— Сир, эти намеки не только оскорбительны, они нелепы и противоречат здравому смыслу! — ответил Расул. — Если бы на самом деле те люди были из Торента — хотя тут я могу лишь поверить тебе на слово, мой господин, — мавр изобразил насмешливый поклон, — зачем им желать смерти своего короля?
Да, посланец был искусен, он никогда не делал лживых заявлений, но Келсон знал, сколько не правды может быть сокрыто в том, о чем Расул умалчивал. Кроме того, они с Морганом допрашивали пленников, все еще томящихся в тюрьме в подземелье. Кто-то хотел смерти Лайема.
— Сие мне неведомо, шейх, — парировал Келсон. — Не исключено, что их хозяин желал погубить Лайема, но я отнюдь не утверждаю, что этот человек — твой господин. Однако тут невольно задумаешься, кто больше всего выиграет, если наш юный гость королевской крови умрет до того, как полностью вступит в права наследования. Могу лишь заверить, что это не я — хотя бы потому, что наследник короля Лайема сейчас в руках твоего повелителя.
Мавр разумно предпочел промолчать, хотя явно в душе весь кипел, но урчание зверя усилилось и стало гораздо громче, на грани рыка, а хвост раздраженно бил по полу в ответ на очевидное возбуждение хозяина. Теперь обе передние лапы легли на нижнюю ступень.
— Я отказываюсь отвечать на намеки, столь очевидно нелепые, — наконец объявил Расул. — Если довести их до логического заключения, то получается, что леди Мораг поощрила и дозволила убийство своего собственного сына. — Он бросил взгляд на Лайема и поклонился ему. — Не слушайте эту ложь, мой принц.
Делается все возможное, чтобы освободить вас.
— Что произойдет в свое время, шейх, — вставил Келсон, прежде чем мальчик мог произнести хоть слово, — но не сегодня и не в ближайшем будущем. В настоящее же время я намереваюсь оставить Лайема Торентского гостем Гвиннеда до достижения им четырнадцати лет. И сегодня я назначил его оруженосцем принца Нигеля Халдейна, герцога Катмурского…
— Сделал его оруженосцем?..
— Выслушай меня, шейх! Твой король еще юн годами. И прежде не предполагалось, что он когда-нибудь будет править Торентом. Не я подстроил смерть его старшего брата, — добавил он, позволяя Расулу прочитать его мысли по этому поводу. — Но мой долг — проследить, чтобы он получил должную подготовку к тому времени, как достигнет совершеннолетия.
— И что же это за долг, мой господин? — с вызовом спросил Расул.
— В прошлом году король Лайем принял обязательство, касающееся его королевства, в торжественной форме, которое принимается вассалом по отношению к феодалу, — ответил Келсон. — Так, как все было обговорено между мною и его дядей, усопшим королем Венцитом. Это передает его под мою защиту.
— Скорее тебе в услужение, — пробормотал Расул.
Келсон вздохнул.
— Это навряд ли можно назвать услужением, шейх, если только не называть услужением то, что ребенок обязан повиноваться старшим, пока он получает от них уроки взросления. Я сам был в таком услужении и выполнял все даваемые мне указания с радостью, причем под руководством того же благородного рыцаря. Ведь в конце концов вашему королю следует где-то научиться управлять государством.
— Тогда пусть он обучается этому на коленях у своего дяди! — ответил Расул. — Ваш путь — не наш путь. Вы держите его в плену, вдали от родных и соотечественников…
— Но это содержание не отличается от передачи на воспитание в другой дом, которое проходит большинство юношей благородного происхождения, — ответил Келсон. — Он обучается вместе с моими кузенами королевской крови, — король махнул рукой в сторону Пэйна и Рори, — и он тренируется с цветом рыцарей Гвиннеда. И именно так ему бы предстояло прожить следующие четыре года, если бы он родился в благородной семьей в Гвиннеде, а не в Торенте. Несомненно, ты не можешь считать, что это плохо.
Расул вздохнул в смущении.
— Едва ли мое мнение имеет значение, государь. Но моему повелителю Махаэлю это не понравится.
— Мне и не нужно, чтобы это ему нравилось, — ответил Келсон. — Мне нужно, чтобы он это принял, как регент моего вассала, короля Торента. Моя канцелярия приготовила официальное послание, извещающее о моих намерениях в данном вопросе, и ты должен передать их своему господину Махаэлю по возвращении ко двору. Я желал бы встретиться с ним в Кардосе в июне.
Темное лицо Расула превратилось в маску.
— Ты желал бы…
Келсон откинулся назад на троне, не сводя глаз с Расула. Он почувствовал, как среди мавров нарастало напряжение, а посол внезапно стал абсолютно непроницаем для ментальных импульсов, воздвигнув сильнейшую защиту.
— Если ты предпочтешь другое выражение, то я приказываю это, — осторожно сказал Келсон. — А после того, как я лично встречусь с твоим господином и получу от него заверения в мирных намерениях — а также о добром здравии принца Ронала — не сомневаюсь: мы сможем договориться об условиях освобождения вашей госпожи.
— А, — это единственное произнесенное слово, казалось, рассеяло все нарастающее напряжение среди людей Расула и в нем самом, еще сильнее укрепив веру Келсона в то, что он поступил мудро, осторожно прощупывая почву, и что в Торенте что-то готовится. — Значит, ты в самом деле намереваешься освободить леди Мораг.
Келсон на одно мгновение позволил своим защитам тускло сверкнуть — так, что это мог заметить только другой Дерини, и заговорщицки улыбнулся, а потом пожал плечами, глядя на посланника.
— Таких, как мы, при дворе Гвиннеда не так много, шейх. У герцога Махаэля с ней будет гораздо меньше проблем, чем у меня. Ты понимаешь?
Замечание содержало как раз достаточно легкой иронии, чтобы вернуть хорошее настроение мавру. Расул усмехнулся вслух — к удивлению практически всего двора — кивнул и снова поклонился Келсону.
— Понимаю, мой господин. Предполагаю, мне не удастся хотя бы недолго переговорить с ее высочеством?
— К сожалению, нет, шейх, — ответил Келсон. — Надеюсь, ты поймешь, почему.
Конечно, он не стал предлагать более пространного объяснения своего отказа — что Мораг больше нет в Ремуте, а у Расула не было оснований об этом подозревать. Когда мавр пожал плечами и поклонился, Келсон встал, придерживая меч на сгибе руки.
— Прекрасно. Я думаю, мы поняли друг друга. Могу я пригласить тебя и твоих людей присоединиться к нашему пиру, который начнется в самое ближайшее время, чтобы отпраздновать сегодняшнее посвящение в рыцари? Или, если ты желаешь, я могу предложить тебе менее официальную трапезу, пока не принесли послания твоему господину? Архиепископ Кардиель, пожалуйста, займитесь этим вопросом немедленно.
Расул опять с исключительной вежливостью склонил голову, а огромная кошка у его ног пошевелилась и лениво потянулась.
— Благодарю, государь, но нас ждет корабль в Дессе, и мы должны как можно скорее отправиться в путь, если хотим поймать прилив. Могу ли я в таком случае поговорить с лордом Лайемом, если уж мне не доведется увидеть его мать?
