— А на кого, по вашему мнению, должна быть похожа дама-наставница приюта для дев-компаньонок? — Улыбнулась Ада.
Она не была уверена, что Сандер видит ее улыбку, тем более — что может различить в движении ее губ такие нюансы, как высокомерие или сарказм. Тем не менее улыбнулась. Не для него, для себя.
— Вернее, — поправилась она, — какой она должна быть, эта гипотетическая дама-наставница?
— Трудно так сразу сформулировать…
— То есть положительным знанием данного предмета вы не обременены, — еще шире улыбнулась Ада. — У вас, однако, имеются некоторые предубеждения и смутные образы, почерпнутые из рассказов о работных домах, не правда ли?
— Возможно, — осторожно согласился Сандер.
— Строгая, как фельдфебель, злая и жестокая, словно тюремный надзиратель, тупая и грубая, как надсмотрщик на плантациях… Надеюсь, я ничего не пропустила?
— Полагаю, вы сгущаете краски, — осторожно ответил Сандер. Возможно, он не был уверен в своих словах и, похоже, начинал жалеть, что затеял этот разговор.
— Но в главном-то я права? — Аду разговор начинал забавлять. Спать ей совершенно расхотелось, а инициатива Керста неожиданным образом могла послужить ее собственным интересам. Что уж там узнает про нее Сандер, это еще большой вопрос.
«Что позволю, то и узнает».
А вот ей совсем небезынтересно покопаться в прошлом частного поверенного, как и в прошлом своей юной подопечной.
— Ну…
— Суха, как бесплодная ветвь, замкнута и недоверчива… — продолжала перечислять достоинства Ада. — Что еще? Жадность? Глупость? Отсутствие женственности? Синий чулок, так сказать, вы это имели в виду?
— Возможно, — несколько сконфузившись, вынужден был признать Керст. — Но я…
— Оставьте! — отмахнулась Ада, с необыкновенным интересом отслеживая реакции молча сидевшей в тени дерева Тины. Девушка представлялась ей все более и более интересной.
«И как это я умудрилась пропустить тебя, золотко?»
— Оставьте, мэтр Керст! Вы здесь ни при чем, таково общее мнение, и оно гораздо ближе к истине, чем мне хотелось бы признать. Однако нет правил без исключений, особенно если сами правила сформулированы из рук вон плохо. Вы понимаете, о чем идет речь?
— Да, кажется…
— Вот и славно! Я не похожа на образ, сложившийся в вашей голове. Я не садистка и не дура, как мне кажется. Не лишена привлекательности как женщина. Помнится, даже вы повелись как-то на особенности моей фигуры и черты лица, не так ли?
— Ну…
— Не смущайтесь, прошу вас! Тина отнюдь не дитя. Она знает много такого, от чего вы покраснеете до корней волос. Я права, милая?
— Я не знаю, от чего может покраснеть мэтр Керст.
— Достойный ответ.
— Прошу прощения, сударыня! — Керст все-таки решился встать за честь дамы.
«Мило!»
— Ладно! — махнула она рукой. — Оставим эту тему, раз вы так настаиваете. Поговорим о вас. Кто вы, Сандер? Каково ваше настоящее имя?
Прозвучало резко, требовательно, но как, спрашивается, иначе могла прозвучать эта реплика?
— Сударыня, но вы же держали в руках мои бумаги!
— И не одна я, — снисходительно кивнула Ада. — Секретарь ее светлости тоже уверен, что они подлинные. Вы и в самом деле известны как частный поверенный, зарегистрированный парламентом Ландскруны. Соответственно, достоверным представляется наличие у Сандера Керста имперского гражданства первой категории, дипломов об обучении… Где вы, кстати, учились?
— В Велше, Нумере и в колледже св. Августа в Ландскруне.
— Недурно, — согласилась Ада. Тут не о чем было спорить, Сандер назвал три лучших университета империи. — Диссертацию защищали тоже в Ландскруне?
— Нет, — покачал головой Керст. — Степень доктора права я получил в коллегии святого Михаила.
— Верховный суд… даже так… Что ж, Сандер Керст весьма образованный человек, а вы?
— Я?! — вскричал пораженный ее вопросом Керст. — Но я и есть Сандер Керст!
— Возможно, — не стала спорить Ада. — Случается… Но откуда тогда этот меч и кто, черт возьми, обучал вас науке фехтования? Только не рассказывайте мне истории про буршей. Бурши из семей третьего сословия носят дрянные шпажонки и никогда не пережили бы боя с Охотником. С лесными разбойниками, впрочем, тоже, а вы, мэтр, как я помню, дрались одновременно с двумя.
— Вы тоже!
— А я и не спорю! Я родилась и выросла на Драконьем хребте. Я дворянская дочь, если желаете знать, да и вообще в замке, где я воспитывалась, даже малые дети умели держать в руках оружие. Но мы говорим не обо мне, а о вас. Итак?
— Я Сандер Керст, — ответил мэтр Керст, и голос его звучал достаточно твердо, чтобы ему поверить.
«Почти».
— Вы Сандер Керст, и…
— И я доктор права и лицензированный частный поверенный из города Ландскруна.
— А на бедре, доктор, вы носите…
— Меч с клеймом Риддеров.
— С двумя «Д», а не с одним?
— С двумя, — подтвердил Сандер. — Это боковая ветвь Ридеров, получившая дворянство от императора Константина и баронский титул от короля Георга Двенадцатого.
— И вы?
— Внук Агнуса де Риддера, но, увы, незаконнорожденный.
— Маршал Агнус… Значит, вы всего лишь бастард де Риддеров…
— Урожденный Александр цу Вог ан дер Глен, но меня усыновила семья Керстов, и с тех пор я Сандер Керст. Однако вы правы, до шестнадцати лет, пока был жив мой отец, я успел получить образование и воспитание, достойные имперского лорда. Тем труднее было позже вести жизнь обыкновенного стряпчего. Впрочем, дело давнее, я привык…
4
«Ну, ничего себе! Чисто роман!»
И в самом деле, чем не сюжет романа: симпатичный стряпчий из столицы на поверку оказывается незаконнорожденным сыном барона, носит клейменый меч и вообще весь из себя такой душка!
Тина приоткрыла глаза. Костер горел по-прежнему ярко, а рядом с ним сидел в карауле Виктор ди Крей. Остальные, если верить глазам и ушам, крепко спали. И то сказать, судя по выглянувшей в облачную прореху луне, шел второй час ночи. А день выдался трудный, ужин — сытный, грех ли после такого заснуть? Ей и самой ужасно хотелось спать, но любопытство и тревога вполне компенсировали усталость и сытую истому. Тем не менее девушка не полагалась на одни лишь милости судьбы и молодого здорового организма. Щепотка пыльцы с цветов волчатника — очередной щедрый дар Глиф — заставила отступить и сон, и усталость.
Тина сдвинула кучу лапника, заменяющую ей одеяло, и тихо встала. Замерла на мгновение, прислушиваясь к звукам спящего лагеря, улыбнулась ди Крею, повернувшему к ней голову, и прижала руки к сердцу в немой просьбе.
