командиром отряда. Позади всех — Дед. Он не сильно стремился к тому, чтоб его видели. Процессия тронулась по чьей-то команде. При этом — Рада едва успела зажечь свой факел. По-моему, в церемонии участие приняли одни только пионеры. Те, кому ещё не повязали галстуки — остались на местах. Шли мы очень медленно. К повороту на берег реки, возле главных ворот, толпились ребята старших отрядов. Они по одному-двое неспешно протискивались через калитку, создавая длинную очередь. Когда наш отряд очутился на берегу, стемнело. Окружающую местность освещали факелами. Мне не без труда удалось разглядеть ухищрения организаторов мероприятия. Посередине полянки стояло большое сооружение для главного костра, а чуть в стороне — маленькие костровища, огороженные белыми кирпичами, по одному — для каждого отряда. К большой куче хвороста подошла начальник лагеря со своим горящим факелом. Она по случаю оделась в необычное платье, тёмного цвета. Из-за позднего времени я не смог разглядеть его подробно. Наш отряд разместился с краю, полукругом от маленькой кучки сухих веток и поленьев. Мы с Милдой встали крайними, чуть поодаль от всех. Девушка взяла меня за руку, будто мы были давними друзьями. Я заметил, что более не испытываю отвращения к ней и нисколько не противился её вниманию. Напротив: появилась симпатия и доверие. Командир находилась между мной и Дедом. Он так же стоял с нами, стараясь не привлекать к себе внимания. Когда все собрались, Гелашвили начала громкую пафосную речь:
— Сегодня очень важная дата в истории нашей родной страны. Как вы все очень хорошо знаете, в этот день, двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года началась Война. Настолько страшная, тяжёлая и чудовищная, что народы нашей страны до сих пор с содроганием и трепетом чтут память о ней. Нет ни одной семьи у нас, кого не коснулась бы эта беда. Многие, очень многие потеряли своих родных и близких тогда. Я обязана начать церемонию с минуты молчания в память о них. — Минуту мы все стояли молча, слушая треск факелов. — В ознаменование священной памяти я вместе с вожатыми зажигаю рядом с собой большой костёр. Затем они своими факелами зажгут — маленькие, рядом с вами. Пусть эти огни станут символическими свечами, освещающими путь к соединению поколений. — От большого костра наши вожатые зажгли маленькие кучки хвороста и всё вокруг осветилось ярким рыжим сиянием, почти как днём. Начальник продолжила. — В наше непростое время перед руководящими людьми стоит крайне важная задача: мы обязаны обеспечить преемственность в поколениях, для сохранения итогов нашей общей Победы. Чтоб ничего подобного более не повторилось на нашей земле. Партия и правительство сделало всё, чтобы обеспечить нас и потомков необходимым оружием, гарантирующим мирное небо над нашими городами. Ядерный щит надёжно защищает страну от тех, кто жаждет лёгкой наживы; жаждет, как и тогда — нашей с вами погибели. Мы не имеем права забыть об этом. И потому — заклинаю вас объединиться сегодня и дать клятву: что каждый из нас сделает все от него зависящее, чтоб никогда более не повторилась эта трагедия. Чтоб больше никогда коварство врага не принесло бы на нашу землю смерть и разрушение. Чтоб мирное население городов и сёл никогда бы не услышали воя сирен воздушной тревоги. И навечно будут прокляты те, кто свернёт с пути добра и истины. Те, кто в погоне за богатством, за исполнением своих эгоистичных желаний, пойдёт на сделку с врагами нашего народа, врагами светлых идеалов наших великих предков…
Начальница говорила ещё долго. Она умела и любила красивые эффектные речи. Надо сказать, нам всем нравилось её слушать. В тот день она походила на жрицу, совершающую древнюю мистерию. Меня не покидало чувство, что я нахожусь в центре важной религиозной церемонии, только маскирующейся под обычное пионерское мероприятие «для галочки». Я чувствовал, как наши руки стали проводниками таинственной энергии, исходящей откуда-то из потустороннего мира. Я посмотрел на Милду. Она заметила это и тоже — обратила на меня взор. В её глазах светился огонь от костра, но мне на миг показалось — что это не костёр, а сами глаза издавали некое свечение. Девушка ещё до начала распустила волосы и в вечерних бликах казалось — будто на её голове был одет венок из неведомых трав и цветов. «Да-а, сильно мне, видать — голову напело. Мерещится теперь всякое. Или не мерещится?..» — лезло на ум. Она загадочно улыбнулась и тихо сказала: «Я же говорила — тебе понравится. Хорошо, правда?». Правда. Я кивнул головой. Кто бы ни придумал этот ритуал, наверное — больше подобного я в детстве никогда не испытывал. Мне в тот момент было очень хорошо.
Когда костры догорели — церемония окончилась. Мы так же неспешно возвращались в лагерь. Мне не хотелось отпускать её руку, но проходя через калитку — это произошло. Я оглянулся. Деда за нами не было. Больше я его никогда не видел.
— Ты чего потерял? — Спросила Милда.
— А где?.. Где твой венок? — Спросил я, посмотрев на обычного вида пионерку, безо всяких природных украшений.
— Какой венок?.. Ты видел на мне венок? — Удивлённо, с иронией спросила Милда. — Знаешь, я его спрятала. Никому только не говори об этом. Пускай, это будет наш с тобой секрет.
Я согласился, постепенно возвращаясь в реальность. Вернулись мы совсем поздно. Всем очень хотелось спать. Без долгих разговоров отряд разошёлся по кроватям и быстро заснул. Всю ночь мне снились средневековые замки, воины в старинных доспехах, всадники с какими-то белыми крыльями. В заключение — послышался хор, будто — церковный, на незнакомом языке и звуки органной музыки. Проснулся рано. Из-за приоткрытой двери, соединяющей наши спальни, виднелось сонное лицо Милды.
— Виталик, у тебя пожрать есть чего? — Спросила она жалобно.
— А ты что: проголодалась?
— Ужасно! Такое чувство, будто неделю ничего не ела.
— Сейчас, подожди…
Про запас, с воскресенья, я отложил съестное. В качестве «н.з.» в тумбочке хранились два шоколадных батончика с начинкой. Вполне сытных. И овсяное печенье.
— Только — не хлеб из-под матраса!
— «Сластёну» — будешь?
— Конечно, давай! Даже — два! У меня «пепси-кола» есть. Держи — угощу. Да не стесняйся, у меня ещё есть.
Я отдал ей свои батончики, а мне взамен вручили целую непочатую бутылку лимонада. Отовсюду раздавались звуки сна, из разных мест. Так что: наше взаимовыгодное сотрудничество осталось втайне для окружающих. Я с аппетитом позавтракал, отметив прошедшие события как нечто крайне доброе и приятное, оставшись весьма довольным.
Глава 17. День Нептуна
