рассчитан максимум на сто десять килограмм. А преступник у нас толстый, весит сто тридцать килограмм. Ну, раз такие дела его сажают на диету. А он, внезапно, не худеет, а прибавляет ещё десять килограмм. Они такие — твою мать. Меняют диету, а он и на ней прибавляет десять кило. Они сажают его глухо на хлеб и воду. А он прибавляет ещё пять килограмм. И вот начальник тюрьмы со свитой приходит к нему в камеру, и говорит: Ну Джон! Ну что за дела! Ну мы стараемся, а ты не худеешь. Что за дела? А он так, потупившись, отвечает: мол, простите, но у меня мотивации нет…
Филин буквально секунду ошарашено крутил глазами, а потом раскатисто расхохотался.
— Ну, в общем, — игнорируя его смех, продолжил я, — тот поставщик не смеялся, но мою мысль понял. Нет у меня мотивации выбивать из генерального пятьдесят миллионов. Такая же петрушка и с миллионом рублей рода Филиновых. Нет у меня мотивации за них бабло отдавать. Такая у меня мысль.
— Понятно, — внезапно перестав смеяться, захлопнул клюв Филин.
— Второй анекдот про армию…
— В следующий раз расскажешь, мне надо подумать над твоим поведением. Если у нас будет второй раз.
Меня выкинуло из сна, я резко сел.
В проём будущего окна меланхолично-безостановочно дул ветерок, чем ликвидировал большую часть усилий моего обогревателя, шевелил старой шторой.
— Слушай, большая птица с большой тенью, — хрипло сказал в темноту пещеры, — я не договорил. Ладно, не отказываюсь, я же им пять тысяч дал, полтинник вернул почти весь, да никто в их, нашем, я хотел сказать… роду не зарабатывает столько. Какой мне смысл отдавать всё награб… заработанное непосильным трудом каким-то неблагодарным людям?
Ветер дул, было не понятно, слышит меня Филин или нет. Ну и хрен с ним. Я повернулся на бок, рёбра моментально ответили на движение болью.
Превозмогая нежелание покидать тёплые пределы одеяла, вылез, нашёл в полутьме китайский крем и намазался. Заживление синяков шло ни шатко, ни валко, но, по крайней мере, мне удавалось обходится без тотального гипса. Синяки заживали медленно, но док заверил, что кости будут срастаться за счёт традиционной китайской медицины. Ну, пока идёт нормально, если меня не раздевать, но в мои планы такое на входило.
Крем холодил кожу, я покрылся мурашками, завернулся в простыню, чтобы не испачкать одеяло. Сон не шёл.
* * *
Субботнее утро выдалось холодным, если не сказать, промозглым.
Будильник разбудил меня в шесть утра и поскольку рёбра болели, то проснулся я легко, хотя и чувствовал себя так, как будто меня переехал трактор.
Намазался чудесными китайскими лекарствами, надел исподнее, бронежилет, облачился в охотничий костюм. Китайцы по моему рисунку перешили кожаные сапоги в «берцы», причём в их мире такая штука тоже была и называлась «прусские военные ботинки». Я надел их на двойные носки, начистил ваксой, потом кремом.
Собрал рюкзак, проверил ружьё, его на охоту беру только одно, двустволку с удобной итальянской пистолетной рукоятью, шестьдесят патронов. Кольт и наполненный патронташ тоже беру. Нож-тесак и Шило выложил на стол, достал точильный камень и слегка подточил оба.
Рюкзак на правое плечо, ружьё в чехле на него же.
Шило, активация.
Вернувшись на Лицо, набрал Танлу-Же.
В этот раз он был на месте и трубку взяли почти сразу же.
— Пусть Ваш день будет добрым и плодотворным, господин Танлу-Же.
— Пусть Вам сопутствует удача, а здоровье будет, как у молодого тигра, господин Аркад Ий. Как Ваши драгоценны рёбра?
— Срастаются, спасибо Вашему доктору.
— Я передам. Сегодня выходной?
— Ну да. Схожу на охоту, да и родственники зовут на ужин, так что день обещает быть насыщенным.
— Хотите вообще отказаться на сегодня от охраны?
— Да, это тоже. Ну и надеюсь, у нас нет срочных дел?
— Все развивается своим чередом. Если не будет накладок, во вторник отгрузка. Чен сказал, Вы не возражали против особенностей нашего отношения к цифре четыре?
— Он был убедителен, а я уважаю, как культуру Поднебесной, так и Ваш стиль работы.
— Хорошо, что это не вызывает у Вас протеста. До понедельника.
Я положил трубку и поспешил в машине раньше, чем «кое-кто» явится за своей кастрюлькой. Вообще-то ощущения глупые, но от вредной девки надо обязательно отделаться, а скорость — мой лучший союзник. Обычно я иду к офису на девять утра, то есть выхожу в восемь часов сорок минут, а сейчас только семь утра.
По дороге к Ангелине заехал и попил кофе. Кроме того, попросил налить в китайский термос тройную порцию, попробую угостить девушку.
В восемь утра я подъехал к её дому и стал ждать.
Она вышла, одетая в спортивный обтягивающий костюм, с сумкой и двумя ружьями. Я отметил для себя, что раньше этого костюма на ней не видел, но не подал вида.
Вышел из машины и шагнул навстречу.
— Доброе утро, — я перехватил её сумку, повесил себе на плечо (рёбра протестующе отозвались болью), взял её руку и поцеловал. — Рад тебя видеть.
— Привет… — улыбнулась она. — Ну что, поехали на охоту?
— Поехали. А подскажи, у нас есть кто-то из министров с рыжей бородой? Просто любопытно, ты же всех их знаешь?
— Ох. Господин адвокат, это допрос, охота или свидание? — её улыбка не меркла.
— И. Всё вместе.
Глава 10
Машина послушно завелась и почти бесшумно (чуть позвякивая и поскрипывая на кочках и в ямках) покатилась по пока ещё пустой улице.
— Как ты себя чувствуешь после всего пережитого? — нежным голосом участливо спросила Ангелина.
Я было хотел саркастически спросить в ответ, какой именно эпизод из пережитого мной она имеет в виду, потому что потом, как минимум, ещё одна попытка меня пристрелить была, но вовремя сдержался.
— Ангелина Родионовна, в первую очередь, я хочу сказать тебе спасибо.
— Это же моя работа!
— Нет, не съезжай с темы. Серьёзно, я уверен, что ты поставила на уши всю прокуратуру и значительно содействовала тому, чтобы операция по моему спасению произошла как можно скорей.
— Ты же понимаешь, — она несогласно пожала плечами, — это твои друзья, секретная служба, договорились с Губачевским, он дал добро, а дальше дело техники. Правда, мои коллеги теперь уверены, что я с ними знакома.
— Технически так и есть. Они знают тебя, ты знаешь их.
