Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
Джонатану это нравилось. Он старался быть добрым и справедливым и уже видел, как постепенно панический ужас его рабов перед спрятанной до иных времен куклой обезглавленного служителя африканского божества Мбоа меняется на глубокое уважение к тому, чьими искренними отеческими заботами только и поддерживается их жизнь и благочестие.
И лишь к ноябрю, когда в его поместье внезапно появился, казалось, давно забытый человек, стройный и совершенно ясный мир Джонатана вдруг пошатнулся и словно лопнул пополам.
Если честно, Артур Мидлтон был потрясен, хотя и умело это скрывал. Он запомнил Джонатана щуплым, робким девственником тринадцати лет, доверху наполненным сумасбродными заумными идеями и не способным ни на одно действительно мужское дело. В чем-то он оставался таким и сейчас — замкнутым, скованным в движениях и не вполне нормальным. Но кое-что все-таки изменилось.
Уже по тому, с каким почтением и даже трепетом склонялись перед этим недоноском ниггеры, было видно, сколь высокого они о нем мнения. Это задевало. Уже года полтора, как Артур лично осуществлял экзекуции самых непокорных — сначала не без помощи управляющего, а затем и вполне самостоятельно. Он был суровым и непреклонным, он был требователен и властен, порой настолько, что даже его отец, известный своей строгостью сэр Бертран Мидлтон, нет-нет да и проявлял глухое недовольство растущими притязаниями своего не в меру развитого отпрыска. Но так, как Джонатана, его все равно не боялись.
Нет, Джонатан не пытался выглядеть чем-то большим, чем он есть на самом деле; он не стал предлагать другу детства любую из его юных рабынь, он не козырял своей властью над прислугой, и все равно Артур был по-настоящему потрясен.
— А на Рождество чем думаешь заняться? — старательно скрывая ревность за рассеянной улыбкой, интересовался он.
— Читать буду, — просто ответил Джонатан. — Ну, может быть, съезжу в город, отцовскую коллекцию кукол пополнить.
И наблюдательный Артур видел, как от одного ровного, мягкого голоса Джонатана держащие серебряный поднос руки толстой черной Сесилии начинают мелко подрагивать.
— А что это за история с побегом у тебя была? — проезжая мимо убранных осенних полей, как бы ненароком интересовался Артур.
— Да ничего особенного, — пожимая плечами, уходил от ответа Джонатан.
— Ну как так — ничего особенного? — настаивал Артур. — Я слышал, ты даже от помощи полиции отказался, а всех вернул. Как это ты сумел?
— Видишь ли, Артур, — на секунду задумался Джонатан. — Просто я понимаю, что и как им нужно сказать; я пытаюсь донести до них саму суть нравственности и смирения.
И Артур видел, как в тот же миг сопровождавший их черный лакей еще больше темнеет лицом и опускает глаза вниз. Это было непереносимо.
— Кстати, Джонатан, — уже почти отчаявшись вернуть себе душевное равновесие и былое верховенство, Артур заметался в поисках ахиллесовой пяты Джонатана, — а ты в Новом Орлеане когда-нибудь бывал?
И тут же понял, что попал в точку! Джонатан оторопел, а затем насквозь фальшивым голосом начал убеждать своего соседа и старинного друга, что ему в этот город пока не нужно, зачем-то вспомнил, что когда-то отец обещал ему, что они съездят когда-нибудь на сельскохозяйственную ярмарку.
Артур раскатисто расхохотался. Он снова был наверху!
— Я завтра туда еду, — удовлетворенно ощерился он. — Если хочешь, вместе поедем. У меня там друзья, познакомлю. Сколько можно в этой дыре сидеть? Пора и в свет выходить… Вот что, давай завтра же! Ну как, идет?
Артур бросил на друга детства изучающий взгляд и понял, что теперь он может позволить себе почти все, даже милость.
— Хотя тебе это действительно, пожалуй, пока не надо. Вот будет ярмарка, может, тогда…
Джонатан неопределенно кивнул. Он был в полной растерянности.
Предложение посетить Новый Орлеан совершенно лишило Джонатана покоя. Всю ночь он метался по спальне из угла в угол, пока не признал, что Артур попал в самую точку!
Все их сверстники, разумеется, с разрешения старших, уже по два-три раза посетили этот удивительный полузапретный для неокрепших юных душ город — почти Вавилон. Когда-то он сам долго и страстно мечтал о Новом Орлеане, просил отца, чтобы тот взял его с собой. Казалось невероятным, что это столь прочно забылось.
Джонатан подошел к окну, распахнул рамы настежь и глубоко вдохнул свежий ноябрьский воздух. Он уже знал, что поедет.
Следующим же вечером, предварительно переговорив с дядей Теренсом, Джонатан Лоуренс выехал вместе с Артуром Мидлтоном в столицу соседней Луизианы. На пароме через Миссисипи они переправились уже затемно, с тем расчетом, чтобы утром, более или менее выспавшимися, быть на месте. И, надо сказать, им повезло, дождей давно уже не выпадало, и дорога была мягка, укатана и ложилась под колеса, как перина. Держи дистанцию, так, чтобы не попадать под облако поднятой ушедшим вперед экипажем пыли, да знай себе спи.
Полночи Джонатан дремал, с ногами забравшись на сиденье не слишком просторного экипажа, обняв дорожную подушку и укрывшись теплым шерстяным одеялом, а перед самым рассветом стало по-настоящему холодно, и, сколько он ни заворачивался в одеяло, до самого Нового Орлеана не удавалось ни уснуть, ни изгнать лезущие в голову отчаянные мысли.
Он успел раз двадцать прийти к выводу, что ему совершенно нечего делать в этом чужом, наполовину говорящем на французском языке городе, что все на него будут смотреть, как на полную деревенщину, и что поддался он этому искушению лишь благодаря непомерной, бесстыжей настойчивости Артура и своей тонкой, а потому и чрезмерно отзывчивой душевной организации.
Пожалуй, только чувство долга и необходимость держать слово помешали Джонатану нагнать уехавшего вперед Артура, прямо заявить о своем новом решении и повернуть назад. А потом окончательно поднялось неяркое осеннее солнце, цоканье копыт стало звонким и отчетливым, Джонатан высунул нос из-под одеяла, отбросил его, потянулся и замер.
Прямо перед ним, словно сказочный дремучий лес, выросший из брошенного на землю гребешка, во все стороны простирался Новый Орлеан.
Он был прекрасен. Огромные трех-четырехэтажные дома чудной, только в книгах виденной архитектуры, мощенные камнем улицы, фонари, вывески и женщины. Боже! Сколько же здесь было белых женщин!
Женщины протирали огромные стекла табачных лавок, женщины вели за руку детей, женщины шли под ажурными зонтиками — справа и слева, сплошными нескончаемыми потоками, яркие и невероятно яркие, празднично и невероятно празднично одетые, рыжие и веснушчатые, белокурые и голубоглазые, черноволосые, шатенки и — все белые!
Сердце Джонатана горячим комком застряло где-то в горле, а дыхание перехватило. У него и в мыслях не было, что где-то может существовать такой прекрасный мир.
— Эй, Джонатан! — крикнули справа, он оглянулся и увидел Артура. Тот уже вылез из экипажа и поворачивался из стороны в сторону, позволяя черному возчику щеточкой обмести пыль с роскошного костюма.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 80
