и пушечных залпов.
Джорджио ведёт катер вдоль живописных скал. Серые исполины, поднимающиеся из воды, терпеливо принимают удары волн. В лазурном небе пронзительно кричат чайки. Лучи по-летнему жаркого солнца дробятся миллиардами ярких бликов на сапфировой глади моря.
Катер замедляет ход. Джорджио глушит мотор. Я слизываю с губ соль, которая осталась от морских брызг.
Приступая к еде, мы понимаем, что не купили стаканчики для вина, поэтому свежайшие пироги и дары моря приходится запивать прямо из бутылки.
– Как настоящие пираты! – смеюсь я, передавая вино Джорджио.
– Ага, только они пили ром, – он делает большой глоток прохладного напитка.
– Знаешь, мне очень нравится, что у нас всё так по-простому, – смотрю в бесконечную морскую даль.
– В каком смысле?
– Ну, никаких помпезных ресторанов, фужеров из хрусталя и серебряных столовых приборов. Без этой мишуры еда гораздо вкуснее.
– Пожалуй, – кивает Джорджио, отправляя в рот осьминожку в кляре.
– Вер, а почему ты переехала в Италию? – спрашивает мужчина.
– В поисках лучшей доли, – пожимаю плечами.
– Ну и как? Нашла?
– Почти, – хмыкаю. – По крайней мере, там, где я жила до переезда, такой красоты не увидишь.
– Расскажи мне о своём детстве, – просит Джорджио.
– Не хочу. Это не слишком радостные воспоминания.
– У тебя есть братья или сёстры?
– Нет. Я одна. Родители давно умерли. Давай сменим тему. Лучше расскажи о своей жизни. Ты женат? Или помолвлен?
С одной стороны, мне лучше ничего не знать об этом мужчине, чтобы не прикипать к нему душой. С другой, надо как-то обойти щекотливые вопросы о себе.
– Я похож на женатого мужчину? – смеётся Джорджио.
– Не знаю. Отсутствие кольца на пальце ничего не значит.
– Нет, я не женат, а постоянной девушки у меня не было до тебя последние года три.
– Я не постоянная, – отрицательно качаю головой.
– Вер, а ты бы хотела ею стать?
– Как ты это себе представляешь? Мы живём в разных странах, даже на разных континентах.
– Ну, существуют самолёты. Слыхала о таком чуде техники? – Джорджио лукаво смотрит на меня.
– Нам не пора возвращаться? Мы же брали катер в прокате на два часа.
– Я оставил депозит. В случае нашей задержки, из него вычтут аренду за третий час.
– Хорошо. Тогда давай просто молча позагораем.
***
Вернувшись в порт, мы скармливаем остатки еды уткам, которые плавают у берега. За халявную еду с водоплавающими борются чайки. На лету хватают кусочки пирога. Вдруг над нашими головами раздаётся надрывный птичий крик. Поднимаю глаза и вижу, что несколько крупных чаек дерутся друг с другом не на жизнь, а на смерть. Перья летят во все стороны. Одна из птиц держит что-то в клюве, а две другие пытаются это у неё отнять. Чайке с добычей удаётся спланировать на камень. Она начинает с остервенением долбить клювом маленький комочек. Не сразу понимаю, что это птенец. Несчастные родители с громким плачем кружат над убийцей своего детёныша. Но помочь ему уже ничем не могут.
– Не смотри, не смотри, – Джорджио отворачивает моё лицо от безобразной картины. – Пошли отсюда.
В этот момент у меня случается истерика. Я рыдаю взахлёб, сотрясаясь всем телом. Мужчина терпеливо успокаивает, говорит банальные вещи, мол, таковы законы природы – выживает сильнейший. Джорджио даже не догадывается, что этого птенца я отчётливо ассоциирую с собой. Только бороться за меня некому.
