Мюллер обнаружил на его голом теле серпасто-молоткастое тату. Злясь на самого себя, снова набрал Жеку.
— Ты чего трубку бросаешь? — развопился он.
— Захотелось, вот и бросил, — рявкнул в ответ, — Короче, заканчивай дрыхнуть и тащи свой второразрядный зад в ДКС, доигрывать мою отложенную партию. Я сам уже не успею приехать до начала. Там несложно, разберёшься.
— Ладно, не беспокойся. Доиграю, — обнадёжил хоккейный капитан.
В коридоре появилась полная пожилая женщина, радушно позвавшая нас на завтрак. Подзаправку организмов предполагалось проводить не на кухне, как я ожидал, а в небольшой опрятной комнатёнке с белыми обоями в еле заметных серебристых узорах и с картинами на стенах, с пальмами на полу и с серым сердитым котом на подоконнике. Круглый стол посередине был уже сервирован расписной фаянсовой посудой. Возле него в кресле вольготно развалился хозяин квартиры и почитывал Известия. Жестом он указал мне куда садиться и вдруг сообщил:
— В Португалии таки собираются строить социализм.
Удивительные способности у советских граждан обсуждать проблемы всего мира, только не свои.
— Не получится у них. Там нет такого уникального народонаселения, какой выращен в нашей стране, — высказался я.
И зачем только высунулся? Абрамыч озадаченно уставился на меня, затем повысил голос в сторону кухни:
— Циля, ты там не вздумала угореть, а то мы тут все давно собрались и ждём?
Вошла хозяйка, неся на сковороде яичницу с помидорами, издававшей одуряющие запахи. Еда была распределена на кусочки, аккуратно выложенные затем на белый хлеб. Получилось нечто похожее на пиццу. Доктор заметил, что так, как готовит шакшуку Цилечка, не готовит никто во всём Союзе и внимательно посмотрел на меня, будто я начну опровергать это утверждение. Я благоразумно предпочёл промолчать. Яичница действительно получилась чрезвычайно питательной и вкусной, скорее всего из-за приправ. Я хорошо наелся с одного своего кусочка. А ещё ожидали своей очереди в мой пищевод бокал кофе жестянобаночного со всевозможными бутербродами. Затянувшееся из-за смакования яичницы по-еврейски молчание нарушил доктор, обратившись ко мне:
— Учитесь, или уже работаете, молодой человек?
— Работаю. Возглавляю сектор в центральном комитете комсомола, — ответил в расчёте поразить дочку врача.
Та взглянула благосклонно своими серыми глазищами и слегка улыбнулась.
— Счастлива ваша мать, имея такого достойного отпрыска. Чтобы делать в столь раннем возрасте стремительную карьеру, надо иметь либо блат в высших сферах, либо золотую голову на плечах, — уважительно заметил Лев Абрамыч, — В вашем роду случайно не затесались потомки сыновей израилевых?
Обохрюкаться можно! Чикомама, может быть, и хулиганила где-нибудь в лесопосадках близ синагог, бухнувши непотребно, но не до такой же степени.
— Трудно сказать, — промокнул салфеткой губы, — Если подступиться к вопросу де-юре, то нет таких сведений. Де-факто даже у царей Романовых не имелось стопроцентной уверенности, что они на самом деле не Салтыковы, не Мусины-Пушкины и не какие-то там Бабкины.
— С вами очень интересно дискутировать! — заработал комплимент от доктора, — Но, скоро у меня должны появиться клиенты, которым назначено. Сонечка, проводи нашего гостя в гостиную. Там стоят цветной телевизор и диваны. С их помощью наш дорогой гость Миша может замечательно отдохнуть и набраться сил.
Не только отечественный цветной телевизор, а им оказался Рекорд-101, свидетельствовал о приличной обеспеченности семьи Глоцеров. К этому стоило бы прибавить неплохую сантехнику, явно несоветскую мебель, хрустали с вазами в сервантах и прочие приметные престижности. Вряд ли простой советский врач, пусть даже остепенённый, поднял бы подобные ништяки. Учитывая проявленный интерес к структуре моего тела, легко можно сделать вывод, что судьба свела меня с подпольным мануальщиком.
По телику, кстати, прекрасно показывающему, посмотрели Утреннюю Почту. Скучнейшая передача. Ведущая Татьяна Веденеева интервьюировала японский квартет Ройял Найтс, поющий русские песни. Много болтовни и четыре фольклорных песни с коверканными русскими словами на японский манер.
Софи предложила пройти в её комнату и посмотреть фотографии. Йохху, она реально оказалась спортсменкой, гандболисткой. Даже на международные соревнования удавалось съездить. Красивые виды гор в Югославии, улицы Загреба, просторы Адриатики, счастливые рожицы подруг-спортсменок. Фотосъёмки были выполнены на высоком профессиональном уровне. Долго наслаждаться фотками красивостей не пришлось. Девушка уселась на мои колени, обхватила руками голову и впилась страстным поцелуем. Далее мы соревновались по скорости раздевания. Куда только мои слабости подевались? Шикарнейшее тело… ммм… От одного только зрелища аппетитного бюста у любого мертвяка что надо вскочит. А запахи… ооу! Презервативы шипованные, вау!
Что только она со мной творила. Кажется, таких положений и поз ни в какой Камасутре не прописано. Не только у меня отчаянно рвало крышу. Софочка тоже мощно кайфовала от моих статей и кульбитов, а уж верещала как недорезанная кошка. Иногда её модуляции достигали таких высот, что у меня сжималось кое-что от страха. Думал, что сейчас родители её прибегут с какими-нибудь приспособлениями для битья.
— Софи, может, стоит поостеречься? Не одни же мы здесь, — мявкнул, нервно озираясь.
Сбивала меня с нужного настроя необходимость прислушиваться к посторонним звукам.
— Не бойся так, дурачок. Дверь заперта на щеколду. Мои родители придерживаются современных взглядов на отношения, а я давно не школьница, — объяснила она мне, шумно отдуваясь и похахатывая.
— Да я и не боюсь никого, — расхрабрился я, — Только всё-таки неудобно перед твоими домашними.
Заметил новую особенность. Сонька действовала, навроде той батарейки Энерджайзер. Я чувствовал, как во время секса буквально подзаряжаюсь от неё энергией. Фактически я полностью восстановился за счёт своей партнёрши. Подустав, мы впадали в своеобразный анабиоз, вяло ласкались, гладились. Потом снова возбуждались и с рычанием нападали друг на друга. Когда кто-то действительно постучал в дверь, часы показывали начало третьего. Время пролетело как один миг.
— Молодые люди, а не пора ли вам перекусить? Софа, еда стоит на плите, разогреешь сама. Мне надо работать, а наша Цецилия Яковлевна уехала к подруге в гости, — послышался из-за двери вкрадчивый голос Абрамыча.
Поистине у Софочки слишком толерантные родители. При упоминании о еде мои кишочки бурно заволновались. Девушка с трудом сдержала улыбку, а вот я не сдержался и снова обварился от мизинцев на ногах до кончиков волос на затылке. Пришлось завершать сладостное приключение и вылезать из тёплой и влажной постельки, одеваться.
Поначалу я опасался, что от софочкиных медицинских родичей прилетит мне мстя в виде какой-нибудь неприятной
