вокруг Королевы водоворотом, открывая точеные икры.
К оркестру добавился хор.
Кто рожден под счастливой звездой?
Кто отважно ринулся в бой,
Дрался изо всех сил?
Кто дракона сразил?
Сэр Ланселот!
И его полет славит весь Камелот!
Лансу захотелось провалиться сквозь землю.
Король на миг обернулся к гостям, вскинув руку — мол, присоединяйтесь — и будто вынул пробку. Те, кто стоял у стен, хлынули на паркет. Замелькали руки, ноги, темные влажные глаза, зубы; застучали каблуки; завертелись пестрые платья, фалды, галстуки, как какой-то невиданный суп.
Сэр Ланселот
Храбро ведет свой самолет
В стужу и зной — вот наш герой!
Так выпьем сейчас
За таких, как Ланс!
— Давай к нам! — звонко крикнула Бобби, пролетая мимо в танце, и тут же запищала — партнер оторвал ее от земли.
— Я не танцую, — в воздух ответил Ланс.
[2x07] критичное мышление: цель и средство
Мирддин оправил манжет и шагнул в дверь, из-за которой раздавался гомон.
Аудитория была большая и светлая.
Мирддин прислонился к краю стола и несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Какое-то время ушло на то, чтоб рыцари расселись.
— Приветствую, — сказал он. — Меня зовут Мерлин. Большинство из вас меня знает, хотя, возможно, не все с хорошей стороны, — по аудитории прокатился смешок, — и я буду читать вам ликбез по фир болг. Не бойтесь, это будет недолго и я постараюсь не употреблять слишком длинных слов.
Мирддин присел на край стола и обвел взглядом аудиторию.
— Итак, — сказал он. — У меня для вас две новости, хорошая и плохая. Плохая новость — у каждого есть свое слабое место. У каждого есть предел возможностей, за которым начинается распад личности. У кого-то этот предел больше, у кого-то меньше, у вас он очень высок — иначе бы вас здесь не было — но не воображайте себя неуязвимыми. Сломать можно каждого. — Мирддин сделал паузу. — Хорошая новость — с помощью магии это невозможно.
Он повернулся к доске, написал большими буквами — СВОБОДА ВОЛИ — и развернулся на пятках к аудитории.
— Человек — венец творения. Не все от этого в восторге, — он опять ухмыльнулся, — но это так. Из этого следует много разных интересных вещей, но самая главная — у человека есть сила противостоять фир болг. Всегда. Так что самое плохое, что с вами может случиться — вас убьют.
На заднем ряду фыркнули. Мирддин сделал вид, что не заметил. Он подбросил мелок на ладони.
— Далее. Основное оружие фир болг против вас — это вы сами. Будьте готовы к тому, что против вас будет использовано содержимое вашей собственной головы. Вас будут пугать тем, чего вы боитесь, и соблазнять тем, к чему вы стремитесь больше всего. Это будет что-то предельно личное и, скорее всего, именно то, о чем вы в обычной жизни стараетесь даже не думать. Можно ли этого избежать? Нет, нельзя. Страхи и желания — это необходимые атрибуты личности. Живой, во всяком случае, — уточнил Мирддин на всякий случай. — Они неразрывно связаны с вашими целями и ценностями. С тем, что вам дорого. Чем лучше вы представляете, что это может быть — тем лучше вы защищены. — Он опять застучал мелком по доске. — ОСОЗНАННОСТЬ — это ваш щит. ВОЛЯ и НАМЕРЕНИЕ — это ваш меч. Не пытайтесь игнорировать то, что происходит. Но не позволяйте происходящему отвлечь вас от цели. Пока вы тверды в своем намерении — остановить вас с помощью магии не может никто. Три простых правила — не игнорировать. Не паниковать. Не останавливаться. Вопросы?
С середины ряда воздвигся хмурый Ланс.
— Сломать можно каждого?
— Да.
— И вас?
Однако, подумал Мирддин.
— И меня.
— Как?
Мирддин лучезарно улыбнулся:
— Понятия не имею. Еще вопросы?
— Какое дерево лучше использовать? Рябину?
— Не имеет значения. Можете хоть веником отмахиваться. Значение имеет только ваша решимость, — Мирддин подумал и добавил, — но если у вас есть что-то, что имеет для вас личное символическое значение, что-то, что придает вам силы одним своим видом — пользуйтесь. У Его Величества, например, есть Экскалибур. Прекрасный классический вариант, я считаю.
— А почему тогда нечисть свинцовые пули не берут? — возмутился Шон. — Серебряные берут, а свинцовые никак, хоть изрешети всего!
