— Я не шучу! — зарычал он.
Интонация, столь не типичная для его характера, еще больше рассмешила Лиз.
— Ладно тебе, Бобби. — Она понизила голос, изображая серьезность. — Я смеюсь не над тобой, а вместе с тобой!
Это парня никак не осчастливило. Наоборот, сменило гнев на смущение. Лиз притихла — все-таки надо знать пределы. Сейчас она вела себя не лучшим образом. Точно так же обращались с Бобби другие ребята. Как с вещью.
— Эй, ты в порядке? — осторожно спросила она. — Слушай, я не хотела смеяться над тобой, честно! Просто я расстроена…
Бобби натянуто улыбнулся, притворяясь, что его чувства нисколько не были задеты.
— Все хорошо. Я понял: ты смеялась вместе со мной, а не надо мной.
— Бобби, прости.
— Ладно уж…
Поерзав на сиденье, Лиз прильнула к его руке, и Бобби немного погодя обнял ее за плечи.
— Вчера ночью кое-что произошло… и сегодня, кажется, тоже. Мне это совсем не нравится.
— Ну так расскажи!
На долю секунды она почувствовала раздражение от необходимости открыться — ведь между ними существовал определенный негласный уговор. Но потом сомнения исчезли: это же был родной Бобби. Лиз все ему рассказала: про сон и кровь на снегу, про гнавшееся за ней чудовище и попытки разговора с мамой. Наконец самое сложное — следы на горле. Сейчас Бобби посмотрит и решит, что у нее действительно что-то с головой. Но все обошлось. Он был, пожалуй, единственным, кто беспокоился и хотел верить ей. Лиз раскрыла перед ним все тайны, кроме слов Сюзан: «Ты! Это должна была быть ты!»
Едва касаясь, он провел кончиками пальцев по ее шее, отчего Лиз ощутила неимоверный покой и безопасность. Когда Бобби так делал, она ясно понимала: в один прекрасный день он станет врачом.
— Это просто безумие!
— Так… здесь больно?
— Нет. С утра они были гораздо ярче, но ты ведь разглядел следы пальцев. Говорю же, это безумие — от начала до конца! Или я сошла с ума.
— А ты не могла во сне расчесать? — спросил Бобби, убрав руку и смотря на Лиз.
— Не знаю, наверно… надеюсь.
— М-да. Но все-таки тебе кажется, что это Сюзан сделала, войдя в твой сон.
В темноте Лиз не видела выражения его лица. Только горящий взгляд. Она кивнула.
— Сюзан и раньше мне снилась. Только теперь сны стали гораздо реальнее. Прошлой ночью все было как наяву, а сегодня… я уверена, в лесу кто-то был! Может, оно осталось после кошмара… или животное какое, или… Сюзан? Не знаю! Но меня что-то преследовало.
Бобби сидел молча. Переваривал информацию или мысленно подбирал ей размер смирительной рубашки? Ладно, Лиз, сказала она себе, больше оптимизма.
— В детстве мы часто играли в «запоминалки». Знаешь, когда карты лежат перевернутые. Так вот Сюзан могла без единого пропуска хода подобрать пару каждой карте!.. А сейчас она стала еще сильнее, и я боюсь, что в следующий раз мой кошмар войдет в жизнь или… еще хуже, я вообще не проснусь.
— Но тогда почему ты хочешь видеть ее?
Лиз посмотрела в окно. Дождь стучал по крыше машины, словно кто-то рвался к ним внутрь.
— Мне надо знать. — Она вздохнула. — Жаль, Сюзан меня сейчас ненавидит… а ведь когда-то мы ладили. В детстве. Я любила ее… и до сих пор люблю.
— Лиз, она больна, — тихо сказал Бобби. — Что бы там ни происходило, факт остается фактом. И ты ни в чем не виновата.
— Наверно… А тебе она когда-нибудь снилась?
— Да. Мои сны тоже страшные.
Такого ответа Лиз не ожидала. Это же Бобби — счастливый семейный человек, играющий по воскресным вечерам с родными в «Монополию».
— Я не знала…
— Понимаешь, я боялся, что тебя это расстроит.
— Ну, вообще-то так и есть. Я даже зла на нее! И что там в твоих снах?
— Ой, забыл уже, — ответил Бобби. — Помню только Сюзан.
Лиз дотронулась до горла.
— Ты чувствуешь, как все изменилось после закрытия фабрики?
— Да.
— Я очень боюсь…
Он обвил ее рукой.
— Я тоже.
— Значит, ты веришь мне?..
— Конечно. Не знаю, заметно ли, но это так.
Закрыв глаза, Лиз судорожно сглотнула. Они сидели, слушая, как дождь барабанит по ветровому стеклу.
— Господи, хоть бы мы жили не в Бедфорде…
Бобби мягко толкнул ее локтем.
— Эй, не раскисай! В колледж совсем скоро. Будем приезжать домой только на Рождество и есть пиццу три раза в день! Здорово!
Ком в горле растаял, вырвавшись наружу смехом и всхрапывающим звуком.
— Фу, гадость какая, — поморщился Бобби.
— Ну… я по крайней мере не ем прошлогодние шоколадные печенья, завалявшиеся в «бардачке», Бобби Фулбрайт.
Он улыбнулся, и оба рассмеялись, чувствуя заметное облегчение.
— Я тебе еще нравлюсь?.. — робко спросила Лиз.
— Я люблю тебя!
Впервые он признался ей… Лиз стало так хорошо, что на мгновение она забыла обо всех неприятностях.
— И я тебя люблю, Бобби…
Поездку к Сюзан отложили, переместившись на заднее сиденье. После секса Бобби закурил вторую за вечер «Лаки», шепча всякую чепуху с французским акцентом.
* * *
Южная часть города, где жила Сюзан, пахла фабрикой. Вонь пропитала деревья, воду и даже грязь на дорогах, пробралась в дома, и жителям, подумала Лиз, наверняка приходилось отскабливать серу с кожи.
Остановившись у старого, полуразваленного дома, они вылезли из машины. Ставни скрипели на ветру, подъездная аллея была исписана граффити, которые Лиз не могла разобрать в темноте. Она позвонила в парадную дверь. Бобби в этот момент отчаянно боролся с вывернувшимся наизнанку зонтом, но так и не добился результата, и оба промокли до нитки. Увидев, что Лиз трясется от страха, он начал ее успокаивать:
— Все в порядке, не бойся!
Медленно кивнув, она повернула ручку. Дверь открылась. Войдя в маленький коридор, где смердело тухлыми яйцами, они оказались у подножия узкой деревянной лестницы. В темноте Лиз разглядела чей-то силуэт — фигуру сидевшего на полу человека.
— Сюз? — позвала она. Ответа не последовало.
Бобби включил фонарик. Луч света скользнул по ступеням. Лиз в ужасе вскрикнула, и он тут же потащил ее обратно на улицу.
Вернувшись в дом, они увидели ту же картину: на полу голая женщина, прислоненная спиной к ступеням. Повсюду кровь. Глаза открыты, но пусты.
Лиз посмотрела под ноги. Увидев, что стоит в луже крови, она отскочила, оставив на полу две красные дорожки.
