— Без папы? — произнес он наконец, продолжая смотреть на нее во все глаза и силясь понять, говорит она серьезно или просто дразнит его. Но Лиз не поступила бы с ним так ни раньше, ни тем более теперь.
— Да, без папы, — подтвердила она. — Я уверена, у нас все получится. В любом случае будем сразу нацеливаться на победу — на самую главную медаль, иначе не стоит и пробовать. Ты со мной согласен?
— Но ты не сможешь! — воскликнул Джеми. — Ты не знаешь, как надо!
— Я научусь. Мы будем учиться вместе, ты и я. Ты покажешь мне, какие упражнения вы делали с папой, а я почитаю специальную литературу. Вот увидишь, что-нибудь мы наверняка выиграем.
Слабая улыбка озарила лицо Джеми. Вытянув руку, он легко коснулся ее плеча и не прибавил больше ни слова. Лиз было достаточно этого прикосновения. Проблема — она надеялась — была решена. Насчет лета они договорились, и теперь ей оставалось только записать девочек в летний лагерь, зарегистрировать Джеми в Специальном детском олимпийском комитете и зарезервировать на август несколько комнат или снять дом в окрестностях Тахо. Ни одно из этих дел не было простым само по себе, каждое требовало достаточно много если не усилий, то времени, но Лиз все равно имела полное право вздохнуть с облегчением. Ей удалось не только разгадать сокровенные желания детей, но и исполнить их, никого не обидев и не ущемив чьих-либо интересов, а главное — она сумела сделать это сама, одна. Лиз чувствовала, что справилась, что не обманула ожиданий детей, которые, может, и невольно, но все же вспоминали и сравнивали время, когда Джек был жив, с сегодняшним днем. И даже если ей не удалось полностью компенсировать им отсутствие отца, все же первые трудности были преодолены.
Да и вообще грешно жаловаться. Дети прилежно учились и улыбались все чаще; они с удовольствием катались с ней на лыжах и на санках, и все, что ей оставалось, это не дать им оступиться, не дать погружаться в прошлое. А еще ей предстояло работать за двоих в офисе, осваивать сложную профессию индивидуального тренера ребенка-инвалида и при этом — постоянно держать себя в руках. Никаких проявлений слабости — это свело бы на нет все, что она уже успела. И пока их машина неслась к Сан-Франциско по пустынному шоссе, Лиз чувствовала себя цирковым жонглером, который, стоя одной ногой на канате, пытается жонглировать доброй дюжиной ручных гранат со вставленными запалами. Она не имела права ошибиться, потому что внизу, под натянутым канатом, стояли ее дети и смотрели на нее.
Додумать дальше она не успела. Меган включила радио на полную мощность, так что Лиз перестала слышать даже собственные мысли. Джек непременно устроил бы по этому поводу скандал и в конце концов заставил бы Мег выключить музыку, но Лиз ничего не сказала. Она знала, что это хороший признак, свидетельствующий о переменах в настроении детей, поэтому она только посмотрела на дочь и, слегка улыбнувшись, сделала радио еще громче.
Мег удивленно приподняла брови и вдруг… расхохоталась, и Лиз засмеялась тоже.
— Да, мама, ты права!!! — воскликнула Меган, и они все начали смеяться и подпевать солисту выступавшей группы. Шум получился оглушительный, но это оказалось именно то, что им всем было нужно, и Лиз почувствовала себя почти нормально.
— Я люблю вас всех! — крикнула она, напрягая горло, чтобы перекричать шум, и дети услышали ее.
— Мы тоже любим тебя, мама! — прокричали они в ответ.
Лиз сумела провести их искалеченную лодочку через опасные рифы в спокойную и мирную бухту, где светило солнце и деревья, склонившись к самой воде, любовались своими отражениями.
Когда они вернулись домой, у всех немного звенело в ушах от шума и гама, и все же они улыбались открыто и легко, как и четыре месяца назад, и Лиз, вошедшая в прихожую последней, улыбалась тоже.