— Потому что стрелок верит, что только серебряные пули помогают. Если человек о таком суеверии не знает, влиять оно не будет.
— А молиться можно? — робко спросила женщина с третьего ряда.
Мирддин поднял ладони:
— С этим не ко мне. Прикладную теологию вам будет читать епископ Кентерберийский. Завет Авалона отличается от Завета людей, не буду забивать вам голову. — Он помедлил. — Но вообще на вербальные формулировки распространяется то же правило, что и на все остальное. Имеет значение только ваша воля и намерение. Механическое повторение текста ничего не даст. Однако определенные формулировки могут вам помочь сконцентрироваться и прийти в нужное состояние духа. Скажем так — горланя королевский марш, гораздо сложнее сохранять уныние.
Собственно, это было единственное, что объясняло для Мирддина существование маршей. Тексты у них обычно были ужасающие.
— Как отличить дану от фир болг?
— Никак, — ответил Мирддин. — Если вы встретили кого-то и приняли за дану — это не дану. Закон Авалона предусматривает невмешательство в дела людей. Старшие дану бывают в Срединных землях, но вы их при встрече не узнаете. Что касается младших — я имею в виду в возрасте до тысячи лет — то нас всего двадцать семь, и, по моим данным, в Камелоте бывают только трое. Я, Дева озера и Диан. Шансы встретиться с последними двумя у вас минимальны. Что касается меня… у вас есть устав и здравый смысл. Действуйте по обстановке.
— А что тогда вы тут делаете?
Разговор стремительно сползал в какую-то странную сторону.
— Я — наполовину человек. По праву крови это дает мне свободу мысли, слова и дела в Срединных землях, — пояснил Мирддин. — Что касается моих действий в Камелоте, то они санкционированы Его Величеством. Его представления о прекрасном и правильном в ключевых вопросах очень удачно совпадают с моими собственными.
— А если перестанут совпадать?
— Тогда этому королевству придется решать свои проблемы без меня. Еще вопросы?
С предпоследней парты поднялась Бобби, и по шкодному выражению Мирддин немедленно понял, что будет дальше.
— А у вас там у всех такие уши?
Мерлин полулежал в кресле, вытянув через комнату длинные ноги. На низком столике перед ним рядком выстроилось несколько яблок, изрезанных рожицами, как тыквы ко Дню всех святых. Рожицы скалились. Первая уже покрылась ржой и походила на трубочиста. Артур сделал вывод, что Мерлин так сидит довольно долго. Вид у него был меланхолический.
Артур пробрался мимо стопок книг, громоздящихся как попало, и сел напротив. Мерлин молча покосился на него исподлобья и опять уставился на свою аудиторию.
— Ну, как прошло? — поинтересовался Артур.
— Сложно сказать, — Мирддин поморщился и взял из вазы новое яблоко. С неудовольствием осмотрел его и бросил обратно. — По-моему, они меня не воспринимают.
— Яблоки?
— Рыцари, — Мерлин шутки не поддержал. Он резко сел, уперся локтями в колени и выпалил, — Я пытаюсь дать им технику безопасности, а им кажется, что это все шуточки. И это ведь рыцари! Из них каждый уже сталкивался с какой-то нечистью, у них у каждого есть опыт! Казалось бы, они должны серьезно относиться к таким вещам! А они себя ведут, будто это какой-то цирк!
Артур хмыкнул:
— А на что ты, собственно, надеялся?
Мерлин раздраженно рухнул в кресло обратно. Артур немедленно вспомнил «Я выстрелил в упор. Упор упал». К счастью, Мерлин был слишком занят своими переживаниями:
— Я надеялся, что можно будет обкатать на них курс, и сделать на его основе базовый инструктаж для офицеров. И еще ликбез просто для населения. Мне нужна обратная связь, я думал, что вопросам смогу понять, в какую сторону докручивать. А они переходят на личности и спрашивают какую-то чушь, которая к делу вообще отношения не имеет! И как быть, спрашивается? — Мирддин уставился на потолок так, будто надеялся прочитать там готовую инструкцию.
— Что, про любимый цвет подтяжек спрашивали? — посочувствовал Артур.
Вообще-то про подтяжки и прочее всегда можно было отболтаться. Гораздо хуже было, когда начиналось «А почему авиация, а не дороги?», «А мы не хотим аэродром, там всегда было поле, мы к нему привыкли!», «А чего они будут летать и грохотать, всю дичь распугают!» и «А вот в прошлом году авиатор садился на поле и сбил мою корову, куда вы смотрите?!»
— Вроде того, да. — Мерлин тяжело вздохнул. — Но дело даже не в этом. Так всегда бывает. Люди
