Но скоро он все-таки уедет в Лондон и, может быть, какое-то время будет продолжать их отношения на расстоянии. Мерседес и не надеялась, что Джейк будет долго терпеть такое положение вещей. Он неизбежно устанет от неопределенности, и тогда они сообщат всем, что расстались. И произойдет самое страшное: ей придется встретиться с мукой потери.
Но сейчас, пока он здесь, она могла бы попытаться продлить их отношения. Правда, это означало лгать всем и дальше. И не только лгать, но и предпринимать лживые действия. И это было самым невыносимым.
Тот день, когда Джейк поднял вопрос о кольце, оказался одним из таких невыносимых дней.
— Может быть, мы должны выбрать кольцо, предложил он однажды утром, когда они, побродив по Барселоне, отдыхали за чашкой кофе в маленьком кафе.
— Кольцо?
На пару секунд Мерседес не поняла, что он имел в виду, и только пристально посмотрела на него, нахмурившись от смущения.
— Какое кольцо?
— Обручальное, — объяснил Джейк с заметной эмоциональностью в голосе, не давая ей времени сообразить, как отвечать. — Какое же еще?
— Зачем мне обручальное кольцо?
Она не смогла сдержаться, слова слетели с губ, выдали потаенные мысли, те, которые она не осмеливалась сказать ему. Почему он считает, что она непременно должна хотеть кольцо, чтобы подтвердить отношения, которых даже не существует?
— Это обычное дело для помолвленных пар.
— Но мы не обычная помолвленная пара. К слову, мы даже не помолвлены, и ты слишком хорошо это знаешь.
Косой взгляд, который он бросил в ее сторону, вынудил ее вздрогнуть, несмотря на полуденную жару.
— Но нам необходимо поддерживать видимость помолвки, чтобы нам поверили.
— С чего это я должна поддерживать видимость?
— Я думал, что именно об этом ты… и твой папа более всего беспокоитесь.
В его голосе был определенный намек, и его глаза стали холоднее, чем когда-либо.
— Это оттого, что мы уже поверили, будто мы… удалось сказать ей. Слова замерли на побледневших губах. — Оттого, что ты заставил его поверить, будто мы уже были любовниками.
— И он не очень-то этому обрадовался.
Джейк сосредоточенно размешивал кофе, пристально глядя в чашку. Но у Мерседес сложилось впечатление, что он внимательно следит за ее голосом и реакцией.
— Ему кажется, что ты позоришь семью, — цинично пробормотал он.
— Это Испания, а не Англия, — резко напомнила ему Мерседес. — И мой отец считает, что приличная молодая женщина не должна… не должна…
— Не должна прыгать к мужчине в постель?
— Я не прыгала к тебе в постель! — резко запротестовала она.
— Но ты и не сопротивлялась мне. И той ночью в Лондоне у меня создалось впечатление, что ты преуспела кое в чем, если бы не взяла на себя инициативу и не сбежала.
Мерседес почувствовала, как ее щеки заливает краска, рука задрожала так сильно, что она должна была со стуком поставить чашку на блюдце из боязни пролить кофе на деревянный полированный стол.
— Я… я выпила лишнего.
— Нет, — выпалил Джейк, его сверкающий пристальный взгляд вонзился в ее лицо. — Ведь это я наполнял тебе бокал. Ты выпила не больше моего.
— Я…
Мерседес попыталась ответить, но ее голос прервался. Что она могла сказать? Как она объяснит свое поведение, когда оно было непонятно даже ей?
По крайней мере так было тогда. Теперь, конечно, она очень хорошо понимала, что произошло с ней. Ее охватило страстное увлечение, которое стало предшественником изменений в ее жизни — влюбленности в Джейка Тавернера.
Но она не могла признаться в этом тому мужчине, который только что предложил ей обручальное кольцо — фальшивое по своей сути — с таким спокойствием, будто безделушку с дешевого рынка.
— Я не соображала здраво.
— И ты все еще не соображала здраво, когда сбежала?
Это был вопрос, который беспокоил его с той ночи, признался себе Джейк, на который он в самом деле хотел получить ответ.
Выходит, что, не зная о ее девственности, он вел себя слишком напористо, был невнимательным и таким образом вынудил ее в панике сбежать из его дома. Такой расклад событий Джейку совсем не понравился.
Мерседес подняла ложку, внимательно посмотрела на нее, будто именно в ложке заключался ответ на все мучавшие их вопросы. Спохватившись, она медленно положила ее обратно на блюдце.
— Я тогда совсем ничего не соображала.
Это не ответ. И Джейк был вынужден задать вопрос, которого хотел бы избежать.
— Я напугал тебя?
— Напугал?
Она быстро, смущенно и в то же время испуганно посмотрела на него своими большими карими глазами. Увидев ее смущение, он почувствовал облегчение, но от ее испуга ощутил муки совести.
Джейк сжал в пальцах чашку настолько сильно, что чуть не расколол ее.
— Нет…
Слава богу! На миг его взгляд затуманился при виде того, как она качает головой, как развеваются ее черные волосы вокруг плеч.
— Я сама напугала себя, — прибавила она неожиданно.
— Что?
Он ожидал этого меньше всего и поэтому смутился.
— Я испугалась того, что так быстро потеряла голову.
Джейк нахмурился, а она вздохнула.
— Меня это обеспокоило. Ты знаешь о прошлом моего отца… и о том, что у меня есть родной брат и еще два — по отцу.
— У Рамона и Алекса разные матери?
Джейк пытался не выдать себя, сохраняя равнодушный тон. Теперь не время давать ей понять, что он знает о ситуации в ее семье больше, чем она предполагает. Если он правильно рассчитал, ей не нужно это знать. Зачем рассказывать сейчас столь тревожные вещи? Узнав обо всем, Мерседес, несомненно, бросит его. А это не входит в планы Джейка.
Правда, однажды она все равно бросит его, что неизбежно. Никто из них не связан обязательствами, и, конечно, Мерседес даже не намекнула, что хочет большего. Но зачем им расставаться до того, как страсть между ними утихнет сама? Он хотел запомнить все, что их связывает, как можно полнее. Он хотел находиться рядом с ней, пока она позволит.
— Так что ты почувствовала, когда эти два парня внезапно появились и объявили себя твоими родственниками?
Что она почувствовала, когда ее отец предстал в виде распутной крысы, не в силах оставаться верным одной женщине в его жизни?
Мерседес обиженно посмотрела на него, и он почувствовал, что каким-то образом, нехотя затронул ее болезненные струны. Это было неприятное чувство, и Джейк, чтобы успокоиться, напомнил себе слова матери о том, что Мерседес Алколар — такая же холодная и надменная, как ее отец.
