее еще меньше сделал и на другую сторону улицы поставил! Никогда ты меня не слышишь! Сколько раз я просила нормальную вывеску повесить! Ну что, выбрала? – прокричала она уже Вике.
От неожиданности та отшатнулась от этой иерихонской трубы.
– Ой, прости, я говорю громко? – Женщина если и пыталась говорить тише, то у нее это не получалось.
– Немного, – призналась Вика.
– Это профессиональное. Я учительницей работала. Географию вела. Так что есть будешь?
– Ну, давайте салат «Цезарь».
– Миша! У нас есть «Цезарь»? Конечно, нет, зачем я спрашиваю? Никогда не было.
– Вот, в меню он есть.
– Да закрой ты это меню, – велела женщина таким тоном, каким учителя говорят детям «Закройте учебники, откройте тетради, пишем самостоятельную работу». Сейчас пойду, посмотрю, чем тебя накормить.
Вика решила не спорить и покориться судьбе.
– Миша! Зачем нам столько супа? Ты его сам будешь есть? – доносился из кухни голос женщины. – Чем мне девочку накормить? Ты думаешь, она суп будет?
Минут через двадцать из дома-кухни наконец появилась женщина с подносом, на котором стояли чуть ли не в три ряда тарелки. Перед Викой оказались омлет с помидорами и сыром, кофе, вода, хрустящие гренки, варенье.
– Ну вот, ешь, – женщина поставила еще одну чашку для себя и села напротив.
Вика начала есть, удивляясь тому, насколько проголодалась. Омлет оказался отличным, да и все остальное на удивление вкусным. Женщина смотрела, с каким аппетитом Вика ест, и улыбалась.
– А почему вы из школы уволились? – спросила Вика, утолив первый голод и слегка выдохнув.
– Миша! Ты слышишь? Она спрашивает, почему я из школы уволилась! – прокричала женщина. – Это очень смешная история. Только тогда мне не до смеха было. А сейчас, как вспомню, так хохотать начинаю. – В подтверждение своих слов женщина рассмеялась.
– Расскажите, – попросила Вика.
– Ты знаешь, какая у меня кличка была в школе? – будто подзадоривая Вику, спросила женщина.
– Нет.
– Ну, догадайся. – Женщина наклонилась к Вике, разложив на столе роскошную грудь.
– Не знаю, – сказала Вика, боясь обидеть хозяйку.
– Балкон! – прокричала радостно та.
Женщину звали Елена Ивановна – обычное имя, неинтересное. Никакого раздолья для фантазии школьников. К тому же Елену Ивановну ученики любили, потому что учителем она была хорошим, справедливым. На ее уроках дети сидели тихо, успеваемость была выше средней. И все было бы прекрасно, если бы не… Хотя кто знает, что было бы прекрасно, но судьба распорядилась иначе.
Дело в том, что Елене Ивановне природа подарила роскошную, прямо-таки великолепную грудь. Шестой «полный» размер. При такой роскошной груди Елена Ивановна обладала тонкой, буквально осиной талией («Как у Людмилы Гурченко», – с гордостью думала про себя она, придирчиво рассматривая фигуру в большом зеркале) и стройными ногами с тонкими лодыжками. И если бы не работа в школе, ходила бы Елена Ивановна в коротких платьях с глубоким вырезом на радость поклонникам и слушала бы завистливый шепоток женщин за своей спиной. Про свою грудь и ноги Елена Ивановна все прекрасно понимала. Всего один раз, еще будучи студенткой, она позволила себе показать ложбинку в декольте, и тут же вышла замуж. Миша увидел эту ложбинку в сумраке кинотеатра – они случайно оказались рядом – и понял, что пропал. А когда скользнул взглядом ниже, то чуть не умер – ноги соседки, лодыжки, пальчики в открытых босоножках оказались такими… Миша не находил слов «какими». Елена смотрела на экран, а он смотрел на эту красоту, чудом оказавшуюся у него буквально под носом. И поклялся себе, что когда-нибудь, нет, очень скоро, сможет к ней прикоснуться. Целый месяц, пока продолжались ухаживания, взгляд Миши не поднимался выше груди Елены. А опускался все ниже и ниже, до самых пальчиков. Когда на очередное свидание Елена пришла в закрытых туфлях, Миша жестоко страдал.
Выходя замуж, Елена боялась одного – что муж не узнает ее в закрытом белом платье. И, в принципе, она была недалека от истины – попросил бы кто-нибудь Мишу описать внешность невесты, он бы не смог. Зато фигуру и тело он успел изучить досконально, до последней родинки. Наверное, только в ЗАГСе, когда невеста откинула фату, он увидел, что у Елены – чудесные голубые глаза и ямочки на щеках. Но это было уже не важно.
На свадьбе жених вел себя, можно сказать, неприлично – с нескрываемым вожделением смотрел на невесту и просто раздевал ее взглядом. Торжество оказалось скомканным и коротким – гости, повинуясь внутреннему порыву, не стали задерживать молодых.
У Миши оказался несомненный талант, о котором Елена даже не подозревала, когда выходила замуж, – супруг прекрасно готовил и не подпускал ее к плите. А поесть Елена Ивановна любила, и даже очень, радуясь тому, что лишние килограммы откладываются там, где надо – в груди, сохраняя в бедрах и талии девичью тонкость. А Миша был на седьмом небе. Он готовил завтрак, будил Елену, усаживался к ней на кровать и кормил с ложки. Елене это не так чтобы очень нравилось, но, впрочем, с такой… э… слабостью мужа она готова была смириться.
Даже когда спустя два года наисчастливейшего брака оказалось, что роскошная грудь выдана Елене судьбой исключительно для красоты, но лишена главного предназначения – выкармливания детей, Елена с Мишей не расстались и, говоря откровенно, не очень-то и переживали. Елена Анатольевна решила, что детей ей вполне хватает на работе, а Миша, наверное, радовался, что не придется делить свое сокровище с кричащим младенцем. И по вечерам, положив голову в любимую ложбинку, спал спокойно, не в претензии к судьбе.
Проблем у Елены Ивановны было две. Во-первых, такой богатый верх уж очень сильно перетягивал хрупкий низ, и несчастная Елена Ивановна с трудом справлялась с таким дисбалансом. Ходить было тяжело, и никакие бюстгальтеры на широких лямках не могли хоть как-то помочь удержать равновесие. Если по молодости Елена порхала, держала спину ровно, а грудь высоко, с годами это стало требовать больших усилий. Второй же проблемой был дресс-код. Поскольку Елена Ивановна преподавала в старших классах, то считала необходимым прикрывать природную красоту и прятать свое богатство, вызывающее восхищение и оторопь, от шелудивых взглядов подростков. В этом умении Елене Ивановне не было равных. Никто ни разу не обернул ее достоинство в пошлость. Никто из учеников не посмел опустить взгляд ниже положенного уровня. Елена Ивановна мастерски маскировала бюст. Бантов и рюшей старательно избегала. Самостоятельно подшивала дополнительные лямки на бюстгальтере. Пуговицы на блузке застегивала до ворота. Не стояла у окна в профиль к классу. И даже когда находилась дома, в собственной квартире, всегда помнила, что она прежде всего учитель, а только потом – женщина. Не позволяла себе ходить простогрудой, не утрамбовывала богатство в обтягивающую майку, не терпела халатов и платьев без бретелек. И с осуждением смотрела на женщин, которые выходили на улицу – добежать до магазина, – разложив грудь по мягкому животу так, что было уже не разобрать, где грудь, а где живот. Но в один прекрасный день с Еленой Ивановной случилось то, чего она боялась больше всего, – красота ее погубила.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51