Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
Таким образом, было потеряно две недели…
А потом начались изнуряющие поиски, жуткие процедуры допросов следователя, интервью и преследования кинокамер. Фотографии Лики висели на всех станциях метро. Мои коллеги и студенты смотрели на меня с сочувствием, это тоже было невыносимо, я держался из последних сил…
В первые месяцы Лиза звонила мне — я с надеждой хватал трубку, но слышал лишь проклятия. В конце концов я прекратил всяческие контакты с семьей Лики, и только изредка до меня доходили слухи, что Елизавета Тенецкая почти не выходит из дома и потихоньку спивается вместе со своей домработницей — бывшей актрисой, сыгравшей в ее первом фильме. Тем временем ее муж все силы направил на поиски дочери и прочесывает карпатские леса. Но все напрасно.
Лика исчезла…
Теперь я понимаю, что значит «пропал без вести», и знаю, насколько эта формулировка страшна. «Без вести» — это гнетущая безысходность. В Афгане я сталкивался с подобным, но тогда это не касалось меня лично. Помню, мне даже казалось, что в этом есть определенная надежда — дождаться, увидеть, верить в лучшее. Но теперь я думал совершенно иначе. Узнай я, что Лики нет в живых — это было бы тем катарсисом, после которого я смог бы дышать. А так — я просто задыхался, рисуя в воображении самые страшные картины. Лика совершенно не была приспособлена к жизни, да и не пыталась приспособиться, и поэтому с ней могло произойти все что угодно. Но что включало в себя это «все что угодно»? Все — это все. Мне было легче считать, что ее забрали инопланетяне…
Долго не давали покоя ее вещи. Я постоянно натыкался на них, мучился, пытаясь вспомнить, когда она надевала то или иное платье, зарывался в него лицом. А на исходе второго года не выдержал — все, вместе с красками и рисунками, спрятал в шкаф. Тот самый. Разве могли мы, разглядывая его в витрине, подумать, что он станет саркофагом?
О Лизе я больше не думал. Странно и дико: Лика словно бы забрала с собой навязчивую идею всей моей жизни. Но неужели за это нужно было заплатить такую цену?
3
…Я лечу в самолете. Я еще не знаю, какие новые запахи, звуки, ощущения встретят меня после приземления. Не знаю, какая комната ждет меня в отеле, какой вид откроется из окна. Море? Пальмовые рощи? Горы? Или разноцветная череда ресторанчиков на набережной? Не знаю. И люблю это ощущение новизны — селиться в незнакомых отелях, люблю момент, когда ключ от номера из рук администратора переходит в мои, люблю подниматься в лифте и брести по длинному коридору следом за коридорным, угадывая, где мое временное пристанище. Какое оно? Обожаю момент, когда вхожу в него и запираю двери изнутри… Все!
Люблю щелкать всеми выключателями одновременно, распахивать двери ванной комнаты и всех шкафов, осматривать «свои» владения. Открывать балкон и обнаруживать, что он чист и просторен, со стеклянным журнальным столиком и двумя уютными плетеными креслами. Мне нравится, что я и мое новое жилье — независимы друг от друга и поэтому между нами сохраняются пиететные отношения: временное жилье, как и случайный попутчик, не требует душевного тепла и ни к чему не обязывает. В самолете, на высоте десять тысяч метров, прохладно, в моем городе вообще отвратительная сырость — лето в этом году не удалось. Отпуск я провел, не вылезая из дому. И вот теперь этот семинар на берегу Адриатики — две скучнейшие недели в кругу коллег из всех уголков мира, доклады, просмотры программ, клипов, рекламных роликов. Все это уже давно меня не интересовало, я лишь старался держать марку. Хотел даже вместо себя отправить в командировку менеджера или еще кого-нибудь из молодых, но все как сговорились — никто не соглашался ехать. Было ясно: они хотят, чтобы я немного развеялся. Хорошо, попробую. Если получится…
Семинар проходил в крошечном городке, окруженном горами. До моря, как выяснилось, нужно было ехать около часа, но в самом городе было большое озеро — не очень чистое, но живописное, обрамленное сине-зелеными горами. Участников семинара поселили в «старом городе», в пятизвездочном отеле рядом с ратушей, внешне ничем не отличающемся от других средневековых зданий. Собственно, это и был старинный особняк XV века, который изнутри соответствовал всем требованиям разряда.
