— Генри Лобэк и Майк Слэттери.
— Привет, Билли, — сказал Слэттери.
— Привет, Майк, привет Генри. Присаживайтесь, — сказал доктор. — Да, Джо больше нет. Еще одного милого лица не стало. С тех пор как случилась беда с моим зрением, я теперь, похоже, всегда, думая о людях, вспоминаю их лица. Мне не удалось научить себя узнавать людей по голосам. Я буду скучать по Джо.
— И я тоже, — сказал Лобэк.
— С тех пор как я переехал жить в клуб, мы с Джо каждую пятницу вместе ходили на ленч, если только он не был в отъезде или в суде. Он держал меня в курсе того, что происходит, и обычно читал мне статьи из «Таймс» или «Ньюсуик», что-нибудь интересное, чего не передавали по моему маленькому радио. — Доктор вложил ладонь в ладонь и стал поглаживать перстень с едва различимым гербом — этот перстень он носил постоянно и снимал только перед операциями. — А раз в месяц я приходил на улицу Фредерик на обед. Эдит принимала меня примерно раз в месяц. Я никогда не забуду, как они были ко мне добры, когда умер Джулиан. И конечно, когда умерла миссис Инглиш. Беда с моими глазами… Мне бы так хотелось увидеть молодого Джоби и Энн. Ведь я ввел их в этот мир.
— Точно, так оно и было, верно? — сказал Лобэк.
— Да, Энн родилась немного раньше, чем мы ожидали. Я бы даже назвал ее ранней пташкой. В три часа ночи. А Джоби, мне кажется, родился где-то после полудня. Но Энн… я из-за нее не спал всю ночь. Я ей это столько раз повторял. У Чапинов тогда работала та же самая Мариан, что у них сейчас. Она мне позвонила и сказала, что присмотрит за Эдит, а Гарри, их слуга, к тому времени как я оделся, уже ждал меня с машиной. Большой такой «пирс-эрроу», с фарами на крыльях. Помните такие?
— Помним, — сказал Слэттери. — Конечно, помним.
— Майк, у тебя тоже был такой, — сказал доктор.
— Нет, моей первой большой машиной был «кадиллак», и я его купил у Джулиана.
— Правильно, правильно. Я вспомнил.
— А у меня был «пирс-эрроу», — сказал Лобэк. — Отцовский.
— Точно, точно, — сказал доктор. — Занятно, я помнил, что у одного из вас, молодых людей, был «пирс-эрроу», только я перепутал, у кого. Мне-то он был не по карману. На такую машину бензина не напастись. Что ж, господа, пожалуй, пойду к себе наверх. Генри, ты не против проводить меня до лифта? Я его и сам могу найти, но раз уж тут случился мой приятель…
— Конечно, провожу, — согласился Лобэк.
— До свидания, Майк, — сказал доктор.
— До свидания, Билли, — отозвался Слэттери.
— Люблю послушать программу новостей, — заметил доктор.
Майк остался ждать Генри Лобэка в главном холле, пока тот провожал доктора к лифту.
— Майк! — послышался голос Артура Мак-Генри, выходившего из бильярдной комнаты.
— Привет, Артур.
— Как насчет трех робберов?
Майк Слэттери задумался.
— Только если вам нужен четвертый.
— Нам нужен и четвертый, и третий. Я увидел тебя и Генри, и мы с Ллойдом Уильямсом подумали: может, вы с нами сыграете?
— Спроси Генри, хочет он или нет, а я сделаю так, как он решит, — сказал Слэттери. — Генри, Артур предлагает сыграть в бридж.
— Есть четвертый? — спросил Лобэк.
— Ллойд Уильямс, — сказал Мак-Генри.
— Я, Артур, пожалуй, откажусь. Спасибо за предложение, но мне надо заглянуть в офис и просмотреть почту.
— Не знаю почему, но всякий раз, когда я пытаюсь организовать бридж для Ллойда Уильямса, моим друзьям нужно срочно просмотреть почту. Хорошо бы и мне кто-нибудь что-нибудь написал. — Артур Мак-Генри улыбнулся.
— Сыграй с ним в бильярд, — предложил Слэттери.
— Похоже, придется, — сказал Артур.
— Что ж, ты его сюда привел. Он теперь на твоем попечении, — сказал Генри Лобэк.
— Я это прекрасно понимаю, — сказал Мак-Генри.
Он вернулся к судье Ллойду Уильямсу, который, сидя на высоком стуле, наблюдал за игрой в бильярд.
— Не повезло нам, Ллойд. Генри и Майк должны вернуться в свои офисы. В такое время суток найти партнеров довольно трудно. У большинства ребят уже есть свои постоянные компании.
— Направляйте на шестой, — сказал судья. — Он чиркнет — и в лузу.
— Не думаю, — отозвался игрок в бильярд, к которому был обращен совет судьи.
— Конечно, войдет, — сказал судья. — Он практически спекся.
— Спекся? — спросил игрок.
— Ну не спекся, но шар легче легкого. Сделай его справа, и он разобьет кучку. Хочешь, покажу? Ставлю пять долларов, что запросто это сделаю.
— Давайте обойдемся без споров, — сказал игрок.
Он встал в позицию и ударил по шару. Как и предполагал судья, шар чиркнул по номеру шесть и влетел в лузу. Кучка была разбита.
— Видите? — сказал судья.
— Вы были правы, — сказал игрок. — Но что теперь делать?
— Вы его недостаточно сильно вдарили. Надо было дать по нему со всей силы, — сказал судья. — Что ты сказал, Артур?
— Не повезло нам с бриджем.
— А как насчет Лобэка и Слэттери?
— Они уходят.
— И в подпорченном настроении. Они чего-то хотели от губернатора. Не знаю, чего именно, но они этого не получили. Хотя думаю, что знаю, о чем идет речь, — сказал судья. — Бей по двенадцатому, бей по двенадцатому. Не бей по ближнему. Оставь его на потом.
— Простите меня, господин судья, но здесь идет турнир, — сказал игрок.
— Неужели? — сказал судья.
— Я просто хочу обратить ваше внимание на это объявление, — сказал игрок.
— Я его не заметил. Что на нем написано? «Пожалуйста, соблюдайте тишину во время турниров». Прошу прошения. Пошли, Артур. Мы слишком расшумелись.
Судья встал и направился в читальную комнату, а вслед за ним двинулся Артур Мак-Генри.
— Как часто у них проходят турниры? — спросил судья.
— Раз в году, — ответил Мак-Генри.
— В этом году уже, наверное, поздно, но в следующем запишусь: судя по тому, что я тут видел, я могу стать чемпионом. Этих ребят, что играли, запросто обставлю пятьдесят к тридцати. В нашем кольеривилльском «Элксе» мы играм раз в десять лучше, чем эти парни. Хочешь сигару?
— Нет, спасибо, — сказал Мак-Генри.
— Выпьем по рюмочке? Я плачу.
— Да нет, я уже выпил две перед ленчем, и, наверное, выпью одну перед обедом. Но вы, если хотите, выпейте.
— Не-е, я не хочу пить в одиночку. Я уже выпил три у Чапинов. Дом у них прямо как мавзолей. Никогда раньше в нем не был. Если вдова решит от него избавиться, она его запросто продаст — как похоронное бюро.
