Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Чинаски. Как дела?
– Ну, доктор…
– Не ладится с женщинами?
– Разумеется, но…
Он не дал мне закончить. Волос у него стало еще меньше. Пальцы подергивались.
Казалось, он задыхается. Похудел. Отчаявшийся человек.
Его жена с него сдирала шкуру. Они обратились в суд. В суде она дала ему пощечину. Ему это понравилось. И делу помогло. Они разглядели в ней суку. Как бы то ни было, вышло все не слишком паршиво. Она ему кое-что оставила. Конечно, вы знаете, какие у адвокатов гонорары. Сволочи. Видели когда-нибудь адвоката? Почти всегда жирные. Особенно рожи.
– В любом случае, черт, она меня развела. Но чуть-чуть мне осталось. Хотите знать, сколько вот такие ножницы стоят? Посмотрите. Жестяные с винтиком посередине. 18.50. Господи боже мой, а еще нацистов ненавидели. Да что такое быть нацистом по сравнению с этим?
– Не знаю, доктор. Я говорил вам, что я в смятении.
– Пытались обращаться к психоаналитикам?
– Бестолку. Они тупые, никакого воображения. Мне психоаналитики не нужны. Я слышал, они заканчивают тем, что сексуально злоупотребляют своими пациентками.
Мне б хотелось быть психоаналитиком, если б я мог выебать всех женщин; а если не считать этого, их профессия бесполезна.
Мой врач сгорбился на табуретке. Он еще больше пожелтел и поседел. Все его тело корежило. Ему почти пришли кранты. Хотя приятный парень.
– Ну вот, я избавился от своей жены, – сказал он. – Все кончено.
– Прекрасно, – ответил я, – расскажите мне о том, как вы были нацистом.
– Что ж, выбора у нас не было. Нас всех просто загребли. Я был молод. То есть, черт возьми, а что было делать? Зараз ведь можно жить только в одной стране.
Поэтому идешь на войну, и если не сдохнешь, то окажешься в товарном вагоне, и в тебя будут швырять всякое говно…
Я спросил его, трахнул ли он свою славную медсестру. Он деликатно улыбнулся.
Улыбка говорила: да. Затем рассказал мне, что после своего развода он назначил свидание одной пациентке, зная, что неэтично так обращаться с пациентками…
– Да нет, я думаю, все в порядке, доктор.
– Очень интеллигентная женщина. Я женился на ней.
– Та-ак.
– Теперь я счастлив… но…
И он развел руками…
Я рассказал ему о своей боязни очередей. Он прописал мне Либриум.
Затем у меня на заднице появился рассадник прыщей. Я агонизировал. Меня связали кожаными ремнями, эти ребята с тобой могут сделать все, что захотят, дали местный наркоз и перетянули всю задницу. Я повернул голову, посмотрел на своего врача и спросил:
– А если я передумаю?
На меня сверху вниз глядели три физиономии. Его и еще двух. Он будет резать. Она подавать тампоны. Третья – совать в меня иголки.
– Вы не можете передумать, – ответил врач, потер ладони, ухмыльнулся и приступил…
В последний раз я видел его по поводу серы в ушах. Я видел, как шевелятся его губы, пытался понять, но ничего не слышал. По глазам и лицу я определил, что для него снова наступили черные дни, и кивнул в ответ.
Было тепло. У меня немного кружилась голова, и я подумал: ну да, прекрасный он парень, но почему он не выслушает о моих несчастьях, так нечестно, у меня тоже есть проблемы, к тому же я должен ему платить.
В конце концов, мой врач сообразил, что я оглох. Он вытащил что-то похожее на огнетушитель и засунул мне в ухо. Позже показал мне огромные куски серы… дело было в сере, объяснил он. И показал мне их в ведре. Они правда были похожи на пережаренную фасоль.
Я встал со стола, заплатил ему и ушел. Я по-прежнему ни черта не слышал. Мне было в особенности ни плохо, ни хорошо, и я думал, какой недуг, интересно, я принесу ему в следующий раз, что он с ним сделает, что он будет делать со своей 17-летней дочерью, влюбленной в другую женщину и собиравшейся выходить за нее замуж, и мне пришло в голову, что абсолютно все непрерывно страдают, включая тех, кто делает вид, что это не так. Мне показалось, что это нехилое открытие. Я посмотрел на мальчишку-газетчика и подумал, хмммм, хмммм, посмотрел на шедшего за ним и подумал, хмммм, хмммм, хмммммм, а у светофора возле больницы из-за угла вывернула новая черная машина и сбила хорошенькую девчушку в синем мини-платьице, светлые волосы, синие ленты, и она сидела на мостовой на солнцепеке, и алое текло у нее из носа.
Христос на роликах
То был маленький кабинетик на третьем этаже старого здания недалеко от трущоб.
Джо Мэйсон, президент “Мира Роликов, Инк.”, сидел за обшарпанным столом, арендованным вместе с кабинетом. Сверху и по бокам на нем были высечены надписи:
”Рожденный умереть”. “Некоторые покупают то, за что других вешают”. “Суп-говно”.
”Ненавижу любовь больше, чем люблю ненависть”.
Вице-президент Клиффорд Андервуд сидел на единственном оставшемся стуле. На столе стоял один телефон. Кабинет провонялся мочой, хотя комната отдыха находилась в 45 футах дальше по коридору. Еще было окно, выходившее в тупик на задворках, толстое желтое стекло впускало тусклый свет. Оба мужчины курили сигареты и ждали.
– Когда ты ему велел? – спросил Андервуд.
– В 9.30, – ответил Мэйсон.
– Неважно.
Они ждали. Еще восемь минут. Зажгли себе еще по одной сигарете. В дверь постучали.
– Заходи, – произнес Мэйсон. То был Монстр Чоняцки, бородатый, шести футов с гаком и 392 фунта весом. Чоняцки смердел. Начинался дождь. Слышно было, как под окном грохочет грузовой фургон. На самом деле – 24 фургона направлялись на север, груженые товаром. Чоняцки по-прежнему смердел. Он был звездой “Желтых Курток”, один из лучших роликовых конькобежцев по любую сторону Миссиссиппи – на 25 ярдов по любую сторону.
– Садись, – произнес Мэйсон.
– Стула нет, – ответил Чоняцки.
– Дай ему стул, Клифф.
Вице-президент медленно поднялся, всем своим видом показывая, что вот-вот перднет, не перднул, подошел и оперся на ливень, хлеставший в толстое желтое стекло. Чоняцки опустил обе свои ягодицы, достал и закурил “Пэлл-Мэлл”. Без фильтра. Мэйсон перегнулся через стол:
– Ты невежественный сукин сын.
– Минуточку, чувак!
– Ты хочешь героем стать, не так ли, сынок? Тебя возбуждает, когда малявки без единого волосика на письках вопят твое имя? Тебе нравится старые добрые красно-бело-синие? И ванильное мороженое? И свой чирышек ты по-прежнему вручную отбиваешь, говнюк?
– Послушай, Мэйсон…
– Заткнись! Триста в неделю! Триста в неделю я тебе плачу! Когда я тебя в том баре подобрал, тебе на следующий стакан не хватало… с белой горячкой, жрал суп из свинячьих голов с капустой! Да ты шнурки на коньках завязать не мог! Я сделал тебя, говнюк, из ничего, и превращу тебя обратно в ничто как нечего делать! Для тебя я – Господь Бог. Причем, такой Господь Бог, который грешков твоих уебищных прощать не собирается!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