Глава 17. Альберто
Мне ужасно не хотелось идти на встречу с сенатором Руджеро, но всё равно пришлось. После двух с половиной дней, проведённых с Джорджио, снова возвращаться к ремеслу ночной бабочки невыносимо сложно. К тому же, сегодняшний клиент никогда не входил в список тех, кто хотя бы отдалённо вызывал у меня симпатию.
Альберто Руджеро был классическим примером озлобленного мудака. Он находился под жёсткой пятой своей жены. Его политическая карьера сложилась очень удачно отчасти потому, что он был известен, как добропорядочный семьянин, примерный отец и дед. Сенатор ратовал за базовые ценности общества. Призывал заключать церковные браки, а не просто гражданские, защищать сирых и убогих. Лицемерный прохвост дорожил своей идеальной репутацией настолько, что не обламывался мотаться из Рима в Милан для удовлетворения низменных желаний.
Руджеро был одним из мужчин, которые компенсировали половую несостоятельность путём унижения женщин. Ему доставляло особый кайф доминировать, принуждать. Поэтому с сенатором приходилось разыгрывать невинную овечку. Эдакую девочку-целочку, которая не понимает, как она оказалась в одном номере с шестидесятилетним импотентом, и что он будет с ней делать.
В первый раз я и правда не догоняла, зачем понадобилась Руджеро. Он не позволял прикасаться к себе. Взбесился, когда по незнанию, я хотела возбудить его и дотронулась до вялого члена. Задушевные беседы Альберто тоже не интересовали. Но всё прояснилось, когда он достал из чемоданчика фаллоимитатор.
Хлебнув для храбрости вискаря, вызываю такси. Ровно в назначенное время стучусь в гостиничный номер. Я не была уверена, что Джорджио съехал из этого отеля, поэтому попросила знакомого охранника провести меня через запасной вход.
Дверь комнаты бесшумно открывается.
– Привет, Эми! Я ждал тебя, – с самодовольной улыбкой произносит Альберто. – Проходи.
– Здравствуйте! – для Руджеро я – Эмилия или коротко «Эми».
– Где ты была сегодня? Чем занималась? – он подходит ко мне. Внимательно рассматривает моё платье.
– Ничем особенным. Гуляла в парке и в центре города.
– В такой короткой юбке? Завлекала мужиков? – недовольно рычит сенатор.
– Нет, что Вы! Я…
– Выглядишь как шлюха, – Альберто шлёпает меня по заднице. – Небось ещё и чулки напялила, да? – задирает подол платья, чтобы удостовериться в своей правоте. – Ну, точно! – сжимает пятернёй мою ягодицу.
Молча стою, изображая покорность.
– Чем это от тебя пахнет? Ты что? Пила? – морщится Руджеро.
– Совсем немного. Пару глотков.
– Дрянь! – он даёт мне лёгкую пощёчину. – Знаешь, что бывает с такими безмозглыми девчонками, как ты? Ммм? – тянет за волосы, но не сильно. – Их трахают во все щели! Натягивают на члены! И сейчас, Эми, ты доигралась. Снимай своё тряпьё!
Я быстро раздеваюсь. Альберто, меж тем, достаёт фаллоимитатор среднего размера. Обрабатывает его антисептиком. Возвращается ко мне и щипает за соски.
– Нравится? – ехидно ухмыляется.
– Нет! – честно признаюсь.
– На колени! – командует Руджеро.
Не тороплюсь выполнять приказ. Всю дорогу до отеля я настраивалась на предстоящее рандеву, но чувство отвращения не удалось искоренить. А теперь оно и вовсе разрослось до гигантских размеров.
– На колени я сказал, лживая сучка, – злобно шипит Альберто. – Рот открыла! Шире! – он проталкивает силиконовый член мне в рот и начитает орудовать им там.
– Вот так! Старайся! Лучше старайся! – комментирует престарелый извращенец, пока я имитирую оральный секс.
Руждеро не сдерживается. Запихивает
