Мне не терпелось разуться. Носки я не менял со вчерашнего дня и чувствовал, что они прилипли к ногам. Скорее бы снять ботинки. Но не здесь. Сначала нужно поесть и оказаться в вагоне.
Поев, я смахнул в бумажный пакет крошки со стола и вернулся к кухне. За это время к «Зиксу» подъехали три машины, и возле окна выстроилась небольшая очередь.
— Вам придется подождать, пока я обслужу посетителей, — сказал долговязый.
Я двинулся к задней двери. Минут через двадцать оттуда вышел хозяин вагона.
— Идемте.
Мы приблизились к вагону и поднялись по приставной лесенке. Долговязый достал связку ключей, нашел нужный и отпер дверь вагона. Мы попали в узкий проход. Внутри вагон был выкрашен шаровой краской, и на мгновение мне показалось, будто я попал на подводную лодку. Краска была свежей и еще пахла.
— Вагонным туалетом не пользуйтесь. Он не работает. Только запачкаетесь. У нас туалет за рестораном. Я оставлю дверь незапертой.
Меня поразило, с каким доверием этот человек отнесся к незнакомцу, которого видел впервые.
— Спасибо вам за хлопоты.
— Не стоит благодарности.
Он вышел, закрыв за собою дверь. За всю свою жизнь я практически никогда не ездил в поездах («Диснейленд» не в счет), не говоря о том, чтобы в них спать. Служебный вагон отличался от океанского лайнера. Полка была жесткой и требовала матраса. Я достал свой, развернул спальный мешок и лег, проверяя, на чем буду спать. Неплохо. Жестковато, но я постепенно привыкал спать на жестком. Мягкие вещи исчезли из моей жизни.
Когда стемнело, дождь усилился. Он громко стучал по вагонной крыше, а деревянные стенки отражали эти звуки. Я радовался, что нахожусь в этом ящике, а не в мокром лесу.
Помимо туалета и воды, в вагоне не было и электричества. Я достал фонарь, дневник и записал краткий отчет о минувшем дне. Написал о безруком, встретившемся мне в закусочной «Джек-в-коробке», о его поисках «учительской книги». Неужели и я когда-нибудь стану похож на него? Начну бормотать что-то о вещах, совершенно непонятных окружающим. О какой-нибудь «учительской книге».
Я ненавидел ночи и демонов, обступавших меня с наступлением темноты. Хотя и днем я постоянно думал о Маккейл (иногда еще и о предательстве Кайла), ходьба обладала силой, способной удерживать демонов на расстоянии. Но в ночной тишине они являлись целым легионом. В такие минуты я ощущал себя чужестранцем внутри собственного разума, двигаясь по неизведанным и опасным тропам.
Прав был Марк Твен, написав: «Полагаю, что я, как и все остальные люди, по ночам становлюсь не совсем нормальным».
ГЛАВА 25
«Эту ночь я спал в железнодорожном вагоне, который давно никуда не едет. Пока не представляю, что принесет мне новый день, не считая ходьбы. И дождя».
Из дневника Алана Кристофферсона
Утром окружающий мир был тих и спокоен. Когда я проснулся, солнце еще не появилось из-за гор, и пока все вокруг пребывало в серо-голубых тонах. В воздухе ощущалась прохлада, и я видел пар от собственного дыхания.
Я собрал рюкзак. Дождь прекратился, однако было очень сыро. Скорее всего, дождь шел всю ночь. Я обогнул строение ресторанной кухни (свет внутри был притушен) и толкнул дверь туалета. К счастью, она по-прежнему была открыта. Я побрился, набрал во фляжку холодную воду и снова вышел на дорогу.
Шоссе тянулось над рекой. Внизу, у воды, какие-то люди выгружали из пикапа каяк. Спокойно, без спешки. Я вдруг подумал, что и мне некуда спешить. Впервые оценил простоту своей новой жизни. Никаких «предельных сроков». Никаких встреч и собраний. Из моей жизни исчезли электронная почта и телефонные конференции. Теперь меня заботило лишь необходимое: вода, пища, сон и иногда — кров над головой.
Дорога терялась в дымке. Я только не мог понять, то ли туман опускается с неба, то ли поднимается снизу, от асфальта. Несколько миль подряд дорога шла вверх, причем довольно круто. Вскоре я остановился, завороженный красотой этих мест. К северу от меня шумел каскад водопадов, на юге катила свои воды река Скайкомиш. Наверное, природа действительно лечит, но ее не назовешь лекарством мгновенного действия. Красивые пейзажи лишь на время отвлекли меня от моего далеко не радужного настроения.
Около десяти утра я вновь пересек границу округа Кинг и очутился в городишке Баринг, где в придорожной забегаловке великолепно позавтракал яичницей с жареными колбасками. День обещал быть тихим, сереньким и влажным. Но если бы и светило солнце, его лучи застревали бы в густом хвойном лесу. Внизу ярко зеленели пятна мхов и лишайников. Лишайники покрывали даже бетонные ограждения мостов.
Ближе к вечеру я подошел к туристскому лагерю Мани-крик. Там я устроил себе привал, съел яблоко, немного вяленого мяса и пару горстей «дорожной смеси».
Дорога становилась все уже и опаснее. В очередном городишке, через который я проходил (я даже не прочитал его названия), терпеть не могли медленно едущих водителей. Я увидел любопытное предостережение, грозящее штрафом, если за вашей машиной скопится еще пять. Водителям предлагалось двигаться «плечом к плечу», что таило явную угрозу для пешеходов и велосипедистов. Не дай бог оказаться в подобном месте, когда стемнеет (по крайней мере, если вам еще не надоело жить).
Так я добрался до города Скайкомиш. Единственным местом, где можно было более или менее прилично поесть, была «Небесная закусочная». Жители, скорее всего, верили, что название их города связано с небесами, хотя оно, как и многие подобные названия, было просто вывернутым на англоязычный лад названием исчезнувшего индейского племени. Поскольку соседний городишко находился достаточно далеко, я решил подкрепиться основательнее и заказал себе рагу, спагетти и чесночный хлеб. Поев, немного посидел, давая пище утрястись в желудке, а затем вернулся на дорогу.
Очередной дорожный столб встретил меня цифрами 56. Значит, я прошел почти двадцать пять миль и все — в гору. На них появилось указание высоты над уровнем моря. Еще ощутимее свидетельствовали о ней ноющие икры ног. Первой была отметка в 1500 футов. Там же я впервые увидел на дороге снег.
К вечеру мои ноги гудели, и каждый шаг отзывался болью. Я начал присматривать место для привала. Дорогу окружали крутые лесистые склоны. Забираться на них и искать ровный пятачок, чтобы ткнуть туда палатку, мне не хотелось. Я продолжал ковылять и через час серьезно задумался над тем, сколько еще протяну. Отругал себя за то, что не остановился раньше. Даже появилась дурацкая мысль вернуться назад, туда, где я в последний раз видел место для стоянки. Но идти назад целых семь миль я был не в состоянии. К тому же эти мили дорого мне достались. И я потащился вперед, надеясь на удачу.
Очередной дорожный столб сообщал, что теперь я нахожусь на высоте 1800 футов над уровнем моря. Всего триста футов, а снежный покров на дороге и окрестных горах стал заметнее. К моим ногам были применимы все эпитеты усталости. Они горели, саднили, ныли. Я тяжело дышал, выдыхая ртом и выпуская струйки пара. Еще немного, и я просто рухну на обочину. И вот тут-то я в сумерках увидел щит палаточного лагеря Десепшн-Фоллс. Я облегченно вздохнул.
