Видимо, убийцу это встревожило, потому что он замычал и раскрыл рот.
— Храни меня, Инанна! У него же вырван язык! — воскликнул царь. — Впрочем, Нотру всё равно увидит правду.
Убийца снова замычал и показал головой куда-то в угол. Присутствующие поглядели туда. В углу лежал свиток папируса.
— Что? У тебя есть письмо?
Наёмник отрицательно покачал головой.
— Ты хочешь сказать, что умеешь писать?
Убийца кивнул.
— Развяжите ему одну руку и принесите калам и папирус.
Александр безмолвно наблюдал за происходящим: ему казалось, что царь делает что-то неправильно. И когда он понял, что именно, то крикнул: «Нет!», но было уже поздно. Двое кушитов освободили одну руку своему пленнику и зорко следили, чтобы он не вздумал завершить начатое дело, но оказались совершенно не готовы к тому, что произошло. Убийца, не делая резких движений, поднёс руку ко рту, укусил чёрную ткань рукава и тут же задёргался в конвульсиях. Спустя несколько мгновений он был мертвее мёртвого и безвольно повис в руках стражников.
Царь изрыгал ужаснейшие проклятья и ругательства, но, вспомнив, что рядом лежит смертельно раненная дочь, угрюмо замолчал. Тело убийцы вынесли вслед за его неудачливыми собратьями по ремеслу. Наконец в спальню, подслеповато щурясь, ввалился придворный медик, не успевший даже нормально одеться. Но здоровенный кожаный баул с лекарствами всё же собрать успел.
Он тут же развил бурную деятельность, доставая из кожаного мешка какие-то порошки, коренья, банки и склянки. За ними последовала переносная жаровенка и небольшой тигель.
Царь, заламывая руки, непрерывно ходил из угла в угол, а Александр с интересом следил за действиями лекаря. Тот положил углей в жаровню и начал высыпать из различных мешочков порошки в тигель, из которого тут же взвился на редкость вонючий дымок. Морозов, сам немного соображая в химии, спросил лекаря, что он делает.
Придворный медик подозрительно уставился на рейдера, но увидел на его боку меч и, решив, что он полный профан в медицине и не конкурент ему, снисходительно ответил:
— Видите ли, я составляю заживляющий порошок, который ускоряет рост животных тканей и затягивает раны. Порошок Хафея, может, слышали? Уникальное средство, но, к сожалению, готовить его приходится каждый раз заново.
— Порошок? Для раны? И каковы же его ингредиенты?
— Ну, на самом деле — это не порошок, а скорее мазь. Составляющие очень просты, но необходимо соблюдать тщательные пропорции — стоит чуть-чуть перепутать, и эффект оздоровления пропадёт напрочь. Сначала надо положить чешую и экскременты пятилетнего крокодила…
«С каких это пор у крокодилов есть чешуя?» — подумал Александр, но прерывать не стал.
— …когда это сгорит, надо добавить зуб чёрной собаки и кусочек рога барана. Цвет барана роли не играет. Золу необходимо тщательно перемешать…
Всё было ясно — лекарь явно выезжал за счёт везения. Возможно, кто-то выздоровел сам по себе, а заслугу приписали этому горе-врачевателю. Хотя после того, как Александр узнал про оборотней, чёрных магов и жрецов, видящих чувства, почему бы и такому дикому средству не сработать? В любом случае, даже если этот так называемый лекарь и успеет скормить царевне свой тошнотворный порошок, то реаниматор легко высосет из организма лишнюю дрянь…
— …а потом надо положить глаз совы и щепотку сухой полыни…
«Почему так долго нет шлюпки?»
В этот момент в спальню в сопровождении стражи вошли, сгибаясь под тяжестью реаниматора, Персиваль Конго и Эркин. Александр вежливо отстранил лекаря и, пока тот ещё не понял, что к чему, быстро приготовил прибор к работе. Реаниматор тихо загудел и начал обследовать пациента. Прошла минута, и манипулятор ввёл девушке инъекцию, после чего на панели загорелась надпись: «Удалить инородное тело». Капитан рейдеров взялся за рукоять кинжала, намереваясь выдернуть его из груди царевны. Царь и лекарь в один голос завопили: «Нет!!»
Александр понимал, почему они так волнуются — если извлечь кинжал, то девушка умрёт, так и не приходя в сознание, прямо сейчас. Но реаниматор не выдал бы руководство выдернуть оружие, если бы не подстраховал организм укрепляющими средствами. Поэтому Морозов попросил царя довериться ему. Пеззон не успел воспрепятствовать, как кинжал уже лежал на кровати. У стоящих рядом вырвался вздох ужаса, но ничего страшного больше не произошло — царевна всё так же неровно дышала, но и только. Александр считывал данные о состоянии Сари и в меру сил переводил их царю.
Через час реаниматор показал, что переходит к завершающей фазе, главная опасность устранена и уже спустя восемнадцать часов пациент сможет питаться самостоятельно. Александр, как мог, объяснил, что реаниматор заменил пострадавшей отравленную кровь (кинжал был с ядом) и ускорил её выздоровление. Смертельно обиженный лекарь ушёл ещё полчаса назад, оскорблённо гремя своими склянками.
Эркин, выполнив свою миссию, улетел обратно. Двоих стражников, видевших взлёт шлюпки, чуть было не оштрафовал начальник караула за пьянство на посту, когда они ему рассказали о случившемся. Только после доклада самому царю капитан стражи убедился, что солдаты были правы и трезвы. Однако, будучи истинным военным, командир, не желая, чтобы подчинённые обскакали его хотя бы в такой малости, всё же оштрафовал их за недостаток служебного рвения. Самым удивительным было то, что никто, кроме этих двух солдат, не видел посадки и взлёта шлюпки, хотя вся дворцовая челядь, взбудораженная попыткой покушения, не спала.
Александр сильно встревожился, когда прибежал кушит, посланный царём в храм Энлиля, и рассказал, что Нотру убит кинжалом в сердце, а также ещё несколько наиболее важных в иерархии храма жрецов. Дело уже начинало походить на массированную атаку неприятеля с целью обезглавливания противника.
К этому времени все рейдеры уже были разбужены, накормлены таблетками «вытрезвителя» и ждали приказаний капитана. Царь, убедившись, что дочери уже не угрожает смерть от раны и на её щеках появился румянец, велел всем выйти и поставил у дверей опочивальни усиленный караул. Внутри остались только брат Херес и полная женщина, та самая, что была с царевной на базаре. Монах остался, чтобы наблюдать за работой реаниматора, а нянька — присматривать за самим монахом.
Теперь Пеззон нервно расхаживал по большой зале, размышляя о том, каким образом поймать убийц и добраться до их нанимателя. Или нанимателей. Его раздумья прервал вбежавший с докладом дворецкий:
— О всемогущий повелитель, кладезь премудрости…
Царь махнул на него рукой.
— Перестань!
Отбросив изощрённые высказывания, дворецкий деловым тоном доложил:
— Прибыл Доирси Тар, верховный жрец храма Энки, со свитой. Просит немедленной аудиенции. Мне показалось, что он очень рассержен.
— Введи их.
Вскоре в дверях появился сам жрец и его люди. Он отвесил церемониальный поклон царю ещё на входе и попросил разговора с глазу на глаз. Когда они остались вдвоём, Доирси Тар вытер пот со лба и совсем непочтительно уселся на уголок мраморного столика.
