Они достигли конца узкой тропинки, и спутник Джесс легонько подтолкнул ее влево, через раскрытую изящную калитку, увитую волшебно мерцающей виноградной лозой и рубинового оттенка цветами, прямо в корчащееся и извивающееся скопище обнаженных и полуобнаженных мужских и женских тел. Картина была настолько отвратительной, что Джесс едва не стошнило. Мужчины и женщины, мужчины и мужчины, женщины и женщины, парами, группами — пальцы Джесс сжались в кулаки, и она с омерзением отпрянула от руки своего спутника, которую тот положил на ее обнаженную спину.
Собираясь на Фестиваль, она представляла себе величественную демонстрацию искусств и наук, утонченное и великолепное отображение величайших достижений человечества… Вместо этого она попала на разнузданную пьяную оргию. Пьяную оргию, в которую добровольный гид — судя по морщинам в уголках его рта и шершавой коже на тыльной стороне рук, он был далеко не первой молодости, — очевидно, намеревался вовлечь и ее.
Джесс захотелось кричать. Бежать куда глаза глядят. Но больше всего ей хотелось найти Рейта.
— Думаю, я должна идти, — выговорила она, и ее несостоявшийся партнер по любовным утехам нахмурился.
— Здесь принято проводить время с теми людьми, с которыми разговариваешь.
— Я и провела с вами время, — парировала Джесс. — Но меня ждут мои друзья.
— Сомневаюсь, поскольку, прибыв сюда, вы даже не знали, как их найти.
— Они, несомненно, тоже будут искать меня. — Девушка вежливо поклонилась. — Поскольку у меня свои планы на этом Фестивале, я благодарю вас за помощь и участие. Не хочу больше отвлекать вас от дел.
Джесс повернулась и решительно зашагала прочь, мысленно молясь, чтобы незнакомец не последовал за нею.
Она быстрым шагом двигалась по бесчисленным тропинкам, проходя через огромные павильоны и пересекая искусственные поляны, которые выглядели бы вполне привлекательными, не будь они также заполнены извивающимися, стонущими, прерывисто дышащими людьми, занимавшимися тем, чего Джесс совершенно не хотела видеть.
Наконец она остановилась, чтобы перевести дыхание, возле одного из киосков, где продавались закуски и напитки. Этот извращенец, от которого она только что сбежала, до смерти напугал ее. Только теперь Джесс поняла, что не следует ожидать здесь от кого-то защиты только потому, что она по-прежнему считается ребенком, поскольку выдала себя за взрослую и имеет при себе браслет-удостоверение, указывающий, что она уже достигла совершеннолетия.
Здесь с ней могло случиться то, чего Джесс очень не хотелось, и ей не к кому было обратиться за помощью. Ни Рейт, ни Соландер не знали, что Джесс находится здесь. Никто не будет искать ее, а если бы даже кто-то и попытался, ее не найдут по той простой причине, что имеющееся у нее удостоверение принадлежит на самом деле другому человеку.
Но это место было ей совершенно чуждым. Как, впрочем, и Рейту Он тоже не был здесь своим. Джесс не хотела, чтобы его подцепила какая-нибудь женщина в маске и они с ней занялись бы…
Девушку передернуло от возникшей в воображении картины, и она в отчаянии обратилась к браслету:
— Помоги мне найти Рейта.
Браслет никак не отреагировал на ее просьбу.
Джесс нахмурилась.
— Помоги мне найти Гелласа Томерсина, — прошептала она, подумав, что браслет, видимо, не может понять, что от него требуется — ведь всем остальным Рейт был известен под именем Геллас. Так что, возможно, браслет мог распознать только это имя.
Но браслет снова ничего не предпринял.
— Помоги мне найти Соландера Артиса.
И опять никакой реакции. Может, подумала Джесс, браслет способен работать только на своего законного владельца. Либо Соландер уже нашел себе женщину или даже нескольких и запросил уединения для себя. При этой мысли Джесс стало не по себе.
Она оглянулась по сторонам — через ворота Центра по-прежнему вливались бесконечные людские потоки, — и глаза ее наполнились слезами. Как она могла надеяться без посторонней помощи отыскать Рейта в этом человеческом муравейнике?
Джесс и мысли не допускала о том, что она подойдет к кому-то, заговорит, о чем-то попросит. Урок, преподанный ей хищным незнакомцем, не пропал даром.
Девушка закрыла глаза, сделала глубокий ровный вдох и наугад выбрала направление. Да, она может и не найти Рейта. Но она не собиралась сдаваться и возвращаться домой без борьбы.
— Отец говорил матери, что ему нужно закончить одно дело и потом они оба отправятся на праздник, — сказал Соландер.
Они с Рейтом укрылись в библиотеке — пустой в этот час, поскольку Фестиваль был в самом разгаре, — которая оказалась отличным местом наблюдения за дверью рабочего кабинета Рона Артиса. Рон все еще находился внутри, хотя друзья не слышали ни единого звука, доносящегося оттуда. Однако они видели, как он входил в кабинет, и теперь, затаившись, ждали, пока Рон уйдет.
— Как долго мы здесь сидим? — спросил Соландер.
Рейт вытащил маленькие карманные часы, которые подарила ему Джесс несколько месяцев назад.
— Четыре часа двадцать две минуты.
— В самом деле? Я думал, гораздо дольше.
— Нужно было еды с собой принести.
— Верно. Или по крайней мере поесть, прежде чем спрятаться здесь. Кто знал, что отец засядет в своем кабинете именно сегодня? — Соландер тяжело оперся спиной о стену и потер пальцами глаза. — Из-за этого мы пропускаем самое интересное на Фестивале. Мне до смерти хочется узнать, что там происходит.
— Разве родители ничего тебе не рассказывали?
— Как же, дождешься от них. Они говорили ту же ерунду, которую говорит каждый взрослый любому ребенку. «Прелесть Фестиваля в том, что каждый открывает его для себя по-своему. Мы не хотим лишать тебя этой радости».
Соландер вздохнул.
— Мы могли бы заняться нашим делом завтра, Рейт. Давай пойдем сейчас на Фестиваль, уйдем оттуда, когда удостоверимся, что мои родители оба там, и вернемся сюда.
Рейт внимательно посмотрел на товарища.
— Что? Не согласен?
— Нет. Мы ведь и собирались сначала отправиться на Фестиваль, но ты предложил прежде уладить наше дело, чтобы оно не давило на нас во время праздника. Ты вообще не хотел принимать в этом участия. Ну так я сам выясню, что сумею, и тогда мы сможем поразвлечься.
— Я боялся, что ты собираешься…
Соландер вдруг замер, поднес указательный палец к губам и уставился на приоткрытую дверь. Рейт, глядя на него, тоже замер. Сначала он услышал чей-то невнятный голос, потом звуки открывающейся и закрывающейся двери. Затем возникла долгая пауза, которую прервал тот же невнятный голос. После раздались уверенные шаги, удаляющиеся в сторону жилых помещений дома.
Юноши замерли в неподвижности и стояли на месте, пока звук шагов не стих совсем.