— Ну, как все прошло? — спросила Кэрол, которая дожидалась их дома. Очевидно, она имела в виду не только лыжную прогулку, но и долгий путь от Тахо до Тибурона, и Лиз, одарив ее улыбкой, какой Кэрол не видела у нее уже несколько месяцев, ответила:
— Все было просто замечательно!
С этими словами она поднялась по лестнице к себе в спальню.
Глава 5
Занятия в школе закончились четырнадцатого июня, а две недели спустя Лиз и Кэрол уже собирали вещи девочкам, которые отправлялись в летний лагерь. Все трое были взволнованы и возбуждены сверх всякой меры, поскольку выяснилось, что в тот же самый лагерь поедут не только большинство их подруг, но и некоторые мальчики. Поэтому Меган, Рэчел и Энни только и говорили что о нарядах и о своих новых купальниках, которые Лиз приобрела им на весенней презентации одежды для грядущего пляжного сезона. Иными словами, девочки выглядели почти счастливыми, и Лиз было приятно на них смотреть. Она сама отвезла их в лагерь, благо тот находился близ Монтеррея, и даже взяла с собой Джеми, чтобы было не скучно возвращаться.
Пока они ехали, в фургоне царила атмосфера самого настоящего праздника. Девочки слушали новые компакт-диски с записями музыки, которая казалась Лиз невероятно быстрой, оглушительно громкой и лишенной каких-либо признаков мелодии. Однако она не возражала. В последние полтора-два месяца она особенно полюбила общество собственных детей, и хотя трое из них уезжали, Лиз знала, что скучать у нее не будет времени. Она уже обещала Джеми, что они начнут тренировки, как только девочки отправятся в лагерь. До олимпиады оставалось всего пять недель, а к тому времени Меган, Рэчел и Энни уже должны вернуться. На соревнования они всегда ходили всей семьей, чтобы поболеть за Джеми. Эту традицию Джек установил три года назад, и, хотя теперь его не было с ними, Лиз не собиралась ее нарушать — слишком важной она была и для Джеми, и для них всех. Правда, Джеми все еще беспокоился, что мать не сумеет подготовить его так, как это сделал бы отец, но Лиз придерживалась другого мнения и пыталась внушить Джеми уверенность в успехе.
Они высадили девочек у лагеря между Монтерреем и Кармелем. Лиз помогла им донести до домиков спальные мешки, теннисные ракетки, гитару (одну на всех), два чемодана и огромное количество спортивных сумок. Вещей было столько, что их хватило бы экипировать целую дивизию. Когда их сложили в кучу на траве, получилась гора чуть пониже Эвереста. Лиз ожидала, что девочки тут же примутся носить вещи в домики, чтобы появиться в новых нарядах, но они так спешили поскорее увидеться со своими старыми воспитателями и друзьями, что чуть было не забыли поцеловать на прощание Лиз и Джеми, когда те собрались уезжать.
— Может быть, когда-нибудь и ты поедешь в такой лагерь, — сказала Лиз сыну, когда они уже мчались в обратном направлении.
— Я не хочу, — спокойно ответил Джеми. — Мне больше нравится дома, с тобой. — Он поднял голову и улыбнулся матери, и она тоже улыбнулась в ответ.
Чтобы вернуться в Тибурон, им потребовалось не меньше трех часов. Когда они наконец добрались до дома, Питер уже вернулся после очередного дежурства. Он вышел на работу в ветеринарную клинику неделю назад. Ему очень там нравилось, хотя без привычки двенадцатичасовая смена давалась нелегко. Он, во всяком случае, постарался заверить Лиз, что именно о такой подработке он и мечтал. Ему и правда неплохо платили. Питер был уже достаточно взрослым, чтобы мечтать о финансовой независимости от матери. Кроме того, в лечебнице работали двое его ровесников: одна очень симпатичная девушка из Милл-Вэли и молодой студент-первокурсник из ветеринарного колледжа в Дэвисе, так что Питер нисколько там не скучал.
