ложку дёгтя в медовую новость преподнесли буднично, кинули подхваченную с тумбы расческу, и улыбнулся на последних словах Измайлов убийственно, — но ничего. Сдашь.
— Кто-кто⁈ — я переспросила истерично, ибо хуже Тохи могла быть разве что она. — Сдам? Ей? Издеваешься⁈ Никуда я не поеду! Ещё раз завалиться, а бонусом о себе наслушаться. Плавали, знаем. Спасибо, хватило.
— Ка-ли-на, — сощурился Глеб недобро, почти пугающе, так, что внутрь квартиры ещё на пару шагов я отступила. — Или ты одеваешься, или я тебя так потащу.
— Ты? Меня? Потащишь? — я переспросила старательно.
Язвительно.
Недоверчиво.
Перегнула с недоверчивостью, ибо на жестком плече, не поняв как и когда, в следующую секунду оказалась. Перевернулась картина мира, и немытый уже неделю пол перед глазами появился. Выбилось, не давая сразу закричать, дыхание.
И из квартиры меня вынесли.
— Измайлов!
Руками и ногами, опомнившись уже на лестничной площадке, я замолотила от души. Выгнулась насколько возможно было, но… меня перехватили и удержали, пошли к лестнице, не оставляя шансов.
— Отпусти немедленно! Придурок!
Я кричала.
Стучала по спине, что широкой впервые показалась.
— Алина, блядь!
Ногой куда-то я ему заехала, а он взревел.
Поставил-таки на бетонный пол.
— Я не блядь, — я, покачнувшись, сообщила гордо, сдула с глаз волосы, чтоб его любимой присказкой закончить. — А элитная проститутка.
— Ага, — Глеб, окинув долгим взглядом, согласился иронично. — Особенно вот сейчас.
— Прости Господи!
— Простит, бабуля, не волнуйтесь, — соседке, что, не утерпев, выглянула, а следом и перекрестилась, он оскалился вымораживающе. — А мы тут пока пойдем… проститутку из элитной экстра-класса делать.
В квартиру меня обратно втолкнули.
И дверь закрыли.
Нависли, пригвождая к месту, одним взглядом, и уменьшиться, как Алиса в сказке, мне вдруг захотелось отчаянно.
Можно даже исчезнуть совсем.
— Успокоилась? — он прошипел взвинченным голосом, тряхнул, удерживая за плечи, пару раз. — В руки себя взяла и собираться пошла. Всё ты сегодня сдашь и завтра тоже. Иначе, правда, на трассу элитной проституткой пойдешь. Поняла?
— Я не готовилась.
— В проститутки?
— В фармакологи, — огрызнулась я по привычке.
Улыбнулась невольно.
Дурак.
— Обсудим это по дороге, — ухмыльнулся в ответ Измайлов криво, развернул в сторону комнаты. — Шевелись. Нам ещё в одно место и аптеку заехать надо.
— Зачем?
— За смазкой, — ответили мне сварливо, явно злясь, раз мысль продолжили. — С ней мозги гораздо лучше…
Впрочем, в аптеку мы, правда, заехали.
И в его одно место тоже.
А возле корпуса нас уже ждала… Ивницкая, которая, как и когда-то, крепко меня обняла и уверенно сказала, что всё получится.
Получилось.
Но о том, как сдалась эта рецептура, навсегда останется между нами троими. Главное, что сдалась, и до экзамена я допустилась. Получила, не веря до конца, четверку по самому страшному предмету.
И три экзамена, посоветовав все-таки подумать про академ и выговорив за плохую учебу, мне в семестре пересдать разрешили.
— Ивницкая, учимся дальше, — я, сдерживая вопли радости и перескакивая через одну ступеньку, бежала по крыльцу ГУКа, улыбалась невозможно широко. — Если бы не вы с Измайловым…
— Разрешили? Ура! — Полина Васильевна переспросила восторженно и оглушительно. — Да ладно я, ты Глебу скажи. Это он придумал и меня попросил. Я бы даже не додумалась.
