– Ты не хуже моего знаешь, мистер Бинфорд терпеть не может, когда мальчишек берут на каникулы в за-
ведение. Сам слышал, что он говорил прошлым летом, когда Корри в первый раз приволокла сюда этого пащенка. Она, видишь ли, считает, что на ферме в Арканзасе он недостаточно топкое воспитание получает. И мистер Бинфорд правильно говорит: все равно они скоро срмп сюда придут, так зачем их раньше времени торопить, пусть сперва хоть деньжатами обзаведутся да и тратить их научатся. А что клиенты скажут? Они для дела приходят, а мы тут сопливый детский сад развели. – Мы прошли в столовую. Там стояла пианола. Женщина все еще говорила. – Как его звать?
– Люций, – ответил Бун. – Поздоровайся с мисс Ребой, – сказал он мне.
Я поздоровался, как всегда, как, надо полагать, научили моего деда его мама, а бабушка научила отца, а мама научила нас, то есть, употребляя слово Неда, «шваркнул» ножкой. Когда я выпрямился, мисс Реба смотрела на меня очень пристально и с очень странным выражением лица.
– Провалиться мне па месте, – сказала она. – Минни, ты видела? А что мисс Корри?…
– Одевается, спешит, – сказала служанка. Тут-то я его и увидел. Я имею в виду – зуб Минни. Я хочу сказать – вот почему, да, вот из-за чего я, ты, все на свете и каждый в отдельности навсегда запоминал Минни. У нее и вообще-то были красивые зубы, – точно маленькие белейшего алебастра надгробные камни, подобранные один к одному и аккуратненько зазубренные, сверкавшие на густо-шоколадном лице, когда она улыбалась или говорила. Но этого мало. Передний верхний зуб справа был золотой, и на ее темном лице он, как владыка среди подданных, царил среди слепящего белого блеска остальных; он буквально сиял, светился медленным внутренним огнем, более ослепительным, чем золото, и постепенно этот зуб начинал казаться даже крупнее обоих желтоватых бриллиантов мисс Ребы вместе взятых. (Позднее я узнал, неважно каким образом, что она вынула золотой зуб насовсем и на его место вставила заурядный белый зуб. как у всех смертных; и я очень огорчился. Мне казалось, что, будь я ее расы и возраста, стоило бы жениться на ней, чтобы только каждый день видеть напротив себя за столом этот зуб в действии; мне было всего одиннадцать, и я не сомневался, что даже пища, которую этот зуб пережевывает, имеет особый вкус, что она особенно аппетитная.)
Мисс Реба снова повернулась к Буну.
– Что с тобой? С кабанами дрался?
– Засели в грязь по дороге. Мы на машине. Она тут, на улице стоит.
– Видела, – сказала мисс Реба. – Все мы видели. Только не вздумай вкручивать мне, будто она твоя. Говори прямо – ищет ее полиция или нет? Если ищет – убирай ее подальше. Мистер Бинфорд не любит, когда в доме толчется полиция. Я тоже.
– С машиной все в порядке, – сказал Бун.
– Смотри мне, – сказала мисс Реба. Она опять уставилась на меня. Потом сказала «Люций», просто так, вообще. – Жалко, что ты раньше не приехал. Мистер Бинфорд любит ребятишек. Все равно любит, даже когда сомнения начинают брать – стоит ли их любить, а уж после нынешней недели кого хочешь сомнения возьмут, если он не труп окостенелый. Но пока мистер Бинфорд еще только сомневается, вот он и решил в пользу Отиса, повел его сразу после обеда в зоологический сад. Люций тоже мог бы пойти. А впрочем, может, и хорошо, что не пошел. Если Отис продолжает подбавлять мистеру Бин-форду сомнений так же резво, как до обеда, то домой ему уже не вернуться, если, конечно, мистеру Бинфорду удастся заманить его поближе к клетке со львом или с тигром, чтобы те его сцапали, – если, конечно, льву или тигру захочется его сцапать, а уж проведи они неделю в одном доме с Отисом – им бы не захотелось. – Она все еще смотрела на меня. Потом сказала: – Люций, – просто так, вообще. Затем повернулась к Минни: – Ступай наверх, скажи всем, чтоб полчаса ванную не занимали. – Потом Буну: – У тебя есть во что переодеться?