Приехал я сюда под вечер. Дорога от аэропорта была опасной — узкий горный серпантин, кое-где огороженный низким парапетом. Пару раз мне на глаза попались заржавелые обломки автомобилей, лежащих в ущельях. На подъезде к городу я назвал таксисту отель и по его реакции понял, что это — жилье для богатых. В «старый город» въезда не было — все машины останавливались на площади у высоких каменных ворот. Не успел я ступить на брусчатку этого исторического места, как ко мне тут же подскочил вышколенный служащий в униформе (как он меня распознал — одному Богу известно!), подхватил мой чемодан и повел внутрь города, окруженного высокой крепостной стеной. Вот где нужно снимать фильмы! По дороге он на чистейшем английском рассказывал мне о достопримечательностях, мимо которых мы проходили, и о том, где находятся лучшие из ресторанов, которых на узких улицах было несметное количество. Каким-то чудом кофейни, рестораны и пабы умещались на улочках, ширина которых не превышала размаха рук, и выглядели уютно и романтично. Минуты через три, в течение которых я вертел головой во все стороны, пытаясь запомнить расположение этих заведений, мы остановились у отеля. Мой номер оказался роскошным — со старинной дубовой мебелью, вытканными серебряной ниткой покрывалами и большим старинным зеркалом. Я дал коридорному чаевые и с облегчением запер за ним дверь. Распахнул дверь балкона — он выходил на площадь перед ратушей. На площади по кругу выстроились три ресторанчика. Столики были расставлены на улице, за ними сидели люди. Вкусные запахи — тонкие и ненавязчивые — витали над всем городом. Я быстро распаковал вещи, переоделся и решил побродить по улочкам, а потом поужинать в одном из ресторанов.
Заблудиться здесь было невозможно — все улицы вели на ратушную площадь. Гулял я долго, меня удивляла старина и уютность городка, который все больше напоминал мне какой-то исторический лабиринт. Этот город мог бы понравиться Лике, вдруг подумалось мне. Нет, вру — такое «вдруг» стало для меня постоянным, привычным состоянием. Теперь, сталкиваясь с любыми проявлениями жизни, я ловил себя на том, что оцениваю их с точки зрения Лики…
4
…Меня всегда удивляло, что даже иронично настроенные почтенные граждане воспринимают телевизионщиков как неких небожителей, сами рвутся на телеэкраны и на следующий же день после участия в каком-нибудь ток-шоу гордо поглядывают по сторонам: узнают ли их прохожие? Я достаточно хорошо знал этот мир, как и то, что со временем все постепенно превращается в профанацию. Для меня важным было одно: откровенно признаться в этом. Я, например, мог заявить прямо: то, чем занимаюсь все эти годы, и есть профанация — достаточно талантливая (этого у меня не отнять), но все же — профанация. Я мастерски агитировал человечество раскупать моющие средства, жевательные резинки от кариеса, йогурты, шины и прочее. Мне необходимо всучить всю эту продукцию как можно большему количеству людей — от этого зависит, смогу ли я сам покупать все это. Примерно об этом я и размышлял, готовясь принять участие в этом семинаре, и, конечно же, не собирался произносить ничего подобного вслух. Разве что за рюмкой ракии с такими же, как я. Если они, конечно, здесь найдутся. Я знаю, Лика бы поняла меня. Я и сам только теперь начинал что-то понимать: на фоне всей этой профанации у меня наконец появилось нечто, что я всегда искал, — женщина, любящая меня таким, какой я есть, со всем моим внутренним скарбом. Она любила меня — всякого. Не героя, не мудреца, не богача. Она просто любила. И не дав мне времени осознать это, неожиданно исчезла из моей жизни. Неожиданно, жутко и тихо. Так тихо, как и любила. Она жила во мне, как песчинка внутри ракушки — мозолила мое нежное эгоистичное нутро, и вот выпала наружу. И вот теперь я думаю о ней так, как она бы того хотела. Знаешь ли ты об этом, Лика?.. Ау!..
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 40