— Скажу, — я согласилась.
Улыбнулась ещё шире, потому что скажу даже лично.
И сейчас.
Измайлов, которого иногда только помяни, закрывал как раз свой Lexus LC и шёл вальяжной походкой ко мне.
Крутил брелок от машины, о которой мы сто раз спрашивали, но нормального ответа, откуда такие деньги на такие покупки, так и не получили.
— Я потом позвоню, — это я торопливо сказала Польке, отключила её, продолжила уже для Измайлова. — Привет.
— Привет, — он кивнул.
Остановился на пару ступеней ниже.
И можно было радоваться, что в конце июня и второй половине дня желающих посетить главный учебный корпус было мало.
А те, кто был, нас огибали.
— Спасибо за фарму. Меня не отчислили.
— Я рад, — он улыбнулся, но как-то так, вежливо и формально, приставил руку козырьком, из под-которого, склонив голову, на меня взглянул, спросил непонятно и как-то искусственно, не своим голосом. — Тогда придешь?
— Куда?
— На свадьбу, — Глеб сказал внятно.
Вот только я не услышала.
Все звуки отрезало вдруг и разом, потемнело перед глазами, но откуда-то все равно долетело и пробилось, ввинтилось в мозг.
— Я женюсь в августе, Калина.
3 часа 1 минута до…
А невесту крадут не по сценарию.
Рановато.
И не друг жениха, который с Гариным в это время как раз разговаривает. Они стоят на крыльце отеля, из которого всей толпой мы вываливаемся. Походим, пожалуй, на шумный цыганский табор.
Носятся Юлька и Анька, а Лёшка, переваливаясь из стороны в сторону и отбиваясь от Жеки, за ними старательно и важно топает. Смеётся чему-то мама, когда Адмирал её в лоб целует, обнимает одной рукой.
Отдает распоряжения Лёшкиной няне Аурелия Романовна.
А Ивницкая сердито выговаривает Арчи, который, перебирая в воздухе лапами, в лучших традициях революционеров требует свободы и земли.
Рвется к ней.
А может, к Еньке, которая язык ему показывает и, подловленная Радой с фотоаппаратом, смущенно улыбается и отворачивается.
Хлопает, говоря о празднике, бутылка шампанского.
И по машинам, переговариваясь обо всём нужном и важном, все разойтись… пытаются. Путаются, перекрикиваются, разбираются. Решается, кто сразу в загс, а кто с нами по городу и мостам поедет.
Уточняется, что роспись в три.
И времени до этих трёх… три часа ровно. Не так и много, чтоб на безумства время ещё тратить, давать себя похитить. Нам семь мостов объехать надо, замок на один из них по требованию Аурелии Романовны нацепить и короткое интервью об ожиданиях семейной жизни перед самой церемонией дать.
Но…
— Всё идет по плану, — Артём, заговорщически подмигивая, напевает некогда известный хит и широкую ладонь протягивает.
Я же, оглядываясь на Гарина, ловлю его взгляд и усмешку.
Или это только кажется, потому что отворачивается он быстро. Открывает дверь одной из машин, придерживает галантно перед Аурелией Романовной, которая внутрь садится с поистине царским видом.
И Женька с Жекой, отловив бегающих чудовищ, уже отъезжают.
Остальные… тоже.
Просматривает, отходя в сторону, отснятый материал Рада. А несостоявшийся похититель в лице Егора к ней подкатывает, улыбается во все зубы. И на меня никто не смотрит, не обращают внимание на невесту.
— Нас потеряют, — я протестую, вот только слабо.
На остатках здравого смысла.
И понимании, что переполоху быть. И Аурелия Романовна тридцать капель корвалола накапать потребует. И расписание — тайминг! говорить следует по моде — свадебного дня в тартарары полетит.
— Женщина, не провоцируй грубую
