— Молчу, ни слова. Читайте и наслаждайтесь, — сказал он.
В гостиной чувствовалась крайняя сосредоточенность; некоторые перечитывали рецензии по второму разу. Действующих лиц в пьесе было немного, так что критики могли упомянуть о каждом актере, и отзывы колебались в масштабах положительной, сравнительной и превосходной степени оценок в зависимости от значения той или иной роли. Шерли Дик была «хороша», а Зена Голлом «великолепна». Режиссер Марк Дюбойз дал «тонкую трактовку пьесы», а драматургия Янка Лукаса «свидетельствовала о появлении в американском театре нового большого таланта». Щелчки выдавались чуть ли не с извинениями. Первый акт следовало бы немножко сократить; реплики ветерана сцены Джозефа У. Гроссмана не всегда доходят до зала; ритм постановки мистера Дюбойза неровен. Но это все мелкие погрешности, и их можно простить спектаклю, сила воздействия которого равняется ранним вещам Клиффорда Одетса и постановкам театра «Группа». Мистер Лукас явно находится под влиянием Одетса и Максуэлла Андерсона, но подражания им в его пьесе незаметно. Мистер Лукас — талант оригинальный, обладающий остротой чувства и инстинктивным пониманием законов сцены. По требованию восхищенной публики занавес поднимали восемь раз.
— Ну что? — сказал Эллис Уолтон.
Янк улыбнулся.
— Если вы довольны, то я и подавно, — сказал он.
— Доволен? Можете теперь требовать все, что вашей душе угодно. Я уже не какой-то там второсортный продюсер. Мои милые друзья не посмеют больше называть меня Гилбертом Миллером для бедных. — Он постучал по газете кончиками пальцев. — Помещаю еще одно объявление в воскресном «Таймсе» — на всю полосу. В «Трибюн» — на полполосы. Перед вашим приходом я говорил по телефону с Лу Вейссингером и велел ему нанимать штат для обработки заказов по почте.
— Кто такой Лу Вейссингер? — сказал Янк.
— Он больше по коммерческой части. Вы его не видели.
— Тот самый, который продает спектакли комиссионерам?
— А-а, вы про них знаете? Я не подозревал, что вас это интересует.
— Меня — нет, а Пег Макинерни весьма интересует, — сказал Янк.
— А-а… хм… Ну, тогда вам волноваться нечего, Пег о вас позаботится. Я питаю к Пегги глубокое уважение. Глубочайшее уважение. Завтра надо будет поговорить с ней. А почему вы не привели ее сюда?
— Она сказала, что если бы вы захотели ее пригласить, то вам известно, где она остановилась.
— Как это нехорошо! Неужели она обиделась, что ее не пригласили? Надо ей позвонить. Остановилась она в «Копли». Пойду позвоню.
— Сейчас ее там нет, Эллис.
— Тогда вы объясните ей, пожалуйста, что это не намеренно. Мне и в голову бы не пришло обижать Пегги. Я столько лет ее знаю. И как раз собираюсь предложить ей кое-что по поводу двух ваших следующих пьес.
— Это она знает. Только, по ее расчетам, речь пойдет об одной пьесе.
— Когда вы с ней говорили?
— Полчаса назад. Мы с Зеной подвезли ее.
— Ах ты черт, всегда что-нибудь помешает! Почему вы не настояли, чтобы она приехала?
— Эллис, вы совершаете оплошности, а я должен спешить вам на выручку?
— Да нет, конечно, но я надеюсь, Пегги не отговорит вас заключить договор со мной.
— Как она мне скажет, так я и поступлю. Может, она уговорит меня заключить договор именно с вами.
— Вам что, приятно видеть мои страдания? Янк, разве я непорядочно себя вел по отношению к вам?
— Насколько мне известно, вели вы себя порядочно. Но я не разбираюсь в этих спекуляциях, а Пегги все знает.
— Хорошо, я обращусь к ней с одним предложением, от которого она вряд ли откажется. Больше мне ничего не остается. И этот Бэрри Пэйн не будет в нем участвовать. Но Пегги знает, что мне пришлось иметь дело с Бэрри, иначе как бы я получил Зену? Пегги прекрасно это знает.
— Безусловно, знает, — сказал Янк.
— Она что-нибудь говорила вам?
— Она много чего говорила, но уж это вы с ней сами обсудите.
— Янк, вы устроили мне пытку. Хорошо ли это? — Он хотел поставить стакан на стол, промахнулся, и стакан полетел на пол. — У меня повышенное давление и больное сердце. Оба моих брата умерли от сердечного припадка, и мне надо беречься.
— Вот и берегитесь, Эллис.
— Какое там берегитесь, когда вы меня терзаете? Получайте, вот вам чек на пять тысяч долларов — без всяких ограничений. Только дайте мне честное слово джентльмена, что вы ни с кем другим не подпишете контракта, пока я не предложу вам свои условия. По чеку вам уплатят внизу, сегодня же вечером, и если вы слова своего не сдержите, плакали мои пять тысчонок. Чек от меня лично. «Элбэр корпорейшн» тут ни при чем.
— Это еще что за «Элбэр корпорейшн»?
— «Эл» — от Эллис, «бэр» — от Бэрри. Мы создали корпорацию для постановки вашей пьесы. Обычная вещь, так уж заведено. Но этот чек — наше с вами дело. Чек от меня лично — я выписал его вам как одно частное лицо другому. Как джентльмен джентльмену.
— Нет, спасибо, — сказал Янк. — Кстати, Эллис. Я заплатил Пег пятьдесят долларов комиссионных из тех пятисот, что вы мне дали.
— Так я и знал. Эх, если б можно было с такой же легкостью предугадывать другие ваши поступки. Да-а, толкуют о загадочности китайцев. Вот вы — это загадка. Смотрите, Зена старается поймать ваш взгляд.
— Да, знаю.
— Но вам приятнее меня терзать.
— Какие там терзания, Эллис. Я просто изучаю вас, — сказал Янк. — Вот слушайте, может, вам станет полегче.
— Скорее говорите, не то я не выдержу.
— Ну что ж, я знаю, сколько вы из меня выжали, но Пег говорит, что это все же меньше, чем выжали бы другие продюсеры.
— И от этого мне должно полегчать? — сказал Эллис.
— На большее я сегодня не способен, — сказал Янк. — Спасибо за угощение. Всего хорошего.
Он прошел с Зеной к ней в номер.
— Я устала. А ты? — сказала она.
— Да. Очень, — сказал он. — Где мне сегодня спать, у себя?
— Нет, одна я не вынесу. Сегодня, во всяком случае. Без снотворного я не засну, а глотать эту дрянь не хочется, потому что мне надо обо всем подумать. Буду думать, думать, и под конец это меня усыпит. Я устала и поглупела. Со мной так бывает.
— Да, это я заметил, — сказал он.
— Суть дела в том, что Бостон не Нью-Йорк, — сказала она. — Но здесь так же трудно, как в Нью-Йорке. В некоторых отношениях даже труднее. Через Бостон надо пройти, и, как бы тут ни обернулось, впереди у тебя Нью-Йорк, через который тоже надо пройти. Ты здесь впервые, так что…
— Нет, не впервые, — сказал он.
— Ты мне не говорил, что уже приезжал иода, — сказала она.
— В бытность свою ученым-атомщиком, — сказал он.