– Есть, – сказал Бун.
– Тогда вымойся и переоденься, у нас приличный дом, не какой-нибудь притон. Минни, отведи их в Верину комнату. Вера гостит у родных в Падуке. – Она теперь обращалась к Буну, а может, к нам обоим. – Минни устроила Отиса на чердаке. Люций может сегодня тоже там переночевать.
Послышались шаги на лестнице, потом в коридоре и за дверью. На этот раз вошла крупная девушка. Я не хочу сказать – толстая, нет, крупная, как, скажем, Бун, но все равно молодая, совсем юная, с темными волосами и голубыми глазами. Лицо ее в первую минуту показалось мне некрасивым, но она вошла в комнату, уже глядя только на меня, и я понял, что неважно, какое там у нее лицо.
– Привет, детка, – сказал Бун.
Но она и внимания на него не обратила, они с мисс Ребой глядели на меня во все глаза.
– Теперь смотри, – сказала мисс Реба. – Люций, это мисс Коррн. – Я опять шаркнул ножкой. – Поняла, об чем я? – сказала мисс Реба. – Ты притащила сюда твоего племянничка для хорошего воспитания. Так вот – пусть получает. Ему-то, конечно, невдомек, что это такое и почему так надо делать. Но, может, он хоть обезьянничать с Люция научится. Ладно, – сказала она Буну. – Иди смывай грязищу.
– А может, Корри нам поможет, – сказал Бун. Он ухватил мисс Корри за руку. – Привет, детка, – повторил он.
– Тоже мне, вывозился, как болотная крыса, – сказала мисс Реба. – Я этого не потерплю, хоть в воскресенье-то пусть этот сволочной дом будет у меня как порядочный.
Минни отвела нас наверх, и показала комнату и ванную, и дала мыло и по полотенцу на брата, и вышла. Бун поставил саквояж на постель, и раскрыл его, и достал чистую рубашку и другие брюки. Брюки эти были у него на каждый день, но воскресные, что на нем, уже ни на какой день не годились, разве что после чистки керосином.
– Видишь? – сказал он. – Говорил я тебе? Ведь сколько я тебя уговаривал взять с собой хотя бы чистую рубашку.
– А у меня и эта нисколько не запачкалась, – сказал я.
– Все равно нужно иметь свежую, надо не надо, а после ванны полагается надевать свежую рубашку.
– А я и не собираюсь принимать ванну, – возразил я. – Я вчера в ванне мылся.
– Я тоже, – сказал Бун. – Но ты слышал, что сказала мисс Реба?
– Слышал, – ответил я. – А ты встречал таких женщин, которые бы не заставляли человека лезть в ванну?
– Поживешь в доме у мисс Ребы несколько часиков, так узнаешь про женщин кое-что еще: если тебе мисс Реба предлагает что-то сделать, самое лучшее сделать это, пока ты еще решаешь, будешь ты это делать или нет.
Он уже достал свои вторые брюки и рубашку. Не так уж будто и долго достать одну пару брюк и одну рубашку из одного саквояжа, но ему это, видно, далось с большим трудом, особенно оказалось трудно положить их после того, как он их вынул из саквояжа: он стоял, согнувшись над ним в три погибели, и при этом старался не глядеть на меня, держал рубашку в руке с озабоченным видом, решая, куда положить брюки, затем положил рубашку на постель, и снова взял брюки, и переложил их подальше, снова взял рубашку и перенес ее к брюкам, затем громко и основательно откашлялся и, подойдя к окну, распахнул его, и высунулся наружу, закрыл окно, и вернулся назад, к кровати, по-прежнему не глядя на меня и говоря при этом громко, как человек, который первым в рождественское утро поднимается к тебе в спальню и рассказывает, что ты получишь на елку, и, оказывается, это совсем не то, о чем ты просил Санта-Клауса.
